Я мог бы догадаться. У него наверняка есть доступ к той же информации. Он так любит похваляться, что знает всех и вся. "Вчера я видел Эрнест — Антуана — он отвратительно выглядит! Франсуа — мой друг… Бедняжка Даниэль, нужно было заранее перечитать свой текст, чтобы потом не заикаться в вечерней программе…" Вот так за секунду парижский истеблишмент выстраивается по ранжиру: Сейер[55], Пероль, Бутон[56]… Номер Один — чемпион по name dropping[57] безжалостный к любому, кто споткнулся, и подобострастный с преуспевающими. Я был раздосадован. Только и остается, что дать ему понять: ничего нового он мне не сообщает. Если повезет, это подействует ему на нервы.

Когда я подошел к кабинету, он срывал зло на своей помощнице:

— Мартина, я вам уже говорил, что плоские экраны не работают! Вызовите мне этого придурка айтишника, я ничего не понимаю в подключениях!

Заметив меня, он резко оборвал свои сетования, но сохранил мрачный вид.

— Заходите, Дамьен! Вокруг меня — одни бездари, — разгневанно заявил он, пристально глядя на меня. — Новые устройства обошлись в огромную сумму, а толку от них никакого. Подумать только: в последний раз этот болван приходил ко мне, чтобы просить премию!

— Добрый день, месье, я как раз хотел с вами поговорить.

— Вы читали газеты?

— Что именно?

— Не важно, он — всюду.

— Кто?

— Пейрелевад, кто ж еще! Вот увидите, он теперь будет учить нас экономике! Вы пролистали его книжицу?

Конечно нет. Как и Номер Один, впрочем. Книга Пейрелевада вышла в конце августа, встреченная всеобщим равнодушием. "Саркози, историческая ошибка" — все это слишком напоминало привычную мелочную полемику. Бывший глава Credit Lyonnais пустился в политику, сначала в компании соцпартии, теперь — вместе с MoDem[58]. Накануне его книга подверглась в Le Monde довольно жесткой критике. Готов поспорить: сейчас Номер Один начнет менторским тоном пересказывать рецензию… Я выиграл!

— Нет, вопрос на самом деле в том, кто конкретно должен заплатить, чтобы выбраться из этого бардака. Пейрелевад, не рассуждая, набросился на Саркози. Теперь он у нас любит всех поучать! Впрочем, еще в пору Credit Lyonnais…

— Вы хотели меня видеть?

— Да, я обеспокоен, Дамьен. Честно говоря, я волнуюсь за вас.

— Простите?

— После прошлого собрания я выяснил, что проблемы гораздо серьезнее, чем вы удосужились мне сообщить. Меня это настораживает.

— Не понял, на что вы намекаете.

— Марсель, например. Вся эта история с инвестициями в недвижимость — это же настоящая черная дыра. Еще немного — и американский фонд расшибет себе башку. Видели, что произошло в эти выходные? Freddie и Fannie перешли под опеку государства — вы понимаете, о чем я? Дело плохо, Дамьен. А вы не берете ситуацию под контроль.

— Мне кажется, именно вы отправились на выходные в Марсель, когда принималось решение о нашем участии. Вас тогда пригласили на празднование третьей звезды этого шеф-повара, как его там — Жеральд… Пасседа?

— Вот-вот! Я вам — о стратегии, а вы мне — о кулинарии! Сразу видно, как высоко вы себе установили планку. Это вас не украшает, милый Дамьен. Значит, если я заговорю о Китае, вы нам предъявите чашку риса?

Тут я не сдержался:

— Очень смешно! Что касается Китая, то мы обсуждали эту тему на совещании. Припоминаете?

— Последите, прошу вас, за своим тоном. Очень скоро он может перестать мне нравиться.

Пора заткнуться. Старикан сегодня вспыльчив как порох. К чему бы это, спросил я себя.

— Я хотел с вами встретиться в связи с Lehman. Полагаю, вас проинформировали о том, что должно произойти?

— Что за сюрприз у вас в рукаве на этот раз? Новый крах?

— Что ж, именно так. Похоже, Полсон собирается отдать Дика Фулда на растерзание.

