мерческий банк, что позволило бы получить доступ к различным вариантам госпомощи. Двумя часами раньше Barclays объявил, что отзывает свое предложение о покупке вследствие категорического отказа Полсона гарантировать активы Lehman.

Кто был последней надеждой Фулда? Вапк of America. Фулд непрерывно пытался поймать президента BofA Кена Льюиса, чтобы сделать ему фантастическое предложение. Но Кеннет не отвечал.

Что вполне логично: в ту самую минуту он находился вместе с министром финансов, в нескольких кварталах от своего кабинета.

Потому что вторым местом действия драмы был нью-йоркский офис Федеральной резервной системы, на юге Манхэттена. Генри Полсон собрал элиту Уолл-стрит. В программе — самый дорогой мозговой штурм года. Присутствовали: Кен Льюис, а также Тимоти Гейтнер, глава Федерального банка Нью-Йорка, Кристофер Кокс[67], жандарм Уолл-стрит, и руководители самых крупных американских банков. Речь, в принципе, шла об отыскании возможности выделить в течение этих выходных какую-нибудь сотню миллиардов долларов, чтобы поддержать оборотные средства Lehman и спасти банк от падения. Задача не из легких. Не потому, что собеседники Полсона были не в состоянии собрать такую сумму, вовсе нет. Всего лишь из-за нежелания собравшихся протянуть руку помощи этой змее Фулду. Его высокомерие, пренебрежение правилами и условностями, которые свято блюдутся на Уолл-стрит, стали причиной образовавшегося вокруг него вакуума.

Проблему уладили меньше чем за два часа. Спасти Lehman невозможно. Такой будет официальная версия, лишенная каких бы то ни было объяснений. После чего участники тайного собрания набросились на кусок, который давал им гораздо более высокую мотивацию: покупка Merrill Lynch. В первых рядах тех, кто готовился растерзать добычу, стоял Bank of America, которому Полсон пообещал эксклюзивные условия для упрощения операции.

Дик Фулд может звонить на сотовый Кена Льюиса сколько влезет: последний даже не возьмет на себя труд ответить.

Всего через несколько часов после этой драматичной встречи на высшем уровне наш президент разглагольствовал в зале заседаний главного офиса, оборудованном кондиционерами:

— Вынужден вам сообщить, что ситуация складывается щекотливая…

Слушая деревянный язык, к которому никак не мог привыкнуть, я не удержался от грошовой философии: информация распределяется по принципу слоеного пирога, и каждая группа людей имеет доступ к единственному слою. Данные, которыми группа располагает, вовсе не обязательно ложные, они просто неполные; нам всегда не хватает маленького кусочка правды, чтобы понять, что же происходит на самом деле…

— Дамьен! Вы еще с нами?

Так-так-так, мне вдруг перестал нравиться тот оборот, который в последние минуты принимал разговор. Требовалось срочно сбить накал, но так, чтобы при этом не сложилось впечатление, будто серьезность ситуации недооценивается.

— А? Ответ будет: да, Банк очевидным образом подвержен рискам, связанным с Lehman. Между прочим, я уже в пятницу вечером запросил список текущих свопов и принял все необходимые меры.

— Вас не затруднит проинформировать нас о "необходимых мерах", которые вы приняли, не поставив нас в известность?

— В понедельник утром мы должны закрыть более пяти тысяч валютных операций, по которым истекают сроки. У меня возникла догадка, и я отправился в пятницу вечером в бэк-офис. Потребовал переведения в ручной режим всех свопов, не оплаченных Lehman и превышающих двести миллионов евро. Мы хорошо защищены.

— Полагаю, нам следует удовлетвориться этим утверждением?

— Не совсем. Нужно будет более внимательно все проанализировать.

— Давайте короче. Раз вы, судя по всему, держите ситуацию под контролем, значит, сможете просветить нас насчет поведения, которого следует придерживаться. Мы вас слушаем.

Правда заключалась в том, что я попал в тупик. Номер Один бесился от ярости, потому что я взял на себя инициативу, не проинформировав его. Тем более что эта инициатива вроде бы дала чудесным образом положительные результаты. Но хуже всего то, что теперь он потребует ручного закрытия всех свопов. Всех без исключения! И мое отклонение денежного потока будет аннулировано, не успев принести плоды. Кошмар…

— Ладно, вижу, божественное вдохновение покинуло Дамьена. Сколько еще свопов осталось сегодня вечером на автоматическом закрытии?

