— Да ладно, все отцы дрожат над своими дочками…

— Я прежде не бывал в Кагоре… — Лафей жил в каких-нибудь ста километрах от города. — Никогда нигде не бывал. Не служил в армии, потому что умер отец и не на кого было оставить ферму. Сегодня впервые поехал в такую даль.

Энцо по-новому посмотрел на незваного гостя. Фермер был в синих крестьянских брюках толстого сукна и мятом бумажном пиджаке поверх клетчатой рубашки с расстегнутым воротом. Из бокового кармана пиджака торчала блинообразная кепка, а из рукавов высовывались испещренные шрамами руки, напоминающие огромные грабли. Казалось, этот гигант может в одиночку тянуть плуг.

— Я забоялся, когда Николь уехала в Тулузу, — признался он. — Ее мать ездила с ней поискать жилье. Я не хотел, думал — если увижу, что это за место, никуда Николь не пущу. — Лафей торопился выговориться. Наверное, счел себя обязанным объясниться перед человеком, которого только что пытался задушить. — Когда она собралась переехать к вам на лето, поскольку вы берете ее к себе работать, я знал — девочка верит, что так и будет. Но я-то не девочка!

Энцо с досадой потрогал опухшую скулу. Прикасаться было больно.

— Пожалуй, я бы тоже не поверил. Честно говоря, мсье Лафей, я предложил ей работу, лишь поскольку обещал устроить на лето в больницу и забыл, хотя знал, что Николь нужны деньги.

Побагровев, Лафей поднялся на ноги:

— Тогда я забираю ее домой.

— Нет-нет, — заторопился Энцо. — Она отлично справляется. Мне действительно нужен помощник ее уровня. У нее блестящие способности!

— Мы не нуждаемся в благотворительности.

— Разумеется. Клянусь вам, Николь мне необходима. Уже после одного дня работы я понял, насколько труднее мне пришлось бы без нее. Давайте я вам еще налью…

Здоровяк фермер неохотно опустился на стул и протянул бокал. Энцо наполнил его почти доверху, и несколько минут они молча наслаждались виски.

— Нелегко быть отцом, — сказал Энцо.

— Это так, — согласился Лафей. — Как твою-то зовут?

— Софи.

— А мать ее где?

— Умерла.

Лафей уставился на него с новым выражением:

— Ты растил ее один? — Энцо кивнул. — Боже мой, мне бы нипочем не поднять Николь без жены!

Энцо пожал плечами:

— Не боги горшки обжигают. Конечно, иногда случались и просчеты. — На губах мелькнула и тут же растаяла легкая улыбка. — Софи было лет двенадцать, — начал он. — Собирается утром в школу, а щеки красные, как помидоры, и говорит, мол, у нее колики и вообще она заболела. Тут до меня дошло, что у нее начались месячные. На этот счет дочерей обычно просвещают матери…

Лафей хихикнул:

— Ну, это у городских. На ферме дети о таких вещах узнают раньше, чем учатся ходить.

— Да, в городе детей аисты приносят, — ухмыльнулся Энцо.

— И как же ты выкрутился?

— Усадил ее и объяснил проблему в понятных для ребенка терминах, не вдаваясь в подробности. Она слушает, кивает с серьезным видом, пока я разливаюсь-расписываю функции организма, а потом говорит: «Ты имеешь в виду менструацию? У меня в прошлом году началась».

Лафей захохотал. Из носа вновь потекла кровь, и он промокнул ее марлевым тампоном.

— Вот шлюшка! Ну не прелесть, а?

Они сидели и пили виски, покуда бутылка не опустела, и говорили о своих дочерях. А когда небо на востоке начало светлеть, Лафей тяжело поднялся на ноги:

— Мне пора возвращаться, доить коров.

— Тебе нельзя за руль.

— Бывало и хуже… Да ладно, все равно в такую рань на дорогах ни души. Разве что сам убьюсь.

— Дай я тебе хоть кофе сварю.

Пьер Лафей с трудом высидел еще полчаса, пока Энцо сварил и влил в него обжигающий черный кофе, пытаясь протрезвить. Гость рвался домой, и Энцо проводил его до площади. На востоке небо стало бледно-желтым, но город еще спал. На прощание Лафей стиснул ему руку:

— Большая честь познакомиться, мсье Маклеод.

— Интересный обмен опытом, мсье Лафей.

Фермер ухмыльнулся и забрался в свой потрепанный «ситроен»-малолитражку. Мотор закашлял, когда хозяин повернул ключ, но завелся, да так громко, что эхо понеслось над площадью. Энцо смотрел, как автомобиль виляет по улице Жоржа Клемансо по направлению к церкви Святого Урцисса. Да, свои сто километров фермер проедет не скоро.

