– Образцовая? – подсказал Шеф, хитро щурясь.

– Ага, – я с облегчением откинулась в кресле, осторожно потягивая горячий кофе. То, что я была не одинока в своих чувствах, как-то прибавляло сил. – Кстати, почему Жанна Дарк?

– Потому что может повести за собой сотни, – серьезно сказал Шеф, и мое облегчение куда-то испарилось. – Она очень талантлива, прирожденный лидер. Старается быть лучшей во всем, за что берется, и у нее обычно получается. Вот это людей и раздражает…

Он грустно вздохнул.

– Рядом с ней чувствуешь, насколько ты несовершенен. Вспоминаешь, что собирался сходить в зал потренироваться, а завалился на диван с пончиками. И что из тебя плохой руководитель, и что ты безответственный тип, не занимающийся делами конторы…

Шеф замолчал. Я удивленно на него таращилась – он вдруг перестал быть тем бесшабашным балагуром, которого я знала все это время, и даже будто бы изменился внешне, став на момент старше и строже.

– Кто же вам такое наговорил?.. – тихо спросила я.

– Никто, – его лицо мгновенно преобразилось, и широкая улыбка вновь сделала из него мальчишку из Голливуда, – кто же мне такое скажет? Я же тут самый главный начальник, вмиг всех уволю! И вообще, я идеален!

Он заговорщицки мне подмигнул, и я фыркнула.

– Вернемся к Жанне, – напомнила я.

– Вообще-то, это почти секретная информация, – Шеф невинно поднял глаза к потолку, поигрывая кончиком галстука.

Я шумно и сокрушенно вздохнула.

– Черт с тобой, – он махнул на меня рукой, подливая себе еще кофе. – Если ты надеешься услышать от меня что-то такое, чтобы потешить свое самолюбие и смотреть на нее сверху вниз не только в физическом смысле, то вынужден тебя разочаровать. Она и правда образец для подражания.

Я застонала.

– Она самый молодой капитан группы. Обычно в капитаны назначают только полностью превращающихся, но для нее сделали исключение – в сложной ситуации она сделала правильный выбор, и народ пошел за ней, не задумываясь. К тому же она у нас гений от трансформации: ей всего сто двадцать, а превращение почти полное.

Всего. Сто двадцать. Я охнула – да она мне в прапрабабушки годится!

– До полного превращения осталось ждать, думаю, не дольше десяти – пятнадцати лет, а в наших масштабах это мелочь, – продолжал Шеф канцелярским тоном. – Командует она совсем недавно – всего восемь лет, но уже провела несколько очень удачных и опасных операций. Группа ее, конечно, вначале приняла с трудом, но теперь на нее буквально молится. Она у нас самый перспективный сотрудник.

Она уже восемь лет командует группой взрослых оборотней. Что я делала восемь лет назад? Кажется, еще даже целоваться не умела. Я в отчаянии рухнула на спинку кресла. Еще одна женщина, рядом с которой я – полное и совершенное ничтожество.

– Шеф, – спросила я несчастным голосом, – а она, вообще, настоящая?

– Не знаю! – Шеф хохотнул. – Спроси Оскара, это он ее приволок.

Кажется, я лечу куда-то вниз, в темную-темную дыру, а меня бьют обухом по голове.

– Оскар?.. – прокашлялась я, дав изрядного петуха.

– М-да, – Шеф, кажется, понял, что сболтнул лишнего, – вообще-то это я уже точно не должен был тебе говорить. Он привел ее лет сто назад. Нашел в лесу рядом с какой-то захудалой деревенькой – он тогда любил выбраться на природу. Занимался с ней, тренировал все время – она оказалась способной.

Вот так. С ней он занимался. На нее у него время было. А на меня – нет. Хотелось вскочить сразу же, убежать и где-нибудь попинать как следует стенку, глотая слезы.

– Она ему предана до паранойи, один раз даже полезла под удар осознанно, потому что подумала, что ему грозит опасность. К счастью, у нас все было спланировано, и никто из них не пострадал. Оскар даже думал взять ее в пару, но все же побоялся рисковать. А она мечтает дотянуться до его уровня. Стать не хуже, не слабее. И, судя по тому, что мы видим пока что, у нее неплохие шансы.

