Капитан «Авангарда» взял в руки мяч и понёс его к одиннадцатиметровой отметке. Василь Никитич старательно грыз свой кулак. Кучмук в надежде на промах отвернулся.

Надежда не оправдалась. Тут же раздался свисток на перерыв. Ребята понуро тянулись в раздевалку, между ними метался разъярённый главный и каждому кричал оскорбления.

Крики продолжились и в раздевалке.

– Коровы! – орал Олег Олегович. – Разогнать вас к чёртовой матери! Ваш уровень – даже не КФК! Двор! Обыкновенный двор! Ни одного удара в створ за тайм! Как мы собираемся выигрывать?! Как мы вообще собираемся брать очки хоть у кого-то?! А на выезде? Через неделю – «Урал» в Екатеринбурге! И что мы оттуда привезём? 0:5? 0:7? Половину из вас отправлю в дубль! Половину! Со всеми, гады, пересмотр контрактов! – и так далее в том же духе.

Ребята, опустив головы, молча слушали. Все понимали, что Кучмуку надо выговориться, и что от его тирады толку будет мало: сегодня просто не их день – два таких глупых гола не иначе, как по велению судьбы, в сетку не влетают.

– Дробышев, оставайся! – приказал главный тренер. – Королёв, раздевайся. Выйдешь вместо него! Все стараются зарабатывать штрафные как можно ближе к чужим воротам! Падать при любом прикосновении, как кегли в боулинге! Как шлюхи в койки!

В дверь раздевалки просунулась голова Василь Никитича.

– Мужики! – сказал он. – Пошли, на второй тайм зовут.

– Собрались, собрались! – прокричал Кучмук, сжал кулаки и потряс ими над головой.

Ответом ему служила слабая мычательная реакция.

Вышли наружу. Увидев свою команду, трибуны засвистели так, что заложило уши. Ноан направился к резервному судье, показал ему шипы на бутсах, тот согласно кивнул, и Королёв, 22-й номер, центральный хавбек команды мастеров «Салют», Белгород, позиция – «под нападающими», выбежал на поле.

Пока оставалось время до свистка, он, разогревая мышцы, сделал два рывка вдоль поля, туда-обратно.

– Эй, рыженький! – донеслось с трибун.

Данила поднял голову и встретил взгляд парня, одетого в майку с надписью «СССР». В правой руке он держал пластиковый стаканчик, в левой – куриную ножку.

– Не тушуйся, брат! – проорал болельщик и опрокинул содержимое стаканчика в рот. Выдохнув, продолжил: – Порви им жопу!

– Хорошо! – крикнул в ответ гость.

Трибуна затряслась от хохота – юный вид запасного не внушал оптимизма, сообразного тону его заявления.

Судья дал свисток, футболисты задвигались.

По стадиону объявили о замене, произнесли фамилию «Королёв» – ни единого звука от зрителей.

В центральном круге сшиблись два соперника, и мяч отлетел к Даниле.

Вдруг ему вспомнились японские пособия по искусству фехтования – «меч – продолжение руки». Ну, так у него будет «мяч – продолжение ноги»!

Он прокинул «круглого» себе на ход и помчался вдоль бровки. Раскачал корпусом одного защитника, пустил мяч между ног другому, перед третьим резко было двинулся влево, тот поверил, сместился, а Данила ушёл вправо. Тут подоспела «подстраховка», его грубо толкнули в спину, он упал, рефери свистнул.

Трибуны зааплодировали.

– Давай, Рыжий! – донеслось с них.

Однако нарушение произошло у самой боковой линии, и наносить отсюда прямой удар по воротам – это действительно неземная наглость. Поэтому гость направился к опорнику Борьке Фишману, обычно, до него, исполнявшему «стандарты», и попросил:

– Ты не навешивай в штрафную – туда перед ударом все побегут, я же, наоборот, отскочу назад, и ты мне подай где-то на уровне пояса – я «заряжу» с лёта.

– Что-то очень сложно. Хрен попадешь, – пробурчал хавбек.

– Не ссы, – ответил одним из самых распространенных глаголов на планете Земля Данила Владимирович.

Он подошёл к центральной линии штрафной площади и стал караулить подачу. Фишман разбежался, все помчались ближе к вратарской забивать головой, смешанная толпа и своих, и чужих, мяч же полетел верхом чуть назад. Королёв отпрянул, подача вышла не слишком удобной, пришлось подпрыгивать, но тем красивей получилось – снаряд после удара правой с лёта, с разворота, в прыжке, пулей просвистел в левый верхний угол и с отскоком от левой штанги вонзился в сетку.

