Утром после завтрака отец позвал ее в кабинет. Выспавшаяся Кристина была спокойна – перед сном она пришла к решению, что пропасть между родителями и детьми останется всегда – старшие просто не хотят видеть, как взрослеют их чада, и для отца любой «жених» будет недостоин его дочери. Она думала, что папочка попытается вернуться к вчерашней теме, но он даже не пытался.

– Ты уже решила, чем после окончания института будешь заниматься? – спросил отец, усадив Кристину в кресло.

– Пока, кроме как в «Американ экспресс», никуда больше не звали. Если предложишь альтернативу, обещаю рассмотреть.

– А заканчиваешь с красным дипломом?

– Все идет к тому.

– Ну, молодец. Я хотел тебе, если закончишь с красным, квартиру подарить.

– Спасибо, папочка! – она вскочила и чмокнула его в щеку. – Хотя… А если дочь – троечница, она должна оставаться с мамой? Ты троечницу меньше будешь любить?

– Да нет, не меньше. Короче, к марту у нас дом недалеко от Тишинки примут, там есть хорошие однокомнатные квартирки, заберу себе одну, отдам тебе. Если сразу ремонтом заняться, тотчас после получения диплома сможешь вселиться.

– А почему только однушку?

– Вообще-то, комната – тридцать с лишним метров. И что могу, то и предлагаю. Помимо меня, в компании есть и другие акционеры, ты же знаешь, я в ней не единоличный хозяин. «Бери, что дают, коль не дают желанного» – как гласит античная поговорка.

– Да спасибо, на самом деле я и так рада. Честно говоря, только на машину рассчитывала, как ты давно обещал.

– Автомобиль – не квартира. Как только снег растает, дороги подсохнут, сразу и купим.

– «Мерс»? – хихикнула Кристина.

– Обойдешься.

– Но и не «дэу»?

– Я думаю, какой-нибудь «форд фокус». Все равно первую машину все бьют по поводу и без повода. Сначала ездить научись.

– Ты же знаешь, у меня есть права!

– Права – ерунда. Ну и, надеюсь, на «мерседес» ты со временем сама заработаешь.

Прощались они очень тепло, брат остался еще на пару дней, прочие уехали в город.

Энтузиазм первых недель совместной с Георгием жизни спал. Друзья, командировки, юбилеи, авралы на работе, котлету надкусил – бросил, кофе рассыпал на стол – так и надо, сок на пол вылил – ну и что, что липнет. Разговаривать было не о чем, развлечения – просмотр кино перед сном. Кристина думала, что разницы между нею и резиновой бабой не существовало – пришел хозяин поздно вечером домой, воткнул в нее свой дымящийся стержень, получил оргазм в качестве снотворного – и на боковую. Только вот резиновая баба не готовит, не убирает.

Как-то любимый собрался в очередную командировку, на пять-шесть дней, девушке не хотелось сидеть одной, и она уехала на недельку пожить к маме, чем ту сильно обрадовала.

Георгий позвонил через двое суток, судя по голосу, под мухой, и несколько раз ее переспросил, дома она или не дома. Только после шестого напоминания о том, что она будет у мамы до его появления, милый успокоился.

За день до приезда Жоры она поехала «домой», то есть в его квартиру – надо было сходить за продуктами, приготовить еду, убраться. Каково же было ее удивление, когда она застала там спящего Георгия, причем на кухне явственно прослеживались следы хорошего возлияния.

– Жор! Жор! – потрясла она друга за плечо. – Ты когда вернулся?

– Вчера… – спросонья промямлил он.

– А меня почему не предупредил?

– Сюрприз хотел сделать…

– Ну, да… Сюрприз, однако…

Она пошла на кухню убирать со стола грязные тарелки. На пустых бокалах следов губной помады не нашла – уже хорошо. В ванной зашумела вода. Кристина вернулась в спальню заправить постель и сразу увидела ЭТО. К подушке, с левой стороны кровати, где обычно спала она, прилип длинный рыжий волос. Она осторожно его сняла и вернулась на кухню, брезгливо держа между пальцев.

Любимый вышел, напевая песенку и вытирая полотенцем волосы. Натруженное хозяйство болталось между ног.