Город за окном оживал. Энцо слышал, как подметали улицу дворники и мусорщики опорожняли контейнеры, как урчала мотором поливальная машина, прочищая стоки круглыми вращающимися щетками. От пекарни отъехали грузовики, спеша доставить в булочные первую партию свежей выпечки: жар и отдающий дрожжами запах свежеиспеченного хлеба поплыли в прохладном утреннем воздухе. Хозяева, приехавшие открывать свои кафе и бары, спорили из-за парковочных мест на площади, но громче всего в этом утреннем хоре звучал неистовый щебет невидимых в листве птиц, от которых платаны звенели, словно огромные колокола.

Облокотившись на перила маленького балкона, Энцо смотрел на площадь. Над морем красных крыш на востоке показался краешек солнца. Голова мучительно болела, синяк ныл. До Энцо долетели ароматы кофе и сигаретного дыма, и он вернулся в гостиную. Момент, когда он мог снова заснуть, миновал. Сон казался невозможным после столь бурной ночи, да и крест «За освобождение» угнетал своей непонятностью. Энцо задумчиво смотрел на имя Эдуарда Мерика, написанное на доске под фотографией. Он помнил, как Николь пожаловалась — на главную страницу с биографией Мерика выйти можно, а обратной ссылки нет, как и связи с биографиями других награжденных.

Присев за компьютер, Маклеод тронул «пробел». Экран ожил и засветился. По крайней мере хоть кто-то в этом доме хорошо поспал. Энцо нашел домашнюю страницу сайта «Крест „За освобождение“» и выбрал ссылку на кавалеров ордена, попав на пятнадцатистраничный документ, быстро загрузившийся и представший во всей красе. Текст был разбит на три колонки: в левой стояли имена тысячи тридцати восьми награжденных, в средней — фамилии, а в правой — дата награждения. Но список был составлен по алфавиту, а не по дате, и Энцо набрал в строке поиска «12.05.43». На экране появилась надпись: «Совпадений не найдено». У него упало сердце — снова тупик! Но тут же до него дошло, что в тексте даты указаны полностью. Исправив набранное на 12.05.1943, он увидел загоревшиеся красным слова: «Андре Мунье». Охваченный радостным волнением, Маклеод снова нажал «поиск». Новое имя — Филипп Рок. Энцо просмотрел список до конца, но больше совпадений не нашлось. Итак, Андре Мунье и Филипп Рок получили крест «За освобождение» в один день — 12 мая 1943 года.

Вернувшись на главную страницу, Энцо увидел то, что вчера пропустила Николь: список ссылок в рубрике «Кавалеры ордена», которые вели к биографиям. На экране появилась страница с алфавитом. Энцо нажал на букву «М», и сразу выскочил список фамилий. Маклеод просмотрел его несколько раз, ощущая растущее разочарование — отчего-то Андре Мунье в списке не было. Он вернулся в «Гугл» и набрал в строке поиска «Андре Мунье» и «Крест „За освобождение“». Обе фразы появились вместе наверху очень короткого списка, и ссылка привела Энцо на знакомую пустую страницу с биографией официального сайта награды. Красная надпись в середине листа сообщала, что текст в настоящее время недоступен.

Проклиная невезение, он вернулся к странице с алфавитом и выбрал букву «Р». Под литерой «Р» появилось шесть строк. Филипп Рок шел четвертым. Страничка Рока оказалась в полном порядке, даже с портретом. Выглядел Филипп Рок несколько старомодно: квадратное лицо, темные волосы с аккуратным пробором и круглые очки в черепаховой оправе. На губах играла легкая улыбка, взгляд устремлен влево от фотокамеры, магниевая вспышка отразилась в глазах. Филипп Рок выглядел потомственным интеллигентом, и биография полностью подтверждала первое впечатление.

Рок родился в Париже в 1910 году. В институте он изучал политологию, затем стал парламентским корреспондентом. В 1939-м его призвали в армию как резервиста, но после подписания перемирия он выступил с резкой критикой правительства Виши и лично маршала Петена, бежал, связался с французским Сопротивлением, участвовал в создании подпольной сети в Кантале, позже самолетом был вывезен в Лондон, где де Голль поручил ему ответственную миссию — вернуться во Францию и лично передать письма крупным политическим деятелям. Рок успешно выполнил задание, помог основать Национальный совет Сопротивления, после чего был отозван в Лондон. Однако присланный за ним самолет не смог сесть, и Филиппу Року пришлось добираться в Англию через Испанию. В дороге и произошла трагедия.