— Дика Фулда! Чуть не забыл, что у нас в дирекции имеется большой специалист по Штатам! То есть Lehman Brothers вот-вот пойдет ко дну, вы это хотите сказать?

— Боюсь, что да.

— Тогда выслушайте меня внимательно, Дамьен. Здесь уже все сыты по горло вашими дерьмовыми предсказаниями. Вы лишаете команды мотивации, пугаете директорат… Да плевать мы хотели на ваши бредовые идеи насчет мирового кризиса. У нас полно работы, и, может, пора засучить рукава, вместо того чтобы изображать из себя оракула…

— Не уверен, что я единственный, кто…

— Единственный, кто — что? Ни хрена не делает или пророчит конец света?

Номер Один пошел в разнос. Я начал догадываться, что произошло. По всей видимости, наш дорогой президент имел неприятный телефонный разговор и теперь срывает раздражение на первом встречном, готовом, как последний олух, давать ему отпор. То есть на мне. Я решил переместить дискуссию в другую плоскость:

— Видели последние предложения в нашем коммюнике для прессы?

— Приходится все перечитывать из-за этой новой директорши по коммуникациям, которая ничего не смыслит в корпоративном духе.

— Она в этой должности всего две недели. Может, стоит дать ей шанс?

— Делайте как хотите. Проблема не в этом. Не понимаю, как вы могли до такой степени утратить контроль над ситуацией за последние несколько месяцев.

— Я вообще не знаю, что вы имеете в виду.

— А я думаю, прекрасно знаете.

— Вопрос был поставлен. Было подчеркнуто, что вы обо всем проинформированы.

— И AIG — это тоже, вероятно, я?

— Полагаю, да.

— Хорошо устроились! Красивая должность, заоблачная зарплата, образцовое семейство… Ничего не скажешь, точно по мерке ваших амбиций!

— Что вы хотите доказать?

— Знаете, мой дорогой, наверняка существуют причины, по которым я занимаю это кресло… И по которым вы, скажу по секрету, никогда не окажетесь в нем! Мне известно, что богатые люди всегда вас завораживали, но их круг на самом деле невероятно далек от вас.

— Думаю, на этом можно остановиться, если не возражаете.

— Вы правы, Дамьен. Думаю, на этом вы в конце концов и остановитесь!

Я покинул кабинет этого козла с единственным желанием: громить все, что попадется под руку. Рванул в туалет, чтобы освежить мысли. Подставил голову под струю холодной воды и постепенно успокоился. Глубоко вздохнул и вышел. О том, чтобы вернуться домой, как я обещал дочери, не могло быть и речи. Придется Хлое обойтись маминой компанией. Тем более что она уже давно не особо нуждалась в обществе родителей. Безумно хотелось как следует надраться. Или лучше?..

Я позвонил Мэнди, надеясь, что она поднимет мне настроение. Чудо! Ее мобильный включен.

Второе чудо: она приехала в Париж на два дня. Единственная неприятность: ее вечер уже занят. Я расстроился. Она это почувствовала и предложила прямо сейчас встретиться в "Бристоле", роскошном отеле на улице Фобур-Сент-Оноре. Чтобы выпить или чтобы трахнуться?

Судя по всему, Мэнди собиралась обойтись совместным распитием мохито. Я впервые встречался с ней в этом месте. Моя платная красотка ждала в салоне, примыкающем к входному холлу, усевшись нога на ногу в глубине огромного мягкого кресла. Она выглядела веселой и, здороваясь, обняла и крепко поцеловала меня. Непривычная реакция для этой заядлой путешественницы, которая "никогда не целуется в губы". Может, почувствовала, что я не в своей тарелке?

Мэнди сразу заговорила, давая мне время собраться с мыслями:

— Обожаю это место. Тебе известно, что здесь самая высокая в столице концентрация девушек? Но обрати внимание: только высший сорт! Самые сливки! Никакой "крыши", никаких "хозяев", никакого ботокса! Мы дорого платим за свои люксы. Взамен персонал оставляет нас в покое.

— Хочешь сказать, что здесь все знают, чем вы занимаетесь, да?