Жук проверил самострел, остался доволен.

— Что мы сидим? — спросил он и бодро, как-то даже рывком вскочил на ноги. — По-моему, пора двигать.

— Пора, — согласилась я.

— Могу поспорить, что вон там, за углом есть указательная стрелка. — Жук взял рюкзак, открыл дверь, и мы вышли в коридор.

Стрелка и в самом деле была, но я на нее не смотрела. Я смотрела на Жука.

— Отлично! — сказал Жук. — Нам туда.

И неутомимым шагом спортсмена-марафонца двинулся в указываемом стрелкой направлении. Я за ним еле поспевала.

— Володька заблудился, — рассуждал Жук. — И Дэн заблудился. Тут уж ничего не поделаешь. Но наша задача теперь заключается в том, чтобы найти выход и позвать на помощь людей. Мы баллончиком отмечали все повороты, так что их быстро найдут. И окажут первую медицинскую помощь, если нужно.

Да, думала я. Окажут. А у меня даже никакого оружия. Хотя нет, есть граната. Интересно, он о ней помнит?

— Кстати, Валя. — Жук обернулся. — Я там тебе гранату давал. Тебе ее не тяжело тащить?

Он о ней помнил.

— Тяжело, — сказала я.

— Правильно. — Жук забрал гранату. — И рука болит. Гранаты девушкам не игрушка.

Он забрал у меня гранату.

— К тому же она не настоящая. — Жук захихикал. — Учебная. Я вас наколол. Ею и кошку не убьешь.

Это уж точно, подумала я.

Мы вышли к мосту. Мост, вернее мостик, был перекинут над провалом. В этом месте коридор как бы расширялся и образовывалось пустое пространство, над которым был переброшен мостик. Жук зашел на мост и сразу же, как водится, плюнул вниз. Я осторожно перевесилась через перила.

Ничего видно не было. Наверное, внизу был ручей. Или река. Запах снизу поднимался соответствующий — водяной. Но не только водяной. То ли нефтью, то ли еще чем пахло от этой воды.

— Это река, — объяснил мне Жук. — Она течет в подземное море. В это море впадают все подземные реки этой стороны… И не только этой… Это очень необычное место…

Интересно, откуда он про все это знает? Впрочем, я догадывалась. Жук сел на мостик и свесил ноги. Он поглядел на меня и стал рассказывать.

Быстро, как будто слова вырывались из него сами, против воли.

— Но там есть не только море, там есть еще… Я не знаю, как это можно назвать. Но оно существует гораздо дольше, чем существуют люди. Может, это алтарь, может, это храм. Его построили те, первые существа. Они жили в те времена, когда люди еще бегали по зеленым равнинам в виде мерзких полосатых сумчатых крыс! Первые существа были великой расой! Да, моя милая Валя, да! Они владели планетой, и все, что могло двигаться, все древние твари, обитавшие в том мире, подчинялись Их воле. Даже больше. Они могли управлять камнями, Они могли управлять водой. Они могли управлять ветром. А потом случилась катастрофа, никто не знает, что это была за катастрофа, но первые существа почти все погибли из-за яда, разлившегося в воздухе. Выжило совсем мало. Те, кто выжил, спустились под землю и стали жить там в светящихся каменных лабиринтах…

Жук замолчал, прислушиваясь к своим ощущениям. Он пошевелил плечами, будто старался нащупать что-то там, у себя за спиной.

— Пятна… — сказал он. — Дэн дурак. Это не пятна. Это не пятна… Это слуги… ЕГО слуги! Он их кормит… кормит их…

По подбородку Жука потекла белая струйка. И я увидела, как под рубашкой задвигались эти твари.

— Крысолов кормит их… Они служат ему, они Его глаза, они Его уши… Если бы ты знала, как это больно…

Не знаю, что тогда случилось, скорее всего, Жук прикусил язык — на губах у него проступила красная пена. А может, это пятна стали рвать его изнутри…

Жук согнулся пополам и сидел так, наверное, с минуту. Потом он выпрямился и продолжил как ни в чем не бывало:

— Первые существа спаслись под землей. Но яд все равно уже отравил Их. Они умирали, медленно умирали, по одному. А потом, через много тысяч лет или даже через много миллионов лет, появились первые люди.

Жук сделал паузу и посмотрел мне прямо в глаза.

— Первые люди были Их пищей, — сказал он.

Жук сидел на мосту и рассказывал. Я его слушала. Читала по губам.

— Они выходили по ночам и заманивали своими песнями людей в пещеры. И люди боялись Их и по ночам сидели вокруг костров и заводили ручных волков, чтобы те предупреждали об опасности. Ненавижу ваших волков!

Жук стукнул кулаком по перилам.

— Но древних существ становилось все меньше и меньше, и люди отвыкли от Них. Они стали считать Их демонами. И придумали средства, чтобы бороться с Ними. И люди убили почти всех. Последние оставшиеся вынуждены были уйти в самые глубины земли и ждать там.

Жук снова плюнул вниз. Я подумала, что вот лишь эта привычка осталась от того Жука. Забавно: самое устойчивое, что было в Жуке, — это привычка плевать с высоты. Плевать с высоты в первобытное чернеющее море.

Жук продолжал рассказ:

— Последние теперь очень редко выходили на поверхность, только когда Им очень сильно хотелось есть. Или когда хотели есть Их слуги. Или когда надо было принести жертву на алтаре… И Они не утратили искусство заманивать людей и других тварей и пользовались им. Теперь пользоваться своим искусством Им было даже проще, чем раньше, потому что люди перестали в Них верить. Древние существа могли наслать какой угодно фантом, могли свести человека с ума. И это было очень легко сделать, потому что люди в Них теперь не верили. В Них верили лишь старики и дети. А когда кто-нибудь пропадал без вести, всегда считали, что человек или утонул, или уехал куда-нибудь. А это Они. Они живут под вашими городами, под заводами, под реками. Они прокапывают туннели вверх и ждут, ждут.

Жук никогда не говорил так много, долго и складно. Жук никогда так не говорил. Потому что это был не Жук.

— Они ненавидят людей, захвативших Их землю. Сейчас Их совсем мало, и Они почти все время спят. Но иногда Они просыпаются. Они просыпаются, просыпаются в те дни, когда ядро Земли начинает волноваться и приближаться к поверхности. В дни, когда лунатики выходят на свои прогулки, когда живым тварям не спится, когда живые твари чувствуют тоску и печаль, когда луна становится кровавой и большой! Сегодня такой день.

Он посмотрел мне в глаза.

— Иногда мы просыпаемся, Валя, — сказал Крысолов.

Я вздрогнула.

— Если встать лицом к востоку, то ты увидишь, как постепенно, минута за минутой вода начинает краснеть и наливаться силой…

Он еще что-то рассказывал про это море и про храм, существующий под городом в самой глубине, про пятна, но я не слушала, я боялась, что его рассказы взорвут мне голову. Я боялась, что умру от страха или не вытерплю и прыгну туда, в эту реку. Хотя я и боюсь высоты.

— Черные камни выстраиваются в круг, и жертва сама восходит на древний алтарь… Когда-нибудь придет день, и Они вернутся. Потому что Они умеют ждать.

Я зажмурилась, и Жук замолчал.

— У нас, кстати, леска имеется, — улыбнулся он, когда я снова открыла глаза. — Можем рыбу половить… Есть-то хочется.

Я заметила, что Жук даже как-то изменился, он похудел, щеки впали, а глаза блестели неожиданным блеском.

Видимо, в этот раз я не смогла справиться с лицом. Жук посмотрел на меня с подозрением, а потом сказал:

— Не хочешь — как хочешь. Пойдем дальше. Я думаю, недалеко уже осталось. Зря не хочешь рыбку половить. Зря.

Он легко вскочил и пересек мостик. Я еще раз посмотрела вниз. Мне показалось, что внизу переливается какая-то колдовская дымка. Впрочем, может, это был просто обычный туман, не знаю.

— Тот, кто увидел берега этого моря, уже не возвращается, — сказал Жук и направился дальше, в коридор. — Тот, кто взошел на алтарь…

Если бы у меня была сейчас граната, то я бы не выдержала и наверняка бы взорвала к черту этот мостик, чтобы не быть с этой тварью на одном берегу. Он будто подслушал мои мысли, обернулся и поманил меня пальцем. И я послушно пошагала за ним.

Не знаю, чем бы все это кончилось. Но Жука вдруг снова качнуло, повело в сторону, и он снова упал и застонал. Я осторожно подошла поближе. Жук смотрел в потолок.