«Мне нравится Молодой Месяц. Здесь все так величественно и великолепно, — писала она. — Похоже, что мы очень арестакратичное семейство, так как у нас есть даже солнечные часы. Я не могу не гордиться всем этим. Боюсь, во мне слишком много гордости, поэтому я каждый вечер прошу Бога забрать у меня основную ее часть, но не забирать целиком. В здешней школе очень легко заработать рипутацию гордячки. Если ходишь прямо и держишь голову высоко, ты гордячка. Рода тоже гордая, потому что ее папа должен был бы стать королем Англии. Интересно, что чувствовала бы королева Виктория, если бы знала об этом. Совершенно чудесно иметь подругу, которая была бы принцессой, если бы только все пользовались своими законными правами. Я люблю Роду всем сердцем. Она такая милая и добрая. Только ее вечное хихиканье мне не нравится. А когда я сказала ей, что могу видеть рисунок школьных обоев уменьшенным в воздухе, она сказала: Лжешь. Мне было ужасно обидно, что такое сказала мне моя ближайшая подруга. И еще обиднее мне было, когда ночью я проснулась и вспомнила об этом. А потом я никак не могла уснуть, так как устала лежать на одном боку, но боялась повернуться, потому что тетя Элизабет сказала бы, что я сущее виритино.

Я не решилась рассказать Роде о Женщине-ветре, так как думаю, что в этом действительно есть что-то вроде лжи, хотя Женщина-ветер кажется мне такой реальной. И сейчас я слышу, как она поет на крыше вокруг больших дымовых труб. Здесь у меня нет никакой Эмили в зеркале. Все зеркала в тех комнатах, куда я захожу, висят слишком высоко. Я ни разу не была в комнате над парадным крыльцом. Она всегда закрыта на ключ. Раньше это была мамина комната, и кузен Джимми говорит, что ее папа запер дверь на ключ, после того как она убежала с тобой, и тетя Элизабет продолжает держать ее запертой из уважения к его памяти, хотя кузен Джимми говорит, что тетя Элизабет всегда ужасно ссорилась со своим папой, когда он был жив, хотя никто из чужих не знает об этом, так как Марри слишком гордые и об этом не рассказывают. Я и сама чувствую в себе эту гордость Марри. Когда Рода спросила меня: Твоя тетя Элизабет пользуется только свечами, потому что она старомодная, я высокомерно ответила: Нет, просто у Марри такая тродиция. Кузен Джимми рассказал мне все о тродициях Марри. У Задиры Сэл все в порядке, и в амбарах она полная хозяйка, но котят у нее все еще нет, и я не могу понять почему. Я спросила об этом тетю Элизабет, а она сказала, что хорошие девочки о таких вещах не говорят, но я не понимаю, что неприличного в котятах. Когда тети Элизабет нет дома, мы с тетей Лорой тайком приносим Задиру Сэл в дом, но, когда тетя Элизабет возвращается, я всегда чувствую себя виноватой и думаю, что лучше бы этого не делала. Но в следующий раз поступаю точно так же. Мне кажется, это очень странно. Я ничего не знаю о моем дорогом Майке. Я писала Эллен Грин и спрашивала о нем, и она ответила на мое письмо, но даже не упомянула о Майке, но зато рассказала мне все про свой ривмотизм. Как будто меня волнует ее ривмотизм.

Совсем скоро Рода будет отмечать свой день рождения и собирается пригласить меня на вечеринку. Я так этим взволнована. Ты же знаешь, я еще никогда не была ни на одной вечеринке. Я постоянно думаю об этом и пытаюсь вообразить, как все это будет. Рода пригласит не всех девочек, а только нескольких превелегерованных. Надеюсь, тетя Элизабет позволит мне надеть мое белое платье и лучшую шляпу. Ох, папа, ту прелестную картинку с кружевным бальным платьем, которая висела у меня дома, я приколола на стену в комнате тети Элизабет, а тетя Элизабет сняла ее и сожгла, да еще и отругала меня за то, что я натыкала булавками дырок в обоях. Я сказала тете Элизабет: Как вы могли сжечь эту картинку, ведь я хотела, чтобы она была у меня под рукой, когда я вырасту, чтобы можно было сшить такое платье и ездить в нем на балы. А тетя Элизабет сказала: Позволь спросить, часто ли ты собираешься посещать балы, а я сказала: Да, когда я буду богатой и знаминитой, а тетя Элизабет сказала: Да, когда рак на горе свистнет.

Вчера я видела доктора Бернли. Он приходил покупать яйца у тети Элизабет. Я была очень разочарована, потому что он выглядит как все остальные люди. Мне казалось, что человек, который не верит в Бога, и выглядеть должен необычно. Он даже не богохульствовал, и я огорчилась, потому что никогда не слышала ни одного богохульства и горю желанием услышать. У него большие желтые глаза, как у Илзи, и зычный голос, и Рода говорит, что если он разозлится, то его вопли слышно по всей округе. С матерью Илзи связана какая-то тайна, которую я не могу постичь. Доктор Бернли и Илзи живут вдвоем. Рода говорит, что доктор Бернли говорит, что не желает видеть в своем доме этих не женщин, а сущих дьяволиц. Конечно, это нехорошие слова, но впичатление производят большое. Старая миссис Симмз ходит к ним и готовит обед и ужин, и потом улипетывает, а завтрак они всегда готовят сами. Доктор изредка подметает дом, но Илзи никогда ничего не делает, только бегает без надзора. Рода говорит, что доктор никогда не улыбается. Он, должно быть, похож на короля Генриха Второго[13].

Я хотела бы поближе познакомиться с Илзи. Она не такая милая, как Рода, хотя с виду тоже мне нравится. Но она редко приходит в школу, и Рода говорит, что у меня не должно быть других подруг, кроме нее, или она выплачет все глаза. Рода так же глубоко любит меня, как я ее. Мы обе будем молиться, чтобы нам было дано прожить вместе всю жизнь и умереть в один день.

Мой школьный завтрак всегда готовит тетя Элизабет. Она не дает мне ничего, кроме хлеба с маслом, но отрезает хорошие, толстые куски и масло мажет толстым слоем, и у него не бывает того отвратительного привкуса, какой был у масла Эллен Грин. А тетя Лора сует мне в корзинку яблочный пирожок или печенье, когда тетя Элизабет отвернется. Тетя Элизабет говорит, что мне вредно есть яблочные пироги. Папа, почему все самое приятное никогда не бывает полезным? Эллен Грин тоже всегда так говорила.

Мою учительницу зовут мисс Браунелл. Мне не нравится форма ее кливера. (Это мореплавательный абарот, который употребляет кузен Джимми. Он означает внешность. Я знаю, что абарот пишется как-то не так, но в Молодом Месяце нет словаря, а звучит так, как я написала.) Она слишком езвительная и любит высмеивать. И смеется над всеми неприятным, фыркающим смехом. Но я простила ее за то, что она дала мне пощечину, и даже на следующий день отнесла ей букет в школу в знак примирения. Она приняла его очень холодно и оставила вянуть на своем столе. Если бы мы с ней были в книжке, она плакала бы у меня на груди. Даже не знаю, стоит прощать людей или нет. Да, стоит. От этого сама чувствуешь себя приятнее. Тебе, папа, никогда не приходилось носить детские фартучки и шляпы от солнца, потому что ты был мальчиком, так что ты не можешь понять, что я чувствую, когда хожу в такой одежде. А эти фартучки сшиты из такого хорошего материала, что никогда не сносятся, и пройдут годы, прежде чем я из них вырасту. Зато у меня есть белое платье для церкви с черным шелковым поясом и белая шляпка из итальянской соломки с черными бантами, и черные туфельки из козловой кожи, и я чувствую себя в них ужасно илигантной. Я очень хотела бы носить челку, но тетя Элизабет и слышать об этом не хочет. Рода сказала мне, что у меня красивые глаза. Лучше бы она этого не говорила. Я всегда подозревала, что у меня красивые глаза, но не была в этом уверена. Теперь, когда мне известно, что они красивые, боюсь, я пастаянно буду думать, замечают это люди или нет. Мне приходится идти спать в половине девятого. Это досадно, но я сажусь в кровати, и смотрю в окно, и слушаю шум моря, пока не стемнеет. Только так мне удается приспособиться к правилам тети Элизабет. Я теперь люблю этот шум, хотя он всегда наводит на меня грусть, но это приятная грусть. Спать я должна с тетей Элизабет, и это мне тоже не нравится, потому что, если я хоть немного пошевелюсь, она говорит, что я сущее виритино, но даже она признает, что во сне я не брыкаюсь. А еще она не позволяет мне открывать окно. Она не любит свежий воздух и свет в доме. В парадной гостиной темно, как в могиле. Я вошла однажды и подняла жалюзи, а тетя Элизабет пришла в ужас и назвала меня дерзкой девчонкой, и посмотрела на меня взглядом Марри. Можно было подумать, что я совершила преступление. Я была так оскорблена, что пошла на чердак и описала во всех подробностях на почтовом извещении, как я утопилась, и после этого сразу почувствовала себя лучше. Тетя Элизабет сказала, чтобы я больше никогда не ходила в парадную гостиную без разрешения, а я и не хочу туда ходить. Я боюсь этой гостиной. Все стены в ней увешаны портретами наших предков, и среди них нет ни одного красивого, кроме дедушки Марри. Он красивый, но очень сердитый. Комната для гостей находится на втором этаже, и она такая же мрачная, как парадная гостиная. Тетя Элизабет позволяет спать там только важным асобам. Мне нравится кухня (днем) и чердак, и летняя кухня, и гостиная, а еще передняя, потому что там прелестная дверь с красным стеклом, и молочню я люблю, но остальные комнаты в Молодом Месяце мне не нравятся. Ах, я забыла стенные шкафы в подвале. Я люблю спускаться туда и разглядывать красивые ряды банок с вареньем и джемом. Кузен Джимми говорит, что банки для варенья никогда не должны быть пустыми, так как это такая тродиция в Молодом Месяце. Ужасно много тродиций в Молодом Месяце. Дом очень просторный, и деревья прелестные. Я дала название Три Принцессы трем перамедальным тополям, что растут у садовой калитки. Старую беседку я назвала Приютом Эмили, а большую яблоню у ворот старого сада Молящимся Деревом, потому что она поднимает свои длинные сучья точно так, как мистер Дэр воздевает руки в церкви, когда молится.