— Все в порядке. Она этого не сделала, и вот я с вами. И так и так — все равно сирота. Это и впрямь не имеет большого значения.

Лидия встала.

— Я приготовлю тебе горячий шоколад, Утрата. По-венски — густой, очень вкусный, он поможет тебе спокойно заснуть.

Отчаянно зевая, Утрата выпила шоколад, во второй раз пожелала всем спокойной ночи и вернулась в кровать.

— Да! — присвистнул Эдвин. — Аликс, дай-ка мне газету. — Он разложил ее на столе, и они с сестрой принялись сосредоточенно изучать ее. — Ужасная досада, что это единственный номер, — вздохнул он, копаясь в папке среди остальных бумаг. — Обязательно должны быть дальнейшие сообщения: о похоронах, подробности о скорбящей семье… Уж этот местный листок выжал бы из такого происшествия все возможное. Заметка — просто скупой отчет по следам аварии. Набор фактов. О черт, Лекси, как бы я желал, чтобы ты никогда этого не находила!

После беспокойной ночи Аликс проснулась рано и решила пропустить завтрак. Ей не хотелось встречаться с бабушкой и даже с дедушкой и тетей Труди, но сделать это было необходимо. Она подождала, пока не услышала рокот машины Эдвина на подъездной аллее, и тогда спустилась по задней лестнице, следя, нет ли поблизости Липп. Аликс знала, что брат поведет автомобиль на задний двор, в гараж, поэтому по широкому, вымощенному камнем коридору двинулась к задней части дома.

Вид у Эдвина был мрачный, но он обнял Аликс.

— Где тетя Труди?

Они нашли тетку в цветочной комнате, где она разбирала цветы, срезанные для дома, намереваясь далее приступить к обсуждению меню с кухаркой. Все выглядело таким обыденным: тетя Труди занята своими обычными хозяйственными делами — твердыми крепкими руками подрезает стебли и закручивает крепежной проволокой. Горка зимней зелени лежала рядом, на деревянном столе, а у ее ног стояли в букетах цветы из оранжереи. В помещении было зябко, несмотря на чадящий дым от печи. Сеттеры, лежавшие у печи на старом коврике, при появлении близнецов глухо застучали по полу хвостами.

— Здравствуйте, мои дорогие! — приветствовала племянников Труди. — Вот готовлю свежие цветы, они долго не стоят, когда работает центральное отопление. Не ожидала увидеть вас обоих так рано. Как Урсула? А Утрата?

Эдвин смахнул со стола кучу оборванных листьев и куски стеблей, вытер рукавом влагу и выложил перед теткой ту самую газету.

— Остановись на минутку, тетя Труди. Нам нужны твои комментарии.

Труди застыла, точно прикованная к месту, с поднятым секатором в одной руке, с веткой кизильника — в другой.

— Хелена, — пробормотала она. — О Боже.

— Прочти это! — распорядился Эдвин, забирая у нее секатор.

Глаза тетки блуждали по комнате, останавливаясь на чем угодно, только не на газете.

— Я понимаю, ужасно видеть это написанным… Ваша бедная мать…

Но Эдвин был безжалостен.

— Забудь о трагических обстоятельствах. Посмотри на дату.

— О! О Боже!..

Аликс пододвинула стул и усадила на него тетку.

— Эдвин, тебе не обязательно быть таким жестоким.

— Мне? Я не жестокий. Жестокими надо назвать людей, насочинивших всю эту кучу вранья, которой нас потчевали годами.

— Конечно, это ошибка. Я имею в виду дату. Хелена погибла в сентябре. Или даже в октябре?

— Ты хочешь сказать, что она умерла после рождения Утраты, двадцать третьего сентября? Ведь именно тогда ее день рождения, не так ли?

Труди кивнула. Она все крутила и крутила в руках обрывок шпагата, наматывая его на пальцы, затягивая так сильно, что он впивался в плоть.

— Это не выдерживает критики! — бросил Эдвин.

— А если в газете нет ошибки? — поддержала брата Аликс. — Если Утрата родилась в сентябре, а мама погибла в августе? В этом случае мама не могла быть матерью Утраты. Утрата нам не сестра, правда, тетя?

Труди посмотрела на свои руки с куском шпагата, но ничего не сказала.

Эдвин не обращал внимания на предостерегающие взгляды Аликс: он не был расположен к великодушию.