Шеф поболтал кофейную гущу на дне и залпом выпил. Я несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула.

– Убейте меня, – попросила я.

Он невесело улыбнулся:

– Оскар предупреждал, что будет трудно.

– Да! – Я в отчаянии взмахнула руками, сворачивая со стола тяжелое пресс-папье в форме дракона. – Но я думала, что будут тренировки и что-то еще, но не…

Я замолчала, уронив голову на руки.

– Шеф, с таким совершенством, вообще, рядом находиться-то можно?

– Вот и узнаешь, – он подмигнул мне, – вам вместе несколько месяцев придется провести. Каждый день.

Я застонала и встала, собираясь уйти. Шеф попыхивал трубкой, кося на меня ярко-голубым глазом.

– А она, – я перевела дыхание, – а она зато старая, вот!

Послышался кашель и сдавленное хихиканье.

Затылок домчал меня до дома, и я впервые подумала о своем жилище с облегчением, а не просто с радостью. Швейцар распахнул дверь, и я быстро скользнула к себе.

Белизна ковров поражала, и я скинула кеды сразу за дверью. Потом посмотрела выше – и приподняла джинсы. Потом вспомнила, сколько я не была в жилом помещении и в ванной вообще, – и пошла ее искать. Интересно, это все так кочуют из офиса домой и тут же обратно или только мне пока что везет?

Ванная нашлась не сразу – я ее просто не замечала. Оригинальным дизайнерским решением она располагалась в самом центре моей квартирки, этаким домиком внутри домика, облицованная снаружи темным деревом и заставленная полочками. Внутри все оказалось выше всяких похвал: черный кафель и белые аксессуары. Белый коврик на полу, белая вешалка для одежды – с черным, правда, халатом. Шелковым. Я нервно хихикнула – сколько такой стоил, даже представить было страшно.

Пол оказался с подогревом – мечта всей жизни. Я брезгливо сбросила с себя футболку и джинсы и огляделась в поисках чего-то типа корзины для грязного белья. Она нашлась в другом углу ванной, рядом с черным унитазом на львиных лапах.

Я задумчиво оглядела полки. Выбор поражал: казалось, сюда просто стащили весь ассортимент какого-нибудь гламурного магазина. Мыло всех форм и цветов, шампуни, кондиционеры и гели для душа занимали чуть ли не полстены, а в шкафчике нашлись огромные тяжелые свечи.

Искренне надеясь, что меня сейчас никто никуда не выдернет и что полученная смесь не взорвется, я высыпала в почти полную ванну все, название чему знала. Сначала меня одолела легкая жадность, обусловленная вечной нехваткой денег – всего надо поменьше, чтобы хватило на подольше, – но я взяла себя в руки и сыпала почти не глядя. Ломать привычки оказалось неожиданно приятно. Подобрав волосы и представив себя героиней какого-нибудь фильма, я с наслаждением улеглась в воду. Как ни странно, ядерная смесь не прожгла мне кожу, а наоборот, подействовала расслабляюще. Раздражало только одно: я немного всплыла над дном ванны. Сначала я подумала, что мне показалось, но нет – я и правда не чувствовала его под спиной. Стало как-то не по себе.

Плюнув на данный себе в обиде зарок не звонить Оскару, я потянулась за мобильником.

Гудок, второй, третий…

– Оскар, – голос немного удивленный и, кажется, радостный. Или мне показалось?

– Оскар, – начала я плаксивым тоном, – я всплываю в ванне. Я говно?..

Оскар хрюкнул и закашлялся.

– Гхм… Нет, – наконец он справился с голосом, – ты не… Не продукт жизнедеятельности. Это нормально при твоей форме трансформации. Она подразумевает крылья, а значит – полеты. А для полетов нужны легкие кости. Они просто становятся полыми.

– Полыми? – переспросила я в замешательстве. Стало как-то противно. – То есть… Они будут легче ломаться, да?

Оскар засмеялся:

– Ты же оборотень! Нет, конечно!

Я облегченно выдохнула. Мы помолчали.

– Слушай, у меня тут нет часов, сколько сейчас времени? Что вообще за время суток?

Кажется, он улыбнулся.

– Сейчас поздний вечер, почти полночь. Ты когда спала последний раз?

– Не помню, – честно призналась я, – кажется, еще в подвале.