Во-вторых, предполагалось принять административные меры для борьбы с коррупцией, халатностью и нарушениями трудовой дисциплины. Особое внимание было уделено государственной антиалкогольной кампании. Горбачев вместе с другими партийными деятелями андроповского призыва полагал, что только резкое сокращение производства и продажи алкоголя спасет население страны от бытового пьянства и алкоголизма, ставшего настоящим бедствием для всего общества. Однако меры, предпринятые в ходе этой кампании, не принесли желаемого результата: потребление алкоголя населением не сократилось, так как вместо государственной продукции люди стали употреблять самогон и различные суррогаты. Идея «ускорения» также провалилась — сложившиеся отрасли промышленности были не способны к обновлению, не могли освоить громадные инвестиции. В результате сотни миллиардов рублей оказались «омертвленным капиталом», сгинули в черной дыре советского сельскохозяйственного комплекса. Программа модернизации, наряду с сокращением доходов от алкоголя, нанесла большой долгосрочный урон бюджету. Начал быстро расти финансовый дефицит — серьезная проблема, которая преследовала Советский Союз и Горбачева в последующие годы{1047}.
Горбачев вначале говорил, что внешнюю политику «менять не надо, она завоевала авторитет, требуется лишь значительно ее активизировать». Но вскоре генсек, чувствуя поддержку, начал менять советский внешнеполитический курс. Несмотря на ожесточение в отношении американцев в 1981-1983 гг., члены Политбюро и значительная часть советской номенклатуры не хотели дальнейшего обострения конфронтации с Западом. Они надеялись, что можно будет вернуться к политике разрядки. Ответственные лица из Генштаба, МИД, КГБ и военно-промышленного комплекса все яснее понимали, что поведение СССР также способствовало международной напряженности. Все больше людей говорили вслух, что требуют пересмотра решения о размещении ракет СС-20 в Восточной Европе и вводе войск в Афганистан. Таким образом, сохранился и даже вырос импульс в пользу того, чтобы возобновить прерванные переговоры с США и НАТО. Еще при жизни Черненко, в январе 1985 г., Андрей Громыко встретился в Вашингтоне с госсекретарем США Джорджем Шульцем и договорился о рамках переговоров по ограничению вооружений. В апреле 1985 г. Политбюро приняло решение о прекращении развертывания ракет СС-20 в Европе{1048}.
Горбачев наметил внешнюю политику как область, где можно и нужно добиться успехов прежде всего. В своих мемуарах он пишет, что давно понимал необходимость серьезных перемен во внешней политике СССР. Он приводит основной довод: «Кардинальные реформы в экономике и политической системе были бы невозможны без соответствующих изменений во внешней политике, создания благоприятной международной среды. Для начала надо было хотя бы расчистить снежные заносы холодной войны, ослабить давление проблем, связанных с нашей вовлеченностью в конфликты в разных точках земного шара, с участием в изнурительной гонке вооружений»{1049}. Генеральный секретарь ЦК КПСС оставил текущие внутренние дела на усмотрение Егора Лигачева и Николая Рыжкова и дал понять, что будет лично заниматься определением внешнеполитического курса. Первый шаг Горбачева был направлен на устранение монополии Громыко в этой сфере. С предложением занять пост министра иностранных дел он обратился не к заместителям Громыко, Корниенко и Добрынину, а к первому секретарю компартии Грузии — Эдуарду Амвросиевичу Шеварднадзе. Грузинский руководитель в международных делах не разбирался, но пользовался доверием Горбачева еще с 1970-х гг. Уже в 1987 г. Горбачев и Шеварднадзе с горсткой преданных им помощников стали принимать практически все решения, касающиеся внешней политики{1050}.
Именно в дискуссиях о внешней политике Горбачев впервые заговорил о необходимости «нового мышления». Подобно «перестройке», это благозвучное выражение можно было интерпретировать сколь угодно широко. Почти все коллеги Горбачева по Политбюро и партийные руководители всех звеньев, привыкшие за прошедшие десятилетия к пустозвонству прежних идеологических кампаний, решили, что это опять риторика, в лучшем случае — красивый пропагандистский лозунг{1051}. Но они ошибались. Генеральный секретарь рассматривал внешнюю политику не просто как способ добиться передышки для проведения реформ у себя в стране, но и как средство, которое поможет этим переменам осуществиться. Ему хотелось открыть Советский Союз внешнему миру и тем самым преодолеть сталинское наследие, выражавшееся прежде всего в противостоянии странам Запада. Нужно было переворошить идеологические догмы, а если понадобится — от них отказаться. Вскоре «новое мышление» стало синонимом кардинальной переоценки всей официальной идеологии.
«Новое мышление» зародилось у Горбачева при чтении книг, которые он поглощал в немыслимом для члена брежневского Политбюро количестве. Он читал и западных авторов — политиков, историков и философов социалистического толка — эти книги переводились и издавались ограниченными тиражами специально для партийной номенклатуры. Горбачев также любил откровенные беседы с доверенными людьми из своего окружения, часто в неофициальной обстановке. В это окружение входили Раиса Максимовна, жена Горбачева, Александр Яковлев, Валерий Болдин, Евгений Примаков и Эдуард Шеварднадзе. Раиса Максимовна была ключевой участницей бесед в узком кругу. Она была образованной и очень волевой женщиной, считала себя «шестидесятницей» и не собиралась мириться с ролью домохозяйки, подобно недалеким женам других членов Политбюро. Окончившая философский факультет МГУ в 1955 г., одновременно с мужем, Раиса Максимовна работала социологом в Ставропольской области. Бросались в глаза ее педантичность и стремление работать над собой, склонность к самообразованию. Она тяжело переживала отъезд из Москвы, стремилась остаться интеллектуалкой, следила за содержанием литературных журналов и старалась не пропускать культурных мероприятий. Когда Горбачев вошел в Секретариат ЦК КПСС и супруги переехали из Ставрополя в Москву, Раиса немедленно окунулась с головой в мир научных дискуссий, симпозиумов и конференций. Она возобновила контакты с друзьями, однокурсниками по МГУ и коллегами в Институте философии. В 1986 г. Горбачева стала патронессой Советского фонда культуры, созданного по инициативе академика Дмитрия Сергеевича Лихачева. Каждый вечер, зачастую после заседаний Политбюро или других важных встреч, Горбачев брал свою жену на прогулку, во время которой они обсуждали события, произошедшие за день, а также проговаривали друг другу новые идеи. «Он не способен принимать решения без ее совета», — сказал о Горбачеве один из советских дипломатов в доверительном разговоре с американским послом Джэком Мэтлоком{1052}.
Еще одной ключевой фигурой в узком кругу стал Александр Николаевич Яковлев — наиболее честолюбивый в интеллектуальном плане член команды Горбачева. Он воевал на фронте, был тяжело ранен. После войны получил историческое образование и быстро сделал партийную карьеру, работая по идеологической линии. В середине 1950-х гг. Яковлев продолжил учебу в аспирантуре Академии общественных наук при ЦК КПСС, с 1958 по 1959 г. стажировался в Колумбийском университете в США, а позже возглавил отдел пропаганды ЦК КПСС, где организовывал антиамериканские кампании и контрпропаганду в советских СМИ. Но вместе с тем Яковлев неизменно противостоял попыткам реабилитации сталинизма и выступал против русского национализма, который получил все большее распространение в конце 1960-х гг. среди сотрудников аппарата ЦК. В результате одного из таких выступлений в 1972 г. Яковлев был снят с должности и направлен в Канаду послом. Там, находясь в «ссылке» вдали от родины, он начал думать о реформировании советской системы, склоняясь к рецептам европейской социал-демократии. Там же, в Канаде, он познакомился с Горбачевым и, не без его содействия, вернулся в Москву на место директора Института мировой экономики и международных отношений. Придя к власти, Горбачев включил его в состав ЦК и сделал своим близким советником. Уже в конце 1985 г. Яковлев направил Горбачеву записку, где предложил покончить с однопартийной системой. В стране должен быть создан «Союз коммунистов», состоящий из двух партий, Социалистической и Народно-демократической. Всеобщие выборы — сверху донизу — должны производиться каждые 5 лет. На 10 лет избирается президент. Записка пестрела цитатами из Ленина. Но позднее Яковлев вспоминал, что записка позволила поставить вопрос об отказе от ленинско-сталинского классового подхода в восприятии мира, о постижении того факта, «что мы живем во взаимозависимом, противоречивом, но в конечном счете едином мире». Генсек еще не был готов к таким радикальным шагам, но слушал аргументы Яковлева с большим вниманием{1053}.
