Джейн слегка передернуло.

— Прошу тебя, Сеси, не упоминай слово «война».

Сеси метнула на нее быстрый взгляд и продолжила:

— Вчера вечером мама напустилась на дядю Питера за то, что он так нетерпим в отношении моего медицинского образования, а ему все как с гуся вода. А от Евы тоже не жди поддержки, с ее взволнованными ахами и охами по поводу того, какой неженственной я становлюсь и как она рада, что Розалинд не хочет заниматься мужской работой. А как бы она смогла, если бы и захотела — ведь у нее мозгов как у курицы и она практически безграмотна?

Джейн потеребила на шее нитку жемчуга.

— Жалею, что познакомила Питера с Евой. Знаете, как бывает: есть двое скучных людей, желаешь свести их вместе, чтобы самому удрать.

— Бог ты мой! Так это вы сделали? — воскликнула Сеси. — А дядя Питер что, тогда был в Лондоне?

— Да, и я немного знала Еву, по комитету, в который мы обе входили, хотя близкой подругой она не являлась. Скорее прилипалой, если уж говорить правду. Она ужасный сноб — того удручающего типа, который из людей среднего класса. Присосалась ко мне из-за положения, занимаемого Солом; ну скажите на милость, какую пользу может принести знакомство с Солом? Однако я немного виню себя, потому что слышала от Труди, будто Ева не очень ласкова к детям.

Как всегда, при упоминании слова «дети» ее глаза затуманились. Аликс, ставшая необычайно проницательной оттого, что ей приходилось много лежать в неподвижности, удивилась. Пожалуй, тетя Джейн сожалеет, что у нее нет детей. Бабушка всегда поддерживала в них мысль, что Джейн не хочет детей по причине генетического риска — так, мол, впечатлительна на сей счет. Это обстоятельство бабушка часто подчеркивала.

А сегодня тетя Джейн более разговорчива, чем обычно, вокруг нее витает атмосфера некоего безрассудства, как если бы она приняла решение по поводу своей жизни. Может, она собирается развестись с дядей Солом? — подумала Аликс и сразу рассмеялась над абсурдным предположением: бабушка не потерпит в семье развода. Единственный шанс тети Джейн на развод — если бы дядя Сол сам согласился, а он никогда не пойдет против желаний своей матери.

Она услышала, как вдалеке хлопнула парадная дверь. Роукби, который, кажется, секунду назад прислуживал за столом, исчез и вновь появился, чтобы возвестить о приходе двух гостей.

— Доктор Керр и мистер Рексхем! — объявил он, сделав знак младшей горничной, что нужно принести дополнительные чашки, блюдца и тарелки.

Дедушка усадил пришедших поближе к огню, едва дав им возможность приветствовать собравшихся.

— Мы зашли справиться о здоровье мисс Ричардсон, — произнес Фредди, когда получил возможность сказать слово. — Вижу, вы продолжаете держать ногу на весу. Абсолютно правильно.

Он нравился Аликс. Фредди не вел себя покровительственно или бесцеремонно, и его друг ей тоже был по душе. Майкл Рексхем принадлежал к породе молодых людей, с которыми ей не доводилось много общаться, и потому был интересен. Авиаконструктор, сказал о нем дедушка. Умный молодой человек, по его мнению. Дедушка также слышал о его начальнике, Джайлзе Гибсоне, тот в созданной им фирме творил могучие дела.

— Подсаживайтесь сюда, — предложила она ему, увидев, что Фредди и Сеси, узнав друг друга, ударились в профессиональную беседу о больнице Святого Луки, где одна проходила обучение, а другой стажировался в качестве младшего врача. — Расскажите, над какими аэропланами вы работаете. На них будут летать для развлечения, или они для этого слишком серьезны?

Майкл засмеялся и принял из рук горничной чашку с чаем. Положил в нее два куска сахара и стал неуклюже мешать серебряной ложечкой.

— Все самолеты серьезные. При обстановке, что сложилась сейчас в Испании, каждый задает себе вопрос, не потребуются ли вскоре нам истребители и бомбардировщики. Вот над этим я и работаю.

Его слова совпали с одним из тех моментов затишья в разговоре, которые неизбежно возникают за столом в разношерстной компании, и представители обеих семей застыли при упоминании запретной темы.

Аликс забавно было наблюдать выражения лиц собравшихся: легкая озабоченность на дедушкином лице, явное смятение на лицах Эдвина, дяди Сола и тети Джейн, озадаченный взгляд Фредди. Хэл наблюдал, как Аликс наблюдает за другими, в его глазах притаилась усмешка, уголки рта изогнулись. Повернув голову, Аликс столкнулась с презрительным взглядом бабушки.

— Я не вполне поняла, вы занимаетесь коммерцией или разработкой, мистер Рексхем? — вопросила та.

— И тем и другим, леди Ричардсон. Без потребителей не было бы и денег на разработки. Мы не научно-исследовательское учреждение, чтобы продвигать новые идеи и проекты, нам приходится продавать наши самолеты. Джайлз Гибсон, которому принадлежит фирма, высококвалифицированный конструктор, но в наши дни он в большей степени выступает как коммерсант.

— В самом деле? Разве это не является растрачиванием профессиональных навыков?

— Нет, только не в нашей сфере. Никто не станет покупать технику такого рода у человека, который не знает машину вдоль и поперек.

— А где вы получили образование?

— Я окончил Эдинбургский университет, а затем три года учился в авиационном институте.

Алекс видела, что Майкл хорошо держится, но начинает чувствовать себя неуютно. Она пыталась поймать дедушкин взгляд, чтобы глазами попросить остановить допрос, но тот смотрел на Майкла с одобрением и не глядел в ее сторону.

Кто-то должен вмешаться, подумала она. О, да ведь это может быть она сама, по крайней мере, она привыкла подвергаться бабушкиному недовольству.

— А вы намерены продавать свои самолеты той или иной стороне в Испании? — спросила она Майкла.

Он с благодарностью повернулся к ней.

— Самолеты, что используются в Испании, находятся на одной стороне, и они немецкие. Вклиниться в заведенный порядок с более крупными вещами — люди из нашей отрасли подумывают об этом.

Голос леди Ричардсон, когда она вновь заговорила, был ледяным:

— Я убеждена, что наша страна продает авиационные моторы Германии. Немцам необходима своя авиация — для грузовых и пассажирских нужд. Премьер-министр целиком и полностью одобряет такие продажи.

Майкл горестно вздохнул.

— Понимаете, леди Ричардсон… мистер Болдуин[36], может, и хочет… — промолвил он, но в этот момент раздался грохот и звон разбитого фарфора.

— Какой же я растяпа! — воскликнул Эдвин. — Бабушка, прости меня, пожалуйста!

Проклятие! — подумала Аликс. Бабушку так просто не отвлечешь. Она разве что кивнет одной из горничных, чтобы прибрала осколки, — особенно сейчас, когда затронута германская тема.

— Урсула, твоя сводная сестра вернулась из Германии?

Урсула с поспешностью проглотила последний кусок лепешки, подавилась и закашлялась, побагровев от удушья и неловкости.

— Да, леди Ричардсон, — сумела выговорить она наконец. — Из Мюнхена. Она приехала настроенная ужасно пронацистски.

— Было бы интересно ее послушать. Хотя едва ли можно ожидать, что она разбирается в экономических и политических реалиях, но, во всяком случае, имеет непосредственное впечатление о современной германской жизни.

— Именно так, моя дорогая, — сказал сэр Генри.

— Люди в Британии слишком поспешны в своем осуждении нацистов. Хотелось бы знать, как мы стали бы себя чувствовать, если бы страны по ту сторону Ла-Манша взяли привычку порочить законное, демократически избранное правительство нашей страны.

Опять наци, удрученно думала Аликс. Даже здесь, где разговор о войне был под запретом, бабушка была рада всякому случаю восхвалять достоинства нацистов. Точно так же Сеси без устали станет твердить, как они ужасны. И все закончится одним из тех, внешне вежливых, а по сути злобных, споров, где столь многое подразумевается, но не высказывается.

В комнату вошла Липп, с видом хитрым и вороватым, — так показалось Аликс. Она приблизилась к леди Ричардсон и зашептала ей что-то на ухо.