Из английских одежд, получивших постоянную прописку на российской земле, можно назвать спенсер — коротенькую курточку с длинными рукавами. Его носили мужчины и женщины. Спенсер, обычно утепленный, надевали поверх платья и летом и зимой, с ним (да и не только с ним) носили берет из черного бархата с двумя белыми перьями.

Модной и любимой деталью туалета был шлейф. На умение непринужденно и элегантно носить его в обществе обращали большое внимание. Марта Вильмот писала матери: «Китти облачила меня в белую атласную юбку, поверх нее надела креповое платье с великолепной турецкой отделкой… Шлейф платья был закреплен наверху совершенно в ее манере, но вместо ленты через плечо шла такая же, как на платье, отделка с блестящей золотой кистью, которая свисала с плеч до того изящно, что даже князь Барятинский, которому 65 лет, явился на другой день к княгине с комплиментами по этому поводу, причем с самым серьезным видом. Все описываю столь подробно, ибо кисть эта произвела необыкновенную сенсацию, а моя манера поддерживать шлейф обсуждалась по всей Москве и на 5 верст в округе».

Простим ей некоторую самовлюбленность, Марта была восторженной девушкой и любящей дочерью, ей так хотелось порадовать матушку своими успехами и достоинствами. А мы допустим, что наша героиня освоилась с этим искусством ничуть не хуже и могла соперничать со многими модницами.

Поскольку речь зашла о выездах, несколько слов скажем о балах, где она могла блеснуть своей красотой. Уже сами сборы на них оказывались хлопотными и волнующими. Перед балом наша красавица отдыхала, потом приходил парикмахер, который не один час мудрил над ее прической. Затем домашние девушки помогали надеть платье, подносили украшения, а под конец очередь доходила до косметики и духов.

Марта Вильмот писала о приготовлениях: «…слуги, горничные, помада, пудра, румяна, чай, кофе, бриллианты, жемчуг, табакерки — все вверх дном и все в одной маленькой гардеробной. Умоляю, нарисуй себе эту картину, представь, как, подобно множеству бабочек, выпархивающих из куколок, мы выходим из дома в платьях из серебряных кружев, с алмазными лентами в волосах, с длинными бриллиантовыми серьгами и в прочих драгоценностях».

Не правда ли, волшебно! Но такая восторженность характерна для молоденькой веселой иностранки, для которой все ново, беззаботно. Опытные красавицы, за спиной которых множество балов и собраний, театров и визитов, заученно и скрупулезно погружались в эти сборы. Они-то знали, что появись в обществе в платье, с некстати пришитым бантом или с цветком, приколотым не там, где следовало, и вмиг подвергнешься колким насмешкам.

А приготовления к праздникам небогатых дам и девиц были неприхотливы. Городские балы отличались простотой и весельем, в отличие от величавых придворных. В 1805 году на балу у Петра Тимофеевича Бородина, откупщика и московского Креза, собралась «тьма народа». «…И жар, и духота, — писал современник. — Прыгали до рассвета. Много было хорошеньких личиков, но только в начале бала, а с одиннадцати часов, и особенно после ужина, эти хорошенькие личики превратились в какие-то вакханские физиономии от усталости и невыносимой духоты; волосы развились и рассыпались, украшения пришли в беспорядок, и платья обдергались, перчатки промокли, и проч. и проч.».

Мамаши этих красавиц стояли поодаль и в коротких промежутках отдыха всячески помогали своим чадам привести себя в порядок, правда, усилия их почти не достигали желаемого результата. На них ложилась ответственность и за выбор жениха, которого самой матушке, может быть, удастся сыскать на балу, и за подготовку дочерей к выходу. Предбальные хлопоты оказывались не столько пышными, сколько карикатурными.

Матушка с раннего утра гоняла слуг в магазины и к парикмахерам. «Иван! Сходи к мадам Мегрон, узнай, готово ли платье моей Лизаньки. Федор! Поди к г-же Рисс, выбери пару белых атласных башмаков, как можно уже — что за дело, если будут жать ногу. Беда, у Лизаньки такая большая нога! Алексей! Попроси г-на Франка, чтобы он сам пришел примерить корсет, который я ему заказала; но, Бога ради, чтобы шнурки были двойные: крепкие и прочные; скажи ему, что они всякой раз рвутся. Беда, если Лизаньку не стянуть: она похожа на раскормленную купчиху…» («Московский телеграф», 1825).

Затянут Лизоньку в корсет, так что и вздохнуть она не сможет, оденут «золушкины» башмачки, вденут в платье, перчатки натянут и всунут в руки маленький веер и маленький альбомчик, куда она будет записывать ангажирование. Хотя куда там! Самой маменьке придется упрашивать щеголей потанцевать с Лизонькой. Не прояви она смекалку и хитрость, ее чадо так и простоит одна весь вечер.

Правда, ни маленькая ножка, похожая на копытце, ни роскошные туалеты, усыпанные сверкающими алмазами, ни самая модная прическа — еще далеко не все, что необходимо настоящей щеголихе. Надлежало научиться держаться и танцевать легко, изящно и раскованно под придирчивыми взглядами знакомых, мало знакомых и вовсе незнакомых людей. Здесь уже требовался талант актрисы. Что толку с того, что красавица заучила движения танца, что она прилично обращается с веером или шлейфом, ведь все это она делает дома перед зеркалом, почти без зрителей, если не считать близких, которые ее не смущают. А вот как научиться под критическими взглядами наслаждаться изяществом танца, манерой откидывать хвост шлейфа или придерживать край платья? Чувствовать эти движения не заученными, а естественными, не стесняться этих взглядов, а дать им в полной мере насладиться своей ловкостью и красотой, сделать их неотъемлемой частью своей жизни, ощущать потребность в них. Только изучив эту премудрость, наша героиня могла считать себя и настоящей щеголихой, и покорительницей мужских сердец.

Кстати, время от времени наши писатели напоминали читательницам о том, чтобы они не забывали, как важно оставаться такой вот легкой на подъем, ухоженной и обольстительной даже после замужества.

В комедии А. С. Грибоедова «Молодые супруги» муж охладел к жене, которая стала абсолютно равнодушна к выездам. Его друг Сафир пытается помочь ей и объясняет причину такой холодности Ариста.

Эльмира:

Задумчиво размышляет она и принимает предложение друга Сафира — одевается во все модное, требует у мужа закладывать лошадей, чтобы ехать на балы, ужины и т. п. Супруги счастливы, на чем и заканчивается эта коротенькая комедия.

Хотя наша героиня — настоящая модница, которую ни на секунду не покидало желание нравиться себе и окружающим. Вернемся к ее одеждам. Пока речь шла только о летних и легких платьях, а ведь и верхние, теплые требовали не меньшего внимания. Носили тогда салопы, утепленные ватой или мехом, плащи, огромные меховые муфты. В начале века модным стал безрукавный плащ — клок, стеганый, шелковый, длинный до самых пят. Наиболее ревностные поклонницы английских мод шили клоки из клетчатых тканей.

Средств на одни только плащи требовалась уйма. Так, плащ, надеваемый для визитов, не должен был походить на тот, что предназначался для прогулок, а этот последний уж никак не мог походить на щегольской, что накидывали на плечи, когда выходили из итальянской оперы. А если припомнить необходимые туалеты для верховой езды, для визитов, шубы, шляпки, перчатки и обувь, не говоря о ювелирных украшениях, так, пожалуй, никаких доходов не хватит.