Все, приплыли. Я не ответил. Не мог решиться на добровольное харакири. Что до Этьена, то он молча рассматривал мыски своих туфель. Странно. Обычно этот подлиза не упускает случая проявить себя примерным учеником.

— Никто не в состоянии дать мне эти чертовы данные? Невероятно!

Этьен в конце концов бросился, зажмурившись, в воду. Перед ним лежала распечатка, которую я оставил ему в пятницу вечером, уходя из бэк-офиса.

— У нас имеется две тысячи сто пятьдесят семь свопов, которые завтра будут автоматически закрыты.

— В котором часу? — рявкнул президент.

— В шесть сорок пять.

— Хорошо. Отправляйтесь в бэк-офис и переведите их в ручной режим.

— Дело в том, что… — Да?

— Есть маленькая проблема…

Я вцепился в столешницу. Маленькая проблема? Затаив дыхание, я ждал продолжения. Этьен заговорил слабым, едва слышным голосом:

— Дело в том, что для перехода в ручной режим нам нужно три кода, и…

— Очень мило с вашей стороны объяснить нам, как работает система безопасности, однако… Так в чем проблема?

Я закусил губу, чтобы не закричать от радости. Мне стало ясно, что Этьен пытается нам сказать: по решению директората в свое время ввели довольно сложную систему изменения процедуры обработки свопов, призванную защитить нас от хакеров. Чтобы перенаправить на мой офшорный счет средства, автоматически посылаемые в Lehman, мне хватило комбинации кодов. Однако для перевода свопов из автоматического в ручной режим нужно использовать одновременно три магнитные карточки. Одна была у Этьена. Вторую по праву доверили мне как генеральному директору, отвечающему за безопасность.

— А третья… Марк только что сообщил, что он, к сожалению, увез ее на Антилы.

Присутствующим понадобилось время, чтобы переварить это сообщение. Меня охватило ликование. Запасных карт у нас нет, так что придется делать дубликат, но мы отдали этот заказ сторонним исполнителям. И никто не знает, естественно, личные телефоны менеджеров из компьютерных компаний, занимающихся нашими системами безопасности. Назавтра можно будет срочно связаться с ними, однако не раньше девяти или десяти утра. Конечно, это займет всего несколько минут… Но эти самые минуты наступят гораздо позже первых переводов в Lehman. Ну или, точнее, на мой счет.

На радостях мне захотелось поиздеваться над президентом. Удовольствие, в котором я совершенно зря себе отказывал на протяжении почти двух десятилетий.

— Может, стоит сделать ставку на то, что американцы найдут решение? Вы же говорили о покупке…

Номер Один притворился, что не слышит моего замечания. Он повернулся к главе бэк-офиса:

— Какова сумма свопов, которые улетят завтра утром в Lehman!

— Точно не знаю, господин президент. Если хотите, пойду и проверю.

— Вот-вот, Этьен, идите и проверьте. Тем более что ваше присутствие больше не требуется.

Президент быстро довел совещание до конца. Все втайне надеялись, что ночью будет достигнуто какое-нибудь соглашение и Lehman спасут.

Все, кроме меня!

Пятнадцатое сентября, понедельник. Для капитализма приближался момент истины. Я это предчувствовал, хотя боялся себе признаться. В 7.15 я первый — и единственный — поднялся на этаж дирекции Банка. Тем лучше. Легко представить, в каком настроении явится президент. Я воспользовался свободным временем, чтобы связаться с бэк-офисом. Мне подтвердили, что свопы были автоматически направлены в Lehman ровно в 6.44. Все свопы? Да, все. Нет, никакой тревоги не было, с чего бы?! Да так. Похоже, мой замысел удался. Все шло почти слишком гладко. Тем не менее у меня оставались некоторые сомнения: я хотел узнать, где приземлились деньги. Офисы Вапса d'Andorra откроются не раньше девяти. Следовало чем-то занять себя до этого момента.