– Куда бухать поедем? – спросил Сашка в салоне автомобиля Лёху.

– В «Арт-студию»?

– Там тёлок мало. Давай в «Фортуну».

– Зато в «Арте» красиво – Даньке понравится.

– Да ему после Вейделевки всё понравится. Да, Королёв?

– Да, верно. Мне везде интересно.

– В «Фортуну»! – произнёс Сашка и кнопкой запустил зажигание.

В клубе Лёха заплатил за вход, охранник поводил-поводил вдоль их тел металлоискателем, и они прошли вовнутрь. Ноан сразу увидел людей с длинными узкими палками в руках, ходивших вокруг больших прямоугольных столов, обтянутых зелёным сукном.

«Бильярд», – понял гость.

– Вот бы поиграть! – мечтательно сказал он.

– Любишь шары гонять? – обернулся на его голос Сашка.

– Никогда раньше не пробовал. Но, думаю, у меня получится.

– Никогда не пробовал? Слушай, Данька, ты откуда такой взялся?

– Я же говорил – из Вейделевки.

– Такое впечатление, – вступил в разговор Лёха, – что твоя Вейделевка – на краю света. Меж тем до неё езды – два часа.

– Ну что тут поделать, – развёл Королёв руки в стороны, – жизнь моя так сложилась. Не было в ней бильярда.

– Да всё у тебя будет, – взъерошил ему чуб Кузнецов. – Не ссы.

Они устроились за хорошим столиком – с одной стороны одноклубники могли наблюдать за танцполом, с другой – за большим залом с бильярдными столами. Зал постепенно стали наполнять молодые женщины. В отличие от Крона, здесь самками было принято использовать минимум одежды. Каждая стремилась самым выгодным образом подчеркнуть составляющие своей красоты – величину и крепость грудей, длину и стройность ног, форму зада – если, конечно, данные составляющие имелись. Если же они отсутствовали, то это, с помощью несколько иной одежды, умело скрывалось.

Подошла официантка.

– Нам для начала пивка… – раскрыв меню, пробормотал под нос Сашка. – Данила, «Будвайзер» будешь?

– Буду.

– Или «Пауланер?»

– Буду.

– Да ему по хрену, – заметил Лёха, – он всё будет. Так, девушка, нам холодную лососину – три порции, три овощных салата, три порции королевских креветок на гриле. Данила, особые пожелания есть?

– У них тут указан бифштекс.

– Ну, бифштекс, и что?

– Я ни разу не ел большого куска жареного мяса.

– Слушай… – раскрыл рот Кузнецов.

– Саш, потом, – движением руки остановил его Лёха. – Девушка, прибавьте один бифштекс. Средней прожарки. А для начала несите три литровых кружки «Пауланера». Дань, тебе фильтрованное или нефильтрованное?

– Что?

– А, ясно. Нефильтрованное всем.

– «Wein, Weiber und Gesang», – оглядевшись, произнёс гость.

– Что? – переспросил Сашка.

– Это по-немецки, – ответил Королёв. – «Вино, женщины и песни». Всё, что составляет счастье человечества. Как говорил великий Гёте:

– Данила! – Лёха придвинулся к новичку ближе. – А ты как к нам попал? Это что за Вейделевка такая, где говорят по-немецки, но не едят мяса?

– Жил я бедно, – принялся придумывать себе историю жизни Ноан. – Не видел мяса.

– Да как это бедно, что совсем никакого мяса! Не бывает такого!

– Подожди! – перебил его Сашка. – Дань, тебя кто в «Салют» привёз?

– Никто. Я сам пришёл.

– А откуда пришёл?

– Прямиком из психушки пришёл. Из дурки на Новой.

– А-а-а… – друзья переглянулись с таким видом, будто им только что открыли главную тайну бытия.

– Да что вы зарделись, как красны девицы, – возмутился Королёв. – Василь Никитич наводил там справки, ему ответили, что я полностью здоров. Просто небольшая амнезия. Что-то помню, что-то нет.

– Фух, напугал, – помотал головой Кузнецов. – Значит, у тебя просто как в «Джентльменах удачи» – «тут помню, а тут не помню»?

– Наверное.

– Я понял! – радостно крикнул Лёха. – Ты просто не помнишь вкус мяса, вот и всё!

– Наверное.

– Дань, – Сашка заулыбался во весь рот, – а тёлок помнишь?

– Нет, – со смущением ответил гость.

– Ха! – хлопнул себя Кузнецов по коленке. – Будут тебе сегодня тёлки!

Тем временем принесли пиво.

– Лёх, ты зачем сразу по литру взял? – спросил Сашка товарища. – А режим?

– Наш режим – напьёмся и лежим, – ответил тот. – Ты в Белгороде за два года, что в «Салюте» играешь, видел хоть одного папарацци?

– Нет.

– Ну, вот, на хрен мы тут кому нужны. За победу! – и Аверин потянулся чокаться.

– Нет, – возразил Сашка. – За семнадцать мячей в дебютном матче.

– Нет, – сказал Ноан. – За первый раз.

Местные ребята сделали по глотку и поставили кружки на стол. Гость сразу не распробовал, но ведь любая жидкость – это очень вкусно и полезно, и он осушил ёмкость до дна.

– Ни фига себе, – произнёс Лёха.

– Так в первый раз, понимаешь! – в каком-то радостном возбуждении заметил Сашка. – Ему ведь всё интересно! Дань, а может, водочки?

– Водочка? Водка? Национальный русско-польский напиток?

– Причем тут поляки? – удивился Кузнецов.

– У них водка тоже считается национальным напитком, – назидательно пояснил Королёв.

Странно, что сами земляне так мало знают о себе же. В голове замелькали огни, полетели в разные стороны искорки. Поочередно стали зажигаться тонкие фиолетовые и розовые лучи света.

«А ведь я хмелею», – подумал он.

– Вы нам водочки ещё принесите, – сказал Аверин официантке.

– Какой?

– Любой с Самокатной, дом четыре.

– Простите, я не поняла?

– «Кристалловской». Грамм… пятьсот!

Она кивнула и ушла.

– Лёха в Москве, – объяснил Кузнецов, – три года играл, в премьер-лиге. Там к той водке и пристрастился. Местную совсем терпеть не может. Потом сломался, год лечился, сдали в Белгород в аренду.

– А сам я из Кишинёва, – добавил Аверин.

– Ага, молдаванин, – издал смешок Сашка.

– Иди ты! Русский!

– А я из Ростова, – продолжил Кузнецов. – Данька, ты в курсе, что ты гений?

– Что гений – нет, – с наслаждением жуя лососину, ответил Королёв, – но что в футбол играю лучше многих – да.

– Вот-вот. Недолго тебе в «Салюте» сверкать осталось. Ещё один матч – и в премьер-лигу точно заберут.

– А зачем ещё один матч? – спросил Лёха. – Сегодняшнего вполне достаточно. Жди, Данька, гонцов уже в понедельник-вторник. Ты, говорят, договор только на одну игру подписал?

– Да.

– Голова! И как провёл нашего главного тренера? Как тебе он, кстати?

– Да не знаю… Как говорил про подобных людей великий русский писатель Федор Михайлович Достоевский, «в жизнь мою я не видал в лице человека такой мрачности, нахмуренности и пасмурности. Он смотрел так, как будто ждал разрушения мира, и не то чтобы когда-нибудь, по пророчествам, которые могли и не состояться, а совершенно определённо, так-этак послезавтра утром, ровно в двадцать пять минут одиннадцатого».

– Ладно, не гони. Видали мы тренеров и похуже. Он просто нервничает, что сезон вкривь-вкось начали. Ничего, теперь отойдёт.

Рядом с бильярдными столами появился парень в испачканном мелом жилете.

Кузнецов подозвал его и спросил:

– Слышь, когда какой-нибудь стол освободится? Мы поиграть хотим.

Маркер посмотрел на наручные часы.

– Через двадцать минут – для пула, через тридцать – для русского.

– Нормально. Забей для нас русский.

– Предоплата нужна. Триста рублей.

– Да пожалуйста, – Сашка отдал предусмотрительному юноше деньги, и тот ушел.

Официантка принесла графин с водкой и рюмки.

Аверин разлил, поднял свою ёмкость вверх:

– За победу!

– Да что ты заладил! – скривился Кузнецов. – Я весь вечер буду пить за Даньку. Дань, когда в сборную возьмут, ты нам хотя бы билеты на немцев организуешь?