«Сегодня будет именно эта штанга», – решил про себя Ноан.

Стадион благодарно заревел. Пока ребята обнимали и тискали новоявленного бомбардира, трибуны начали хором скандировать: «Рыжий! Рыжий!»

«Вот тебе и «Король»», – подумал гость.

Едва куряне разыграли мяч с центра поля, как Ваня Егоров в подкате его отобрал, мигом вскочил и отпасовал Даниле. Тот носком, легко, невесомо, поддел «круглого», перекинул его через ближайшего противника, не дав мячу встретиться с землей, одним касанием перебросил следующего, перед третьим опускающийся мяч переступил левой ногой и в момент соприкосновения с землей внешней стороной стопы прокинул себе на ход правой, оставив защитника за собой с раскрытым ртом; впереди оказалось метров пять свободного пространства, до ворот оставалось еще прилично, но он уже замахнулся для удара и вдруг получил сзади по ногам – «Авангард» почувствовал исходящую от появившегося на поле запасного опасность.

Тычок получился чувствительный. Ноан ожесточённо тёр ушибленное место, поднял голову, встретил взгляд соперника – тот ухмылялся.

«Ну-ну, – подумал Данила, – вы ещё не знаете, что вас ждёт».

Он прикинул расстояние до ворот – метров тридцать восемь. Это, конечно, по местным представлениям, было далёко, и вратарь решил не утруждать себя построением большой «стенки». Перед Королёвым встали два здоровенных футболиста – и всё.

Гость разбежался, ударил, мяч полетел, как снаряд из пушки, отскочив от левой штанги, рванул сетку.

Партнёры тут же погребли голеадора под своими телами. Стадион кипел. Когда судья, наконец, растолкал белгородцев и приказал срочно возобновить игру, Королёв заметил, как у бровки ему машет Василь Никитич. Гость подбежал к тренеру, и тот с криком:

– Данечка, дай я тебя поцелую! – противно обслюнявил ему щёку.

Но это своеобразное проявление эмоций не смутило Ноана – он чувствовал себя, наверное, как землянин на охоте – на Кроне охоты как таковой не существовало – азарт переполнял его, ещё никогда в жизни он не казался себе таким счастливым.

На волне всех этих ощущений он решил покуражиться. Местные удивятся его нечеловеческим способностям? А, «к чёрту!», как говорят русские!

«Авангард», за каких-то пять минут второго тайма растерявший с таким трудом ранее добытое преимущество, озлобленно, всей командой, понёсся в атаку. Гость остался в центральном круге. Пошёл безадресный навес, вратарь поймал мяч и, заметив свободного Королёва, быстро бросил рукой «круглого» ему.

Данила принял передачу, развернулся и, вместо того, чтобы начать движение или отпасовать на всех парах мчавшемуся по левому флангу свободному Сашке Кузнецову, ударил, как всем показалось, непонятно куда и зачем – то ли за боковую, то ли за лицевую, в общем, куда-то в направлении углового флажка. Понимая, что мяч уйдёт, все, и «наши», и не «наши», остановились. Данила же своим бегом «сто метров за десять и двадцать» устремился в угол поля. Мяч ударился точно в основание флажка и отскочил к Ноану. Самый умный из «авангардовцев», центральный защитник, заметив неожиданный рывок рыжего, почувствовал подвох и кинулся за ним. Когда Данила принял отскочивший от палки снаряд, курянин уже, чуть на ходу не выплёвывая лёгкие, приближался к сопернику. Зная, что сила инерции не даст землянину вовремя затормозить, гость прокинул мяч мимо него вдоль лицевой и оббежал защитника слева. Тот с грохотом врезался в рекламный щит. Королёв был уже у штрафной. Голкипер с вылупившимися от ужаса глазами, расставив в стороны руки, гусиными шажками двинулся на соперника. Гость шведкой, не сближаясь с ним, по высокой дуге, несмотря на острейший угол, перекинул вратаря. Мяч с отскоком от левой штанги опустился на землю за линией ворот, коснулся сетки и покатился вдоль неё.

Трибуны взорвались, Кучмук начал исполнять нечто вроде танца живота, старший тренер почувствовал, что на глаза наворачиваются слёзы. Такого фокуса не видел ещё никто и нигде.