Начальница отряда мечтала о маленьких скаутках и о «волчатах», ей было трудно справляться с этими переростками.

Она рассказывала нам в лагерных беседах об образцовых английских скаутках.

— Хотите ли вы быть такими, девочки?

— Англичанки… У них лошадиные челюсти.

Школьная жизнь идет спокойно. Дни похожи один на другой. Мы встаем в половине восьмого и торопимся на занятия. Париж давно проснулся, улицы крикливы, шумны, пахнут бензином.

Я спускаюсь в столовую пансиона в восемь часов утра. Большой стол в обеденном зале еще пуст. Здесь сидит только машинистка, Прогальер, одинокая старуха, у которой сыновья отобрали деньги.

Нам подают огромные чашки желудевого кофе и поджаренный хлеб. Еще темно, но электричество не зажигают из экономии. Мы читаем газеты. Я спешу, не допиваю кофе и бегу в школу.

Я не одна. В этот час на улицах на каждом шагу встречаются школьники и школьницы с папками книг и тетрадей. Где-то по парижским улицам сейчас, так же как я, торопятся мои товарищи по классу.

Габи, конечно, проспала. Ее будит мать.

— Габи, вставай скорее. Ведь ты опоздаешь. Сабина давно встала. Хочешь, я принесу тебе кофе в постель?

— Ах, отстань, мама! Я посплю еще одну минутку. Ну, и опоздаю.

— Ну, девочка, нельзя же так. Все это из-за того, что ты так поздно ложишься.

Габи приходится выслушивать перечень ее недостатков и прегрешений. Утром она очень мрачна. Опять идти в эту «коробку». Опять учителя.

— Габи, ты малокровна. Нужно лечиться. Ночью опять шумели соседи. Габи, ты опять не знаешь своих уроков. Почему ты мало ешь?

— Мама, дай мне денег на метро. Нет, больше. На первый класс. Ты жадная.

— Дай, я тебя поцелую на дорогу.

— Ах, отстань! Ты видишь, я напудрена.

В час, когда Габи только выходит на улицу, Молино Розовый поросенок уже давно едет в метро. Он боится опоздать и все-таки каждый день опаздывает. Ему нужно сесть в метро до половины девятого, не то придется платить по обыкновенному тарифу, а так он платит по рабочему — вполовину дешевле. По дороге он вспоминает теплую постель, мать, которую он так любит, утренний хлебец. На улицах холодно. А о школе не хочется и думать. Там все чужое и скучное.

Кто никогда не опаздывает в школу — это Вяземский. Ему очень близко. Вяземскому суют в портфель бутерброды. Он их выбрасывает в урну. Мать не понимает, что здесь не Россия, и неудобно в школу приходить со своими бутербродами.

В белом доме на улице Пьер Кюри Жанин завтракает с гувернанткой в большой столовой с дубовыми стенами. Жанин болтает только в школе. Родителей она не видит: утром они еще спят, а вечером их не бывает дома. С гувернанткой не поговоришь. Она помешана на приличиях. Во время завтрака обе не произносят ни слова. Жанин быстро сует в рот сухари и, обжигаясь, пьет шоколад. Ей хочется на улицу, поскорей в школу, пококетничать с мальчиками и поболтать с подругами.

— Мадемуазель, вы забыли тетрадь. У вас не причесаны сзади волосы. Не спешите, еще много времени.

Гувернантке лень идти на улицу.

— А какая у вас температура? Вы что-то лихорадочно румяны сегодня. Вот вам градусник.

Жанин сует градусник мимо подмышки. Торжествующе вынимает.

По улице они идут тихо.

— Не берите меня под руку, мадемуазель. Это неприлично. Девушка не должна отставать или забегать вперед. Она не должна оглядываться по сторонам.

Жанин знает все это из «Книги приличий» в зеленой обложке, которую так любит гувернантка.

Подходя к школе, гувернантка каждый раз вздыхает. Отдать девочку в одну школу с мальчиками. Сумасшествие!

В это время шофер уже напоминает о себе гудками у подъезда Монферанов. Шарль уже позавтракал и осторожно идет в спальню отца. Генерал еще спит. Шарль прислушивается к храпу и лезет под подушку за деньгами.

9 часов. В классе все на местах. В последнее мгновение появляется Молино, встречаемый насмешливыми криками.

Идет урок географии.

— Тейяк, перечислите реки Китая. Хорошо. Ну, а еще какие? Ну, мадемуазель Лорак, отвечайте.

— Хоанг-хэ… Хоанг-хэ… Гей-го… Больше не знаю.

Учитель смотрит в сторону Габи. Она рассматривает классную доску с напускным равнодушием. Хоть бы не спросил. Хоть бы не спросил. У, черт! Она потирает указательным пальцем дерево парты. Это приносит счастье.

Фу, кажется, больше не будет спрашивать! Вот повезло.

— Я вам продиктую маленькое резюме, которое вы должны знать. Кроме того, выучите от сто двадцатой страницы до сто пятидесятой. Пишите. Японское население состоит из двух элементов: айносы, туземный, примитивный народ, не способный к цивилизации, живущий на Иесо, и японцы, которые заселили и победили весь архипелаг. Это жалкая раса, состоящая из двух типов, один более тонкий аристократический, другой более грубый, но оба обладают одинаковыми признаками: маленький рост, желтая кожа, узкие глаза, широкие скулы. Они исповедуют две религии — буддизм и синтоизм. По преданию…

Мы пишем диктовку, посматривая на часы, скоро ли кончится урок. Некоторые только делают вид, что работают. Рауль пишет письмо. Звонок. Учитель обрывает диктовку на полуслове. Толкаясь, мы выбегаем на двор.

Перемена в пять минут. Игры, беготня, болтовня. Некоторые быстро перелистывают учебник истории, чтобы подготовиться к следующему уроку.

«…До 1815 года Норвегия принадлежала королю Дании. В 1815 году Скандинавия разделяется на три отдельные страны, но Норвегия и Швеция остаются под властью одного короля, который живет в Стокгольме. С 1905 года норвежцы получили отдельного короля…»

Урок истории. Сегодня спрашивают тех, кто остался с прошлого раза. Объяснений сегодня нет. Значит, к следующему дню можно ничего не готовить. Потом учитель диктует маленький отрывок о Германии и немцах. Монферан их называет бошами и слово «немец» в тетради записывает «бош».

Физика. Дорэн — плохой учитель. Его не заботит, понимаем ли мы его или нет. Однако он очень строг.

Сегодня он показывает опыты. Мы не понимаем их, но все довольны. Это забавнее, чем отвечать урок или записывать формулы физических законов.

В половине двенадцатого перерыв. Мы идем обедать. С двух часов опять уроки.

Без четверти два почти все уже возвращаются в школу. Начинается наш «пятнадцатиминутный клуб», как говорит Пьер Пети.

Мы болтаем о всех событиях дня.

— Сегодня какая-то женщина в шестой раз перелетела Атлантический океан. Теперь ее снимают. О ней пишут. Американка. Ей-то ведь нетрудно было. Сиди себе спокойно, а пилот правит.

— Когда я полечу, это будет уже стосороковой раз, и никто не будет меня чествовать.

Собралась кучка вокруг Деметра. Он — сын греческого генерального консула. Обычно его дразнят былым величием его страны.

— Почему ты не едешь усмирять табачников, ведь они уже пять дней как бастуют. Нечего будет курить.

Габи в новом платье — ярко-красном. Все ее задевают.

— Не хватает быка… Ты что — коммунистка?.. Дай пощупать материю…

— Бурже, ты дурак, не смей щипаться.

— Ты похожа на Жозефину Беккер.

Сегодня конец пробега вокруг Франции. Мальчики держат пари, спорят. Велосипедисты уже в Шербурге.

— Франк победит.

— Франк рогоносец[21].

— Я тебе говорю, что выиграет Ледюк.

— У Ледюка не хватит пороха. Он мочалка.

— Ставлю десятку на Франка.

— Габи, а тебе кто больше нравится?

— Габи, можно, я тебя провожу сегодня?

— Сено, я видела твои отметки. У тебя семь по истории.

— А мне наплевать!

— Тише, идет Тюлень.

— Завтра моном, господа.

— На, списывай, сейчас будет звонок.

— Мадемуазель Одетт, как поживает наш милый «папаша»?

Одетт Сименон готова заплакать. Вся школа знает, что она целуется с директором. Это обнаружила Габи во время скандала с Пьеро.

Было так. У нас появился новый учитель истории. Весь класс был возмущен тем, что он молод и перед экзаменами у нас забирают нашего «гриба».