Подъехав к отделу, Роман припарковался и поднялся в кабинет. Включил компьютер, вставил в разъем флешку фотоаппарата и стал выбирать наиболее крупные и четкие фотографии девушек. Выбрал по две каждой – в анфас и в полный рост, послал на печать. Когда снимки выползли из принтера, долго рассматривал фото Светы, наконец пробормотал:

– Эх, девочка, девочка, что же ты наделала! – и снял трубку телефона.

Да, ему приходилось сообщать родственникам жертв об убийстве их близких, но каждый раз это было как ножом по сердцу. Какие слова найти для убитых горем родных? Никаких. Он перестал искать слова, отстранился от сопереживаний. Это дело штатного психолога. А работа Романа – вызвать ближайшего родственника на опознание. И получить сведения, которые помогут найти убийцу. В данном конкретном случае существенную помощь он получит вряд ли – но звонить надо. Только без эмоций. Сухо и четко. Он набрал номер мобильного телефона Молодчанинова, после серии гудков услышал короткое:

– Да.

Не смог Роман сдержаться, кашлянул – трудно такой разговор начать…

– Здравствуйте. Молодчанинов Владимир Павлович?

– Добрый день. Да, это я.

Нельзя в таких случаях говорить: «Простите за беспокойство» или иную вежливую ерунду, например: «Я вас не отвлекаю?» Какое, к чертям собачьим, беспокойство! Нельзя отвечать на слишком большое количество вопросов, нельзя втягиваться в обсуждение произошедшего, нельзя оттягивать сообщение о самом важном, нельзя говорить полуправду – какое-нибудь «с вашей дочерью произошло несчастье», и тем самым дать надежду, что ладно, пусть несчастье – ведь это не смерть, это что-то плохое, очень плохое, но другое, не смерть…

– Майор Фролов Роман Петрович, Москва, отдел по расследованию особо тяжких преступлений… – и не смог, не выдавил из себя слова, застряли они в горле, даже названия своей любимой прокуратуры не произнес, сделал все-таки паузу.

– Тяжких преступлений? Москва? Что случилось?

– Ваша дочь, Молодчанинова Светлана Владимировна, погибла.

В трубке послышался резкий хриплый звук, и – молчание. Долго-долго.

– Владимир Павлович! – молчание. – Владимир Павлович!

– Ошибки нет? – наконец уже другим, тихим, пришибленным голосом произнес тот в трубку.

– Исключено.

– Отдел тяжких преступлений? Ее убили?

– Так точно.

– Кто?

– Неизвестный. Ищем.

– Как?

Не отвечая на вопрос, Роман задал свой:

– Когда вы сможете быть здесь?

– Через четыре часа.

– Вы, что, в столице?

– Нет, в Самаре.

– Вы не успеете за четыре часа.

– Мои проблемы. Давайте адрес. И номер мобильного.

После того, как Петрович все сообщил, Молодчанинов добавил:

– Как только самолет сядет, я вас наберу, чтобы ни вы меня, ни я вас не ждали.

– Договорились, – только и ответил Роман.

Четыре часа? Лихо. Даже если у тебя суперличный суперреактивный самолет, существуют такие вещи, как предполетный план, воздушный коридор, разрешение на вылет и прочие авиационные штучки. Но раз сказал – знает, о чем говорит.

Так, надо было самому заняться обзвоном друзей-подружек. Вряд ли у Люды отличные от Светиных знакомые, но неплохо включить и ее телефон, просмотреть адресную книжку, а все эти айтишники будут только завтра, в воскресенье никого с огнем не найдешь. Может, Ленька пин-код в квартире отыщет, хотя вроде смотрели – нет…

Раздался звонок – начальник отдела подполковник Слепчук Семен Сергеевич, милейший человек, имевший среди подчиненных сразу две клички – «Слепой», из-за фамилии, и «СС», из-за имени-отчества.

– Пинкертонам привет.

– Здравия желаю, Семен Сергеевич.

– Я на даче, сын в Интернете сидел, пришел, порадовал – Фринзон теперь телезвезда. Меня с утра поставили в известность о двойном убийстве, но какого хрена комментатор что-то там о маньяках лепит?

– Это Леонид такое сказал?

– Нет, ведущий.

– Ну, у телевизионщиков свои каналы информации, уже кто-то из ментов слил. Убийство и вправду зверское.

