После короткого отдыха акванавты начали строить новый подводный дом — «Хеброс-2». По совету друзей, подводных археологов, выбрали место для стоянки в море у мыса Масленое, вблизи потерпевшего крушение французского судна, лежащего на глубине сорока метров, в трех кабельтовых от берега.

«Хеброс-2» погружается и всплывает без помощи «Титана» или другого подъемника. Глубину погружения регулируют сами акванавты. Сжатый воздух, электричество, продукты питания, как и прежде, подают с берега. Для связи с наблюдателями используется радиосвязь и телевидение.

А программа? Намечено продолжить научные исследования, особенно по подводной физиологии, и выполнить ряд практически полезных дел: испытать новый аппарат для подводной резки металлов, аппараты для газовой и плазменной сварки под водой. С этой просьбой к акванавтам обратились Научно-исследовательский институт электрической сварки и Научно-исследовательский институт по радиотехнике. Они предоставляют все необходимое оборудование.

Болгарские акванавты получают в свое распоряжение одноместную подлодку-малютку «Косатку». Она может погружаться на глубину шестидесяти метров. Создатели «Косатки» — спортсмены-подводники из Пловдива во главе с инженером Димитром Пеевым. Подлодка строилась на деньги, полученные на телевидении — аванс за сценарий будущего фильма о «Косатке».

^{Это не ракета, а миниатюрная подводная лодка «Косатка» для транспортировки акванавтов}

Однако далее в жизни пловдивских акванавтов произошли важные перемены. Весной 1968 года после реорганизации Института рыбного хозяйства и океанографии в Варне все дальнейшие заботы о подводной экспедиции возложили на этот институт.

Так дело, начатое энтузиастами из Пловдива, было признано хозяйственно важным и перешло на государственные рельсы. Но… подготовка к новой экспедиции замедлилась. А что же Петров и Томасян? Им предложили перейти в Варну. Но акванавты, которым было жаль покидать свой родной город, отказались, хотя согласились участвовать в заключительной стадии эксперимента как члены экипажа подводной станции.

На черноморском побережье Кавказа, у Геленджика, приютилась маленькая бухта с поэтическим названием Голубая. Вот здесь-то и решил поселиться летом шестьдесят восьмого года «Черномор». Нет, это не тот, знакомый нам с детства пушкинский герой, который поднимался из морских пучин и приводил с собой красавцев молодых, великанов удалых. Именем этого сказочного богатыря, обитавшего в подводном царстве, названа новая советская лаборатория на дне моря. А роль прекрасных витязей выпала на долю ее сотрудников — океанологов, морских биологов, геологов, гидрофизиков и гидрооптиков, которых командировал под воду Институт океанологии имени П. П. Ширшова Академии наук СССР. В сменных экипажах «Черномора» побывало тридцать акванавтов.

Как и подобает капитану, флегматичный, рассудительный Павел Боровиков последним оставляет свой пост. Пропускает вперед своих товарищей-акванавтов и вслед за ними ловко поднимается по узким скобам — трапу «Черномора».

Два дня назад, войдя в подводный дом, акванавты раскрыли бортовой журнал и на его странице занесли первую запись о своем прибытии.

Было отчетливо слышно, как ходят и шаркают каблуками по крыше дома, постукивают по крышке люка гаечным ключом и вызванивают о борт, расправляя витки стальных тросов… Потом все затихло — провожающие покинули палубу «Черномора». Резкий толчок, и подводный дом на буксире отходит от пирса. Павел занимает место у пульта в рубке управления всеми жизненно важными системами подводной станции.

Атмосфера в «Черноморе» медленно сгущается. Это хорошо заметно по тому, как начинают деформировать ся голоса акванавтов. Погружение: распахивают свой зев балластные цистерны, спускается на грунт якорь-балласт, и «Черномор», подтянувшись на лебедке, причаливает ко дну, становится на свои толстые, короткие ноги. Кажется, можно перевести дух…

Подводная лаборатория создавалась в содружестве Института океанологии, Московского городского комитета ДОСААФ и некоторых других государственных и общественных организаций. «Черномор» объединил большой и слаженный коллектив энтузиастов подводных исследований: океанологов и спортсменов-аквалангистов — высококвалифицированных инженеров и техников.

Работа над проектом «Черномора» началась осенью шестьдесят шестого. Собирались по вечерам и деловито спорили о том, каков же будет подводный дом.

Во-первых, решили, что «Черномор», подобно «Преконтиненту-три», будет погружаться и всплывать сам, без помощи каких-либо подъемников. И второе — чтобы декомпрессию перед возвращением на берег можно было проводить в самом доме. Вспомним, как досталось в этом отношении акванавтам из «Ихтиандра-66»… Хотелось также, чтобы «Черномор» как можно меньше зависел от наземной или подводной базы. Но это труднейшее условие удалось соблюсти лишь отчасти: акванавты могли жить без помощи извне всего три дня.

Вот те, кто участвовал в создании подводного дома: инженеры-океанологи Вячеслав Ястребов, Павел Боровиков, Георгий Стефанов, Александр Подражанский, Борис Погребисский, Николай Гребцов, Вячеслав Степанов, Владлен Иванов, Виктор Бровко, Геннадий Обдиркин, Владимир Попов, механики Николай Русс, Жан Широкий, Валентин Авдеев, Анатолий Целлер.

Большое усердие проявили северодвинские подводники — члены клуба «Пингвин». Достаточно сказать: «сруб» будущего подводного дома доставили не откуда-нибудь, а из Северо-Двинска. Сначала по железной дороге его привезли в Новороссийск. Здесь, на судоремонтном заводе, к нему приладили ярко-алый лафет. А отсюда на мощном трайлере привезли в Голубую бухту.

— Шло лето 1967 года… Мы мыслили тоннами, сортами стали, поставками узлов с заводов-поставщиков. Одни из нас сидели на заводах, где шло изготовление частей корпуса подводной лаборатории, а другие, не теряя времени даром, вели монтаж систем жизнеобеспечения в Южном отделении института. И вот зима шестьдесят восьмого. Наконец-то корпус «Черномора» и все его узлы — в Голубой бухте. Начинается сборка. И хотя до лета еще далеко, мы почти физически чувствуем, как оно приближается. Дом постепенно обрастает: установлены блоки для очистки воздуха, голубые трубы воздуховодов протянулись вдоль отсека, легли под пол баллоны со сжатым воздухом, и встал на место распределительный пульт, с тихим шипением пошел по магистралям сжатый воздух, вольтметры на пульте впервые показали, что в лабораторию подано напряжение, и электрик включил плафоны освещения. Подводный дом оживал на глазах, — вспоминают акванавты о той трудной, напряженной поре.

— А в это же самое время завершалась работа над научной программой экспедиции, заканчивались предварительные исследования в районе подводного поселения: съемка рельефа, изучение грунта. Все это легло на плечи Лаборатории подводных исследований Южного отделения, — говорит Николай Александрович Айбулатов, руководитель этой лаборатории.

Но сам перспективный план широких подводных исследований океана с участием «Черномора» был принят ученым советом Института океанологии еще в начале 1967 года.

Программа «Черномора-68» является первой в мире чисто океанографической программой, осуществленной с участием акванавтов — обитателей научной подводной станции.

29 июня 1968 года «Черномор», закончив береговые испытания, уже покачивался на волнах у пирса Южного отделения. Его перенес сюда стотонный плавкран, вызