В тот вечер, вернувшись домой перед визитом к Бренде, я прочел еще одну главу из истории Алейт ван дер Меервенне. В продолжение темы ревности. Я был в ужасе и одновременно восхищен. Теперь, получше узнав о мире, в котором жил Босх, я понимал, что события, описанные в рукописи, не только правдоподобны, но и правдивы. Автор играл, представляя себе частную жизнь художника и его жены. Это было художественное повествование, а не научная биография, создатель текста доверял полету фантазии, а не копался в архивах. Цель произведения была чисто развлекательная. И все же я не мог отделаться от ощущения, что тут кроется что-то еще.

Алейт

Хертогенбос, декабрь 1504 года

Алейт вошла в мастерскую в сопровождении своей собачки Марго, хотя и знала, что мужу это неприятно, и своей новой компаньонки, старой угрюмой госпожи ван Осс. Последняя тоже раздражала Йероена, и он не делал тайны из своего презрения к ней.

Госпожа ван Осс переехала в августе, и уже скоро стало понятно, что им с Йероеном не ужиться вместе. Но Алейт это не беспокоило. Она выбрала новую компаньонку именно потому, что эта женщина являла собой полную противоположность Агнес.

Йероен вышел навстречу жене с улыбкой, которая погасла при виде госпожи ван Осс, державшей на руках Марго.

— Я рад, что ты вышла из дома. — Муж ласково обратился к Алейт.

После смерти Агнес он стал относиться к жене с большей заботой. Долгая агония девушки стала тяжелым испытанием для нервов Алейт. Сначала она заболела — тяжелая лихорадка истощила ее силы, — а потом, выздоровев, больше месяца соблюдала строгий траур и не покидала своей комнаты, где просиживала целыми днями, глядя в пустоту. Йероену потребовалось все его терпение, чтобы вывести жену из состояния апатии. Понемногу она вернулась к повседневным занятиям.

Взять в дом госпожу ван Осс было импульсивным решением, и Алейт вскоре раскаялась в нем, но уже не могла ничего изменить. Женщина была ее дальней родственницей, старой девой без средств к существованию, происходившей из богатой семьи и хорошо образованной. Именно из-за последнего она показалась Алейт идеальной компаньонкой. К сожалению, у дамы имелся один недостаток: ей повсюду мерещились дьявольские козни. Йероен страшно злился оттого, что приходится жить под одной крышей с тупицей — так он ее называл, — которая единственным смыслом своего существования сделала борьбу с грехом.

— Хочешь посмотреть картину? — спросил муж Алейт.

Он работал над полотном «Страшный суд» по заказу короля. Филипп, герцог Бургундский, эрцгерцог Габсбург, герцог Лотарингии и Брабанта, и его супруга Хуана стали правителями Кастилии, после того как в ноябре того года скончалась королева Изабелла.

— Сначала вымою руки, — ответила Алейт, оглядываясь.

Йероен вздохнул и знаком пригласил ее в соседнее помещение, в свою личную мастерскую, где стоял умывальник, всегда наполненный чистой водой.

Алейт в сопровождении госпожи ван Осс отправилась в комнату. Тщательно помыла руки, словно на них налипли огромные куски грязи. Краем глаза она заметила, как госпожа ван Осс покачала головой, и нетрудно было понять почему: всего три часа дня, а Алейт моет руки вот уже по крайней мере в двадцатый раз с тех пор, как встала утром с постели.

Она терла ладони долго, пока не пошла кровь. Это было безудержное желание, которое Алейт поначалу не могла себе объяснить. Все началось после болезни. Сначала она не придала новой привычке значения, потому что всегда была очень чистоплотна. Но муж обратил ее внимание на то, что происходит что-то странное.

Алейт много раз спрашивала себя, что побуждает ее так поступать, но не могла найти ответа. Когда она внезапно вставала и шла к умывальнику, ею как будто двигала посторонняя сила. Алейт неосознанно терла и терла руки, причиняя себе боль, но не ощущая ее. Она как будто стала бесчувственной. Чтобы скрыть раны, она теперь даже дома носила перчатки. Йероен не задавал вопросов, но иногда она ловила на себе его удивленный взгляд, замечала выражение, которого никогда прежде не видела на его лице.