– Завтра в девять с докладом ко мне. Маньяков нам еще не хватало.

– Есть.

Не успел насыпать кофе в чашку и дойти до кулера, как позвонил Ленька:

– В квартире мы все закончили.

– Быстро.

– Я приеду, расскажу, есть тут тройка клубов на примете.

– До кого дозвонился?

– До пары человек. Сегодня приехать никто не сможет, только завтра.

– Но хоть какие-то названия у нас есть?

– И названия, и адреса – только слишком много.

– То есть особенных предпочтений не было?

– Нет, тусовались везде, где только можно.

– Ну давай, жду.

Мерзкий кофе. В смысле, не идет. Может, пока Ленька едет, сходить за кефирчиком?

Фиг тебе, надо дело заводить, бумаги собирать, записи вести, протоколы перечитывать и подшивать, да в компьютер забивать. Волокита, но без нее – никуда.

После второй чашки влетел Ленька с вещдоками.

– Чем порадуешь? – спросил его Петрович.

– Ну, тех, до кого дозвонился, вызвал на завтра побеседовать.

– А сегодня не могут?

– Или не хотят.

– А по телефону что сказали?

– Что девчонки любили ходить в «Рай», а еще и в «Зону», и в «Маяк», и в «Виолетту».

– Довольно непохожие заведения.

– Я и говорю – куда угодно.

– Тогда готовься вечером прочесать злачные места – ты же любитель.

– Да ну тебя…

– Женька в лаборатории?

– Да, сказала, позвонит, как будет, что сообщить. Сегодня дежурит судмедэксперт Яков Иосифович…

– А, Шварцман? Земеля?

– Пошел ты… Он же повернутый, ты знаешь, сразу трупы потрошить начнет, не откладывая, так что результаты скоро будут.

– Твой повернутый нам последнюю экспертизу месяц делал.

– Ну, будь объективен, там у трупа – пять пулевых ранений из двух видов оружия, а трасология – это тебе не следы от зубов.

– Ему это просто не было интересно.

– Конечно, наемные убийцы – ему скучно. А маньяки – это его конек. Он сам маньяк. Нормальный человек будет выбирать себе профессией ковыряние в трупах?

– Мы тогда тут все больные. Как там хозяйка?

– Задолбала. Быстро она что-то оклемалась. Москвичей и так испортил квартирный вопрос, а тут еще и рыночные отношения. Все спрашивала, когда ей снова хату можно будет сдавать. Я ей – до окончания следственных действий желательно не сдавать, да и вы получили ведь за месяц вперед, это вас не должно волновать. Она – «а-а-а, ремонт делать надо, на него уйдут все деньги, паркет придется менять, обои»…

– Ну да, – усмехнулся Петрович. – Сдала, допустим, она жилье молодой семье – муж, жена и младенец. Супруга мебель по фен-шую расставила, стол под одним углом, кровать – под другим, колокольчики звенят, цветочки стоят, крышка унитаза всегда закрыта – чтоб энергия в канализацию не уходила, а тут вдруг звонок в дверь – стоим мы с тобой и маньяк в наручниках. «Здравствуйте, в чем дело?» – «Мы из прокуратуры, пришли следственный эксперимент проводить, в данной квартире сей дядя двух юных женщин загрыз до смерти, а кровищи-то было, кровищи! И пол, и стены – все было заляпано. Но вы не бойтесь, мы быстро». Как думаешь, обрадуется новая квартиросъемщица открывшейся свежей ауре?

– Несомненно, – засмеялся напарник.

Роман встал со стула, походил туда-сюда по комнате.

– Ладно, – произнес он, – подшивай протокол, да пошли перекусим.

Спустя пять минут они уже шагали через двор в направлении местной «тошниловки» – чебуреки, куры-гриль. В летнюю пору Петрович есть мясные блюда не рисковал – условия хранения птичьих тушек в жаркую погоду соблюдать тяжело, а это тебе не две мишленовских звезды, а обычная кавказская забегаловка, но суп-харчо всегда съедал с удовольствием. По крайней мере, есть надежда, что в процессе варки зловредные бактерии убиты. Ленька же уплетал все подряд – молодой организм с микробами справлялся легко.

На их пути во дворе дома ребята лет одиннадцати-двенадцати играли на лавочке в карты, двое на двое. Один из них порадовался за партнера, с размаху побив карту соперника с криком: