— До такой степени?

— Да. Соглашение о сотрудничестве не включает в явном виде налоговые нарушения. Правила применения размыты. К тому же у нас нет доверенных лиц на месте, потому что глава правительства княжества, некий Пента, очень щепетилен в данном вопросе. Несколько лет назад он даже выслал одного из наших агентов под тем предлогом, что его задание выходило за рамки нашего соглашения.

— Понятно.

— Но скоро все может измениться. Как известно, они у нас в черном списке.

Похоже, я правильно выбрал убежище. И это — хорошая новость: деньги окажутся в надежном месте. А плохая заключалась в том, что такая ситуация не продлится вечно.

Впрочем, еще нужно, чтобы было что прятать. Отныне — единственная цель: успешно ограбить Банк.

— Через сколько закрытие?

— Примерно через тридцать пять минут, Дамьен.

— Тогда жду всех у себя в кабинете сразу, как освободитесь. Рассчитываю на вас.

Я со вздохом положил трубку. Нужно походить по коридору, размять ноги, сбросить напряжение. Что за мерзкий день! И все только начинается.

Я наблюдал за катастрофой, не реагируя. После всех опасений, предупреждений, даже ожиданий я теперь просто присутствовал — изумленно, не веря собственным глазам, — при начале нашего падения. И ничего не ощущал, стоя перед пультом управления, ни одна из кнопок которого не реагировала на команды. Была пятница, 12 сентября 2008 года, канун катаклизма, который сломает сотни тысяч жизней. Крах, если называть вещи своими именами. Lehman Brothers, пятый по величине банк Америки, корчился в агонии, но никто в моем окружении, похоже, не понимал, какая трагедия разыгрывается у нас на глазах. А ведь последствия будут невообразимыми. В лучшем случае — цепная реакция, которая затронет все западные финансовые учреждения. В худшем — всемирная паника. В коридорах Банка шептались и ходили на цыпочках с соответствующими лицами. Отважный как всегда, наш президент решил ускользнуть — под предлогом кризисного совещания в AMF. Я воздержался от комментариев. Биржевые жандармы — слишком ленивая публика, чтобы задергаться во второй половине дня в пятницу. А как же уик-энд в Довиле?

— Скоро увидимся?

— Я точно вернусь очень поздно. Удивлюсь, если вы еще будете здесь, мой дорогой. Да не переживайте, мне звонили и подтвердили мою правоту: существованию Lehman ничто не грозит. Покупателя ждут в ближайшие часы, а если нет…

— То что?

— Полсон национализирует. Вы видите другое решение?

Дверь лифта скрыла высокомерную усмешку Номера Один. Не знаю, что меня больше раздражало: его снисходительный тон, привычка в моменты стресса ласково поглаживать лысину или старомодный перстень с печаткой на мизинце. Ему кто-то звонил? Врет, наверняка врет.

К этому моменту никто во Франции не знал, что вот-вот произойдет. Кроме меня.

Я больше не сомневался насчет того, как развернуть деньги в нужную мне сторону, заставив их отклониться от маршрута на пути между Банком и Lehman. Чтобы не привлекать внимание парней из бэк-офиса, нужно было перекинуть на мой новый офшорный счет не один и не сто, а все свопы, закрытые в одно и то же время. Я позвонил в Андорру и убедился, что смена названия моего счета, о которой я попросил накануне по электронной почте, прошла без помех. "Добрый день, мадам, да, я за подтверждением… У вас уже никого? Да нет, все очень просто, уверен, вы легко это сделаете… Вот мой кодовый номер, вот пароль… Вы перезвоните? У вас есть мой защищенный телефон? Жду".

Через тридцать секунд мой личный сотовый завибрировал. Все в порядке. Счет теперь назывался не Marx Brothers, a… Brothers Lehman. Сотрудница никак не отреагировала на новое название. Тем более что крупный клиент всегда прав.

Потом супервайзеры из операционных залов вошли в мой кабинет. Все расселись с мрачным видом. Следовало действовать крайне осмотрительно. Не слишком обнадеживать их, но при этом не деморализовать. Никогда не угадаешь заранее: а вдруг моим ребяткам захочется проявить рвение. И нарушить по неосторожности хорошо смазанный механизм, который я уже запустил. Механизм довольно сложный, такой, как я люблю, способный надолго избавить меня от забот… Я сразу перешел к сути дела:

— Какой курс у Lehman?

— Четыре доллара ноль два, но он пошел вниз с момента открытия в Нью-Йорке. Может опуститься до три и шесть — три и семь к закрытию.

— Ровно год назад, день в день, он составлял…

— Более семидесяти долларов.

— А что с курсом за неделю?

— К данному моменту минус семьдесят процентов.

— О'кей. Что у вас говорят?

— Все в панике. Пока ничего не понятно… Делаются самые разные ставки: мелкие придурки с Уолл-стрит провели все утро на dealbreaker.com. ставя на падение Merrill Lynch, а не Lehman.

— Ай да инфа, Марк! Так и вижу сообщение с пометкой "молния": "По данным американских букмекеров, падение Lehman и помолвка принца Уильяма уже неактуальны!"

— Эти парни вообще ставят на что угодно. Ладно, Кати, а что у тебя?

— Вы видели сообщение агентства Рейтер по позиции Федеральной службы? В нем ссылаются на анонимный источник, но держу пари, что это утечка, организованная самим Полсоном. Поясняется, что если Lehman Brothers не сумел решить свои проблемы за год, то американское казначейство не обязано делать это за него. Грубо говоря, "учитывая обстоятельства, общественных денег на разруливание ситуации нет". Что это может означать, как вам кажется?

Я отлично знал, что это означает. Мерзавец подготавливает почву, чтобы оправдать позицию, которую займет в ближайшие дни. Я решил продолжить игру, не притворяясь излишне наивным. Все заговорили одновременно:

— Скорее всего, он собирает козыри, чтобы вынудить Lehman согласиться на жалкие условия покупки.

— Или пытается напугать другие банки.

— Вполне возможно. Есть еще идеи?

— Может, он не нашел покупателя на Lehman и теперь укрепляет тылы, добавляя металла в голос?

Ну-ка, ну-ка. В моей команде, оказывается, есть и догадливые бойцы. Реплику подала Марта. Добросовестная голландка, которая отвечала в Банке за департамент риск-менеджмента. Ее никто не принимал всерьез. Даже я. Марта не из тех девушек, кого сразу замечаешь. Слишком полная. Но вообще-то аппетитная. Нужно будет как-нибудь пригласить ее на обед.

Если верить мониторам в моем кабинете и курсам, которые на них передаются в режиме реального времени, рынок продолжал валиться. Пора было срочно вернуться к обсуждению по существу, чтобы не потерять слишком много времени.

— Хорошо. Как я вижу, у всех примерно одинаковый диагноз: ситуация запутанная. Каковы наши риски в связи с Lehman к концу дня?

— Минутку… У нас с ними более десяти тысяч операций с деривативами… Причем по всем направлениям. Какие вас интересуют?

— С номиналом свыше двухсот миллионов, включая свопы, по которым Lehman не расплатился. Я хочу, чтобы с этой минуты все такие операции закрывались вручную. Кроме того, прекращаем автоматические выплаты сумм свыше двухсот миллионов. Мы обязаны ограничить ущерб.

— Ого! Ну и работка!.. А кто будет контролировать эти трансакции?

— Я. У меня создалось впечатление, будто вы все еще не понимаете, что происходит. Если так будет продолжаться, Lehman может лопнуть уже на следующей неделе. Да вообще в любой момент!

— Ну что вы! Один из старейших американских банков… У них наверняка огромные резервы!

— Надеюсь, что ошибаюсь. Но не могу подвергать Банк такому риску. Вам что, мало ипотечного кризиса?

— Распечатать вам листинг?

— Прямо сейчас. Он мне понадобится уже сегодня вечером. Этьен, предупредите бэк-офис. Пусть кто-нибудь подежурит до закрытия Уоллстрит.

— Дамьен, сейчас вечер пятницы, это не…

— Уверен, вы найдете решение, правда же?

Этьен закатил глаза, молча проклиная мой легендарный пессимизм. Я заработал очко. Моя репутация обеспечена: я стану тем, кто спас несколько сотен миллионов евро. Информация никогда не просочится наружу, но я позабочусь, чтобы директорат об этом узнал. Тем хуже для Номера Один. Слишком он высокомерный… и слишком оторван от реальности, чтобы здраво проанализировать ситуацию.