Когда Алейт вернулась в кабинет, муж смотрел в окно. Ей стало любопытно, что привлекло его внимание. Она подошла поближе и тут же в этом раскаялась. Перед входом в мастерскую стоял еврей. Вид у него был как никогда дерзкий.

Она не видела его уже несколько месяцев и сейчас почувствовала прежнюю ноющую боль в животе: еврей был по-прежнему красивым и сильным. Длинные темные волосы падали ему на плечи мягкими волнами, одежда была роскошной, движения — изящными. От него исходила твердая уверенность в себе.

Алейт заставила себя сохранять спокойствие, но ей снова непреодолимо захотелось вымыть руки. Она отошла от окна и хотела уже пойти в соседнюю комнату, но ее остановил голос мужа:

— Я попросил Великого Магистра позировать для меня.

— Для «Страшного суда»? — спросила Алейт еле слышно.

Йероен славился своей способностью писать несколько картин одновременно, но она думала, что сейчас муж работает только над заказом короля.

— Нет, для полотна «Святой Иоанн на Патмосе». Я буду писать святого с Великого Магистра. Кроме того, это он заказал картину.

Алейт не сразу восприняла новость. Ее сознание как будто погрузилось в облако тумана, и все казалось ей размытым и далеким.

Между тем госпожа Осс, не питавшая ни малейшей симпатии к еврею, забеспокоилась.

— Сударыня, — прошептала она Алейт на ухо. — Уже поздно. Нас ждут в церкви.

Все верно. Им надлежало отправиться в собор Святого Иоанна, на репетицию хора Братства Богоматери.

Алейт сказала об этом Йероену, но тот воспротивился ее намерению уйти.

— Ты ведь даже не видела «Страшного суда»!

В этот миг один из подмастерьев объявил о приходе еврея.

— Надеюсь, я вас не побеспокоил. — Он стоял на пороге и смотрел на Йероена с недовольством. — Я не знал, что у вас гости.

— Прошу вас. Жена как раз уходит.

Еврей поздоровался с ней официально, Алейт холодно ответила ему. Потом госпожа ван Осс помогла ей надеть тяжелое пальто, подшитое мехом, и женщины покинули мастерскую.

Оказавшись наконец на улице, Алейт, несмотря на протесты госпожи ван Осс, решила не ходить на репетицию хора, быстрым шагом пересекла площадь и вернулась домой. Ей не терпелось запереться в своей комнате и подумать.

Однако в доме стоял переполох: служанка опрокинула кастрюлю с супом, стоявшую на огне, повариха была вне себя от гнева, потому что пошла прахом вся ее утренняя работа. Алейт накричала на служанку, несколькими словами утешила повариху, а потом, сославшись на сильную головную боль, выпроводила госпожу ван Осс и закрылась в комнате.

Шторы были занавешены. Алейт раздвинула их, чтобы впустить свет, и села перед картиной, которая занимала все ее мысли. Осторожно потрогала пальцами холст с необычными яркими красками, на котором невероятное количество мужчин и женщин, парами или группами, предавались плотским утехам, и ей показалось, что она снова видит оргию адамитов в подвале дома еврея.

Картина называлась «Сад земных наслаждений» и теперь висела в комнате Алейт рядом с постелью, хотя это и была центральная часть заказанного евреем триптиха. Йероен повесил полотно сюда, когда жена заболела. «Чтобы развлечь», — сказал он и оказался прав. Картина полностью поглотила внимание Алейт.

Сначала, когда прошло первое смущение при виде множества фигур, лихорадочно движущихся во всех направлениях, ее поразили яркие краски.

Муж при подготовке покрыл доски слоем мела, на который накладывал блестящий лак алого цвета. А потом на этой основе он писал картину, и краски приобретали удивительное сияние. Иногда, чтобы сделать фигуры особенно яркими, Йероен размешивал краску кисточкой, смоченной в побелке. В итоге возникал эффект зернистости, благодаря которому персонажи выделялись на основном фоне.

Контраст между розовым, кораллово-красным и оттенками голубого на картине был резким, но приятным. Тони зеленого, особенно коричневато-нефритовый, казались живыми.