– Что это? – поднимая руку с волосом, спросила Кристина.

В глазах у любовника мелькнула тревога.

– Не знаю, – ответил он.

– У меня волнистые светлые волосы, у тебя волнистые темные волосы. Это – прямой рыжий волос. Чей он?

– Не знаю!

– Скотина ты, Жора!

Кристина почувствовала, как к горлу подкатывает ком. Не хватало еще расплакаться!

– А чего ты ждала? – вдруг взорвался мужчина. – Ты меня хотела, ты меня получила. Но меня не переделать! Нравлюсь я женщинам, лезут они ко мне – что я могу поделать?

– Ко мне каждый второй лезет! Но это вовсе не означает, что я ко всем прыгаю в постель! А ты – потаскун, Казанова хренов!

Георгий обернул полотенце вокруг бедер.

– Я сам в себе еще не до конца разобрался, а ты мне сразу ярлык приклеила. Мне тебя одной мало, вот и все.

– Тебе сколько лет?!

– Двадцать девять.

– Двадцать девять, и ты все в себе разбираешься?

– Да.

– А зачем было все это – переезжай ко мне, люблю, тру-лю-лю?

– Тогда мне казалось, что это правильно.

– Шлюха в штанах ты, вот и все! Дешевка!

В два шага Георгий преодолел расстояние до нее и с размаху ударил по щеке. Ее били первый раз в жизни. У Кристины сразу на глаза навернулись слезы.

– Еще раз назовешь меня дешевкой – сломаю твой красивый нос! – зарычал друг. – Пошла вон!

Вот и вся любовь. Кристинины вещи забирала ее подруга Ирка.

Разочарование в мужском поле оказалось столь сильным, что, несмотря на весь свой горячий темперамент, девушка не стала заводить новых отношений, вовсе не откликаясь ни на какие знаки внимания, которыми ее щедро одаривали и юноши, и взрослые мужчины. Да и появилось много других забот – госы, диплом, следила за тем, как протекает ремонт в квартире – рабочих приходилось постоянно поправлять и подстегивать, училась в сумасшедшем московском трафике водить машину.

Одна интрижка все-таки произошла, но протекала быстро и без взаимных обязательств. На первом же летнем «Open Air», куда ее затащили однокурсницы Света и Люда, она познакомилась с Андреем. Девушки долго бродили по парку, а когда нагуляли аппетит и решили перекусить тут же продававшимися шашлыками, свободные места остались только за одним пластиковым столом, за которым восседал мужчина лет сорока.

Естественно, разговорились и познакомились. Она инициативу не проявляла, так как в любой компании заводилой выступала Светка. Кристина ее не очень любила, но иногда общалась. Света не была москвичкой, и ее провинциальные замашки, некоторые исковерканные слова, неправильно расставленные ударения часто Кристину раздражали. Светин отец являлся известным в России заводчиком, «владельцем заводов, газет, пароходов», то есть хозяином большого многопрофильного холдинга в городе Самаре, и она вела себя под стать наследнице огромного состояния.

Впрочем, в их, как говорили, «престижном» (Кристина ненавидела это слово) вузе других студентов училось очень мало. Родитель ей снимал симпатичную квартирку, где Света жила вместе с подругой Людой – просто, чтоб не скучать, никаких лесбийских штучек. Отец не покупал ей в Москве жилье, не хотел, чтобы дочь «застряла» в столице, которую считал ужасным городом, убивающим в людях все человеческое, Свету поставил в известность, что сразу по окончании учебы заберет ее обратно. Девушка знала, по возвращении домой ее немедленно выдадут замуж, и выторговала себе время до осени. Так что образ жизни вела соответствующий последним месяцам свободы, то есть отрываясь по полной.

У Светы был постоянный друг Саша, с их же курса, но они столько раз расставались и снова соединялись, что подруги уже перестали следить за перипетиями их сложных отношений.

Мужчину за их столом звали Андрей. Он, судя по всему, отчаянно молодился и тщательно следил за собой – маникюр, хорошая физическая форма, из коротких рукавов футболки с зеленым крокодильчиком выглядывали мощные бицепсы, но возраст выдавали залысина и множество мелких морщинок вокруг глаз.