Я высказал эти соображения госпоже Блисс, и она со мной согласилась.

— Я спрашивала Яна, как ему удалось получить должность, но он не пожелал ничего объяснять. Сказал только, что ему очень повезло.

— А почему вы считаете, что это Ян помог Джули найти новую работу?

— Девушка была не слишком предприимчива. Ей все время нужен был человек, который бы ее поддерживал и воодушевлял. Трудно представить, чтобы она сама, без чьей-либо помощи, надумала искать другую работу, увольняться, ехать во Францию. И если не Ян, то кто же еще ей помог?

— Вы знали, что Джули сменила имидж?

Госпожа Блисс посмотрела на меня вопросительно.

— Она сделала пластическую операцию на носу, надела контактные линзы и перекрасила волосы в черный цвет, — пояснил я.

Госпожа Блисс покачала головой:

— Тут, мне кажется, тоже Ян руку приложил. Сама Джули никогда бы не отважилась на такое.

В кабинете Ребекка поведала мне о своем телефонном разговоре с Люком Шару. Она гораздо лучше меня говорит по-французски, поэтому я поручил ей найти писателя.

— Шару ничего не знает об исчезновении Джули. По крайней мере так он утверждает. Девушка попросила о недельном отпуске, ссылаясь на то, что ее мать серьезно заболела, и, насколько ему известно, семь дней назад, то есть в субботу, двадцать первого апреля, уехала в Лондон. Послезавтра она должна была вновь приступить к работе. — Ребекка сделала паузу, потом добавила: — Я навела справки в авиакомпании. Имя Джули Бонем было в списке пассажиров «Суисс эйр», на утренний рейс Женева — Лондон, двадцать первого апреля.

Произнося эту речь, Ребекка пристально смотрела в стену за моей спиной и, казалось, ни за что на свете не оторвала бы от нее взгляда. Я в отместку внимательно изучал ее грудь. Мы часто вступали в такого рода поединки, и, скрепя сердце должен признать, побеждала почти всегда Ребекка. Она могла часами избегать моего взгляда.

Зазвонил телефон. Не отрывая глаз от груди напарницы, я поднял трубку и выслушал отчет агента Николза. Ему удалось установить, что треску, проглотившую голову Джули Бонем, выловили у шотландских берегов.

— Где? — спросил я удивленно. Что девушка делала в Шотландии?

— В окрестностях Данбара, — ответил Николз.

Я инстинктивно взглянул на карту на стене. Вот он, Данбар, на побережье Северного моря, недалеко от Эдинбурга.

Я приказал Николзу немедленно отправляться туда. Джули Бонем совершила множество странных поступков: не сказала матери, что уволилась из агентства «Симпсонз», сделала пластическую операцию неизвестно на какие деньги, радикально изменила внешность, переехала во Францию, а неделю назад, под предлогом болезни матери, вернулась в Англию. Голову девушки обнаружили двадцать шестого апреля — как установил патологоанатом, через три дня после того, как было совершено убийство. Значит, Джули Бонем погибла двадцать третьего апреля, два дня спустя после отъезда из Франции. Теперь нужно было установить, зачем девушка отправилась в Шотландию, когда и на чем туда прибыла, что она там делала, с кем виделась.

Когда я снова посмотрел на Ребекку, она уже оторвала взгляд от стены и уставилась в пол.

Я повесил трубку, и комната погрузилась в молчание.

— Люк Шару спрашивает, что ему делать с личными вещами Джули Бонем, — внезапно проговорила Ребекка.

— Передать мне лично в руки, когда я к нему приеду.

Она вдруг подняла голову и удивленно посмотрела на меня:

— Вы поедете во Францию?

— Не раньше чем обменяюсь парой слов с Яном Хасельхоффом. А вы пока что постарайтесь выяснить, куда направилась Джули Бонем после того, как сошла с трапа самолета Женева — Лондон.

Поместье Дэвида Торки словно сошло со страниц книги Джейн Остин. Стада овец на зеленых лугах, вековые леса, небольшое озеро, и в нем отражается огромный дом восемнадцатого века.

И разумеется, исключительные меры безопасности. Как я и ожидал, учитывая режиссерскую паранойю. Я двинулся в Суссекс вскоре после обеда, в сопровождении Ребекки. Путешествие прошло в молчании, но на сей раз я был так погружен в свои мысли, что не придал этому значения.

Я нервничал. До прессы дошли слухи об отрезанной голове, и журналисты набросились на наше дело, как стая голодных гиен. В довершение всего Дженнифер Логан следовала за мной по пятам. Пришлось призвать на помощь всю свою ловкость, чтобы от нее отвязаться. Еще не хватало, чтобы к делу приплели имя Торки. Вокруг его персоны и так сохранялась атмосфера болезненного внимания, и я не хотел подавать всем этим писакам лишний повод для пересудов.

Нас встретил начальник службы безопасности и отправил к домоправительнице.

Эту женщину можно было принять за кого угодно, только не за домоправительницу. Даже у Ребекки на этот раз возникло такое же смущение, как у меня: она бросила на меня вполне красноречивый взгляд.

Высокая, с длинными черными волосами и сказочной задницей, она была одета в короткое обтягивающее красное платье без рукавов, с глубоким декольте.

Когда я вижу такую потрясную телку, мое тело реагирует вполне однозначно. И вот, изо всех сил пытаясь держать себя под контролем, я начал строить из себя дурачка. Ребекка отошла подальше, глядя на нас с отвращением, как на тараканов.

После предварительного обмена любезностями, ослепительными улыбками и многозначительными взглядами мы с красоткой подошли наконец к сути дела.

— Не думаю, что стоит беспокоить господина Торки ради такого дела, — проговорила домоправительница, Патрисия Хойл. — Он отдыхает. Да он и не смог бы ответить на ваши вопросы, инспектор, потому что не знает слуг по именам. Это я ими занимаюсь. — Снова ослепительная улыбка.

Я поспешил ответить тем же.

— Но я не собираюсь говорить с господином Торки. Я пришел насчет Яна Хасельхоффа. Это один из ваших официантов.

Патрисия Хойл опять улыбнулась:

— Именно. Господин Торки ничего не знает об этой истории. Это я заявила об исчезновении.

Ребекка подошла поближе, а я разом оставил все вращавшиеся в голове эротические мысли.

— Поясните, пожалуйста, — сказал я серьезно.

— Неделю назад, двадцать первого апреля, Ян Хасельхофф уехал из поместья, так как у него был выходной, и больше не вернулся. Поначалу я подумала, что он просто дерзит. Может, напился в деревне и заснул где-нибудь. Я послала людей на поиски, но безрезультатно. Никто его не видел. Я подождала два дня, а потом отправилась в полицию, потому что Ян ушел, ничего не взяв с собой. Документы, деньги и личные вещи остались у него в комнате.

Только идиот счел бы совпадением то обстоятельство, что Ян Хасельхофф исчез в тот же день, что и Джули Бонем. Значит ли это, что где-то в море болтается еще один расчлененный труп? Или же — вторая догадка показалась мне более вероятной — Ян Хасельхофф убил Джули Бонем, а теперь неизвестно где прячется?

— Как продвинулось расследование? — спросил я.

Домоправительница скривилась.

— Агент ограничился тем, что зарегистрировал мое заявление об исчезновении. Сказал, что скорее всего беспокоиться не о чем. Ян — иностранец. Может быть, он вернулся домой. Я объяснила агенту, что это маловероятно, ведь документы Яна остались здесь. К счастью, теперь этим занимаетесь вы. Скажу вам откровенно, я не слишком доверяю местной полиции. Если вы пройдете в комнату Яна, я покажу вам его вещи.

Мы отправились за Патрисией Хойл на верхний этаж, где жила прислуга. Комната Яна Хасельхоффа была маленькой, но вполне приличной. Действительно, парень ничего с собой не взял, даже бумажник с деньгами и документами: он лежал на комоде.

Я открыл паспорт. Ян Хасельхофф родился в Хертогенбосе, в Голландии, 25 ноября 1980 года. Следовательно, ему было двадцать три, на два года больше, чем Джули Бонем.

— Вы были знакомы с его девушкой? — спросил я домоправительницу.

— Я даже не знала, что она у него была. Частная жизнь прислуги меня не интересует.