— Если ты прочтешь заметку, то увидишь, что там нет ни слова об Изабел. Изабел не было в машине вместе с Хеленой, признайся, тетя!

Труди вздохнула.

— Да.

— Так где же она находилась? Где и откуда в этой истории появляется Утрата? Хотя, думаю, мы можем догадаться.

— Не сердись, тетя, на Эдвина, — мягко промолвила Аликс. — Но мы должны знать. Ты ведь и сама понимаешь, не правда ли?

— Следовало сообщить вам давным-давно. Всем вам. Ложь порождает ложь, и никогда от нее не появляется пользы, как бы ни были благи намерения. Ах чтоб эту веревку!

Пока она нервозно распутывала петли шпагата, послышались приближающиеся быстрые шаги. Аликс и Эдвин обернулись на звук. В дверях стоял Сол, как всегда гладкий и прилизанный, с мрачным, озабоченным лицом, а за ним — его жена. Обогнув мужа, Джейн шагнула вперед.

— Я шла помочь тебе с цветами, Труди, однако Сол услышал громкие голоса и прибежал тебя спасать. Видимо, он решил, что обидчик Урсулы проник к нам в служебные помещения.

— Едва ли это предмет для шуток, — поморщился Сол. — Аликс, Эдвин, что вы здесь делаете? Что вы сказали Труди? Чем так ее расстроили? Она бледна как полотно; право, это скверно с вашей стороны. Джейн, позови Роукби, пусть принесет бренди.

— Спасибо, Сол, но в чем я меньше всего нуждаюсь в этот ранний час, так это в бренди. Где мама?

— В своей комнате, к счастью. В противном случае она бы услышала доносящийся отсюда шум, а ей нужен покой. После вчерашнего шока.

— Бабушке нужен покой? — возмутилась Аликс. — С какой стати?

— Замолчи! — одернул ее Эдвин.

Сол заметил газету.

— Что это? — Он увидел фото, заголовок, и его лицо потемнело. — Что все это значит? Где вы взяли газету? Труди, это твоих рук дело?

— Перестань, Сол. Становиться в позу и брызгать слюной неуместно. Аликс нашла газету — не спрашивай меня где! — и принесла мне показать. Они хотели, чтобы я ответила на некоторые вопросы.

— Не их дело — задавать вопросы! Их это не касается!

— Тогда кого касается, если не нас? — требовательно спросила Аликс. Черт бы побрал дядю Сола, явившегося в столь неподходящий момент. — Не могли бы вы его увести? — попросила она Джейн.

Та пожала плечами.

— Пусть выговорится. Он все равно вскоре побежит к Каролин, чтобы обо всем рассказать.

— Не смей, дядя Сол! — предупредил его Эдвин. — Никто ничего не сообщит бабушке, пока мы не докопаемся до истины. И не пытайся изобразить, что это не наше дело. — Он ударил по фотографии тыльной стороной ладони. — Чье это дело, если не наше? Ради всего святого, ведь это наша мать!

— И жена моего брата! — напыщенно произнес Сол.

— Велика важность! — Эдвин наклонился к сидящей на стуле Труди, приблизив лицо к ее лицу. — Прошу тебя, тетя Труди, сними груз со своей души.

— Да, пожалуйста, тетя Труди! — подхватила Аликс. — Теперь, когда нам уже столько известно, мы непременно выясним остальное, тем или иным способом.

Труди выпрямилась и промолвила:

— Как я только что сказала… Мое мнение… Вам следовало все рассказать. Давным-давно.

Перед сестрой, нависая над ней, вырос Сол.

— Труди, я запрещаю тебе произносить хоть слово!

Не обращая на него внимания, Труди заговорила, обращаясь к Эдвину:

— Хелена не была матерью Утраты, а Утрата — не ваша сестра. Она ваша племянница. Ее матерью была Изабел.

Джейн тихо и протяжно присвистнула:

— Вот это номер! — Она резко обернулась и посмотрела Солу в лицо. — И ты знал об этом? — Она схватила газету и пробежала глазами колонку. — А где была Изабел, когда погибла Хелена?

— В клинике, ожидая рождения ребенка.

— Довольно! — почти взвыл, словно от боли, Сол. — Ради всего святого, избавь нас от этих непристойных подробностей. Мама глубоко опечалится, оттого что все всплыло наружу, да еще теперь, в самое неподходящее время.

Эдвин, Аликс, Труди и Джейн воззрились на него.