Откровенно говоря, японцы очень любят выпить. Именно поэтому около десяти часов вечера во многих районах Токио можно встретить элементарные засады: парочку полицейских с электронным спиртомером, определяющих степень вашей вины. И здесь мы подходим к тому, чему учил меня Сергей – мой крестный отецв деле вождения на японских дорогах. Все, что я рассказываю вам о штрафах, – информация из чужих уст.

За год вождения я ни разу не была наказана полицией, хотя поводы имелись. Но если я точно знала, что любые претензии ко мне беспочвенны, то радостно открывала окошко и начинала мило болтать со стражем порядка. К счастью, мне ни разу не попался русофоб: узнав, что я из России, полицейские вежливо улыбались и отказывались измерять степень моего алкогольного опьянения. Если же я чувствовала свою вину, то поступала примерно так, как моя подруга Наташа (предупреждаю: ответственности за результаты у желающих повторить мой опыт я не несу).

Однажды около часа ночи в городе Кавасаки нас остановил дорожный патруль. За рулем была Натали, и, честно сказать, мы были не вполне трезвы. Подойдя с решительным видом к автомобилю, полицейский достал спиртомер и нагнулся к окну. Наташа опустила тонированное стекло и распахнула свои огромные голубые глаза с ресницами, бьющими все рекорды длины и пышности. Полицейский отшатнулся и растерянно спросил по-японски:

– Вы сегодня пили сакэ?

– Да, – по-русски ответила моя подруга и, видимо, для вящей убедительности утвердительно мотнула головой.

– А пиво? – продолжил допрос полицейский.

– Да, – снова кивнула Наташа.

– Вы совсем не говорите по-японски?

– Совсем.

– А по-английски? – догадался об ответе «гаишник».

– И по-английски тоже, – гнула свою линию Натали.

– А на каком же языке вы сдавали на права? – совсем опешил страж порядка.

– На том, на котором с тобой говорю, на русском, – ответила подруга и чарующе улыбнулась.

Парню оставалось только улыбнуться нам в ответ. Мы получили стандартное напутствие быть осторожными и продолжили свой путь.

Вообще же полиции на дорогах Японии немного. Я бы даже сказала, что ее практически не видно – с нашим вездесущим ДПС не сравнить. Уж тем более странно выглядели бы японцы, устраивающие засады на тех, кто превышает скорость. Во-первых, потому что они ее превышают крайне редко. Во-вторых, потому что превышать ее особенно негде. Может быть, лишь на иногда свободных хайвеях, но такое я видела от силы раза два.

Полиция снисходительно относится к тому, что на незагруженном участке вам удалось разогнаться до 120 км/ч – для таких машин это не скорость. Вас попросят ехать помедленнее, лишь если электронный датчик спидометра начнет показывать около 150 км/ч. Могут и оштрафовать – тысяч на тридцать иен. Но мне показалось, что даже на пустынном острове Хоккайдо японцы движутся не спеша. Хотя и тут бывают исключения. Как-то раз в городе Камакура недалеко от Токио я наблюдала, как группа молоденьких ребят на каком-то мини-вэне (самая популярная в Японии модификация автомобиля) неслась по дороге, не обращая внимания на светофоры и запрещающие знаки. Из открытого окна грохотала музыка и торчала палка наподобие бейсбольной биты, которая сшибала боковые зеркала у встречных машин. Вскоре в том же направлении пронесся полицейский автомобиль – думаю, эти ребята теперь долго не будут хулиганить на дорогах.

Бывают и другие, гораздо более мирные способы демонстрации собственной незаурядности. В Киото, например, я не раз наблюдала за ночным парадом аудиомобилей. Около одиннадцати часов вечера в гудящих, как ульи, центральных кварталах города, наполненных ресторанами, клубами, злачными заведениями и, что важно, почти нежилых, собираются караваны из четырех-пяти автомобилей, доведенных при помощи тюнинга до неузнаваемости. К стандартным мини-вэнам могут быть приделаны огромные носы или хвосты в форме чайки длиной до метра, сами машины разрисованы в необыкновенные цвета, а в салонах смонтированы мощнейшие аудиосистемы. Объединившись, эти чудо-авто медленно кружат по квадратному центру города, грохоча музыкой и заглушая рев множества байков, которые так любят молодые японцы и на которых с гордым, независимым видом в кожаных куртках и рогатых шлемах передвигаются по всей стране со скоростью… 30 км/ч. Может быть, поэтому на электронном табло у здания Главного полицейского управления в Токио так часто светится цифра «0» – число жертв, в том числе в ДТП, за прошедший день?..

Осень в Японии хоть и не начало учебного года, но начало нового семестра. Вот и я, в дополнение к университетским занятиям, решил немного улучшить свой японский язык и отправился со своей будущей женой на курсы в языковую школу в Иокогаме. Там я с удивлением узнал о новом приеме, придуманном преподавателем, чтобы не мучиться с ужасно неяпонскими славянскими именами и фамилиями.

В моей университетской группе, как я уже писал, 43 учащихся были представителями 27 стран мира. Имена большинства из них совершенно невозможны для слогового японского языка, а потому на самом первом занятии преподаватель предложил выбрать нам самим для себя ники, то есть псевдонимы или, если угодно, клички. Мне было довольно просто – к счастью, моя фамилия легко трансформируется на японский лад – «Куранофу» и не несет в себе никакого отрицательного смысла, вроде грязного «Доронин» в акунинской «Алмазной колеснице».

Тяжелей всего пришлось сэнсэю с китайцами и корейцами. В нашей группе оказались сразу несколько Пак, Цой, Чен и Ли. Их стали именовать в аристократических традициях Пак Первый, Цой Второй или Чен Третий.

В иокогамской школе пошли по иному пути. Русский сэнсэй Петр Семенович Тумаркин переложил греческие и латинские оригиналы имен на японские по смыслу, конечно, с небольшими допущениями и (особенно это касалось девушек) с учетом внешности. Так я – Александр – стал Мамору, что по-японски значит «защитник» и почти соответствует греческому оригиналу – «Защитник людей», а голубоглазая блондинка Наташа оказалась Нацуко – «Дитя лета».

В той же школе я снова услышал о распространенности разных японских фамилий и вспомнил, как лет десять назад японский посол в России Кодзи Ватанабэ спросил у победителей любительского конкурса на знание Японии, какая самая распространенная фамилия в его стране. Решив, что уловили намек, мы чуть не хором ответили: «Ватанабэ». «Нет, – сказал посол, – самая распространенная в Японии фамилия – Судзуки» – и… оказался неправ.

До конца эпохи Эдо, а точнее – до 1872 года, иметь фамилию в Японии могли только самураи. Во время проводившейся в том достопамятном году посемейной регистрации каждый человек должен был быть записан под той или иной фамилией, а если ее не имел, как, например, у крестьян, разрешалось выбрать любую. Учитывая, что сословие самураев составляло в те времена в среднем менее 20% населения, около 90% современных японцев носят «выбранные» фамилии – их примерно 70 тысяч из 100 тысяч японских фамилий.

Знаменитое чувство коллективизма сыграло с крестьянами злую шутку. Не желая выделяться, многие выбирали одну и ту же фамилию. Иногда вся деревня регистрировалась одинаково. А творческая мысль если и просыпалась, то оказывалась несколько однонаправленной. Это до сих пор заметно при изучении географического распространения фамилий. В префектуре Нагано, где много дней в году ясное и безоблачное небо, популярной стала фамилия Сора, то есть «небо», а в северных районах Тохоку и Хоккайдо оказалось множество Сато (к этимологии этой фамилии мы еще вернемся). В префектуре Аомори почтальоны бьются над тем, как различить разных Кудо, а в префектуре Иватэ учителя в школах разводят по разным классам многочисленных Сасаки. Район Канто стал вотчиной Судзуки, в то время как Танака обосновались в регионе Кансай и на острове Кюсю. Это все сельскохозяйственные фамилии, имеющие отношение либо к молитвам за урожай, либо к месту жительства первых их владельцев, как и Накамура («в середине деревни»), например. Некоторые выбрали себе фамилию по роду деятельности, и их потомки, кем бы они ни работали, обречены всю жизнь быть ткачами (Хаттори) или кузнецами (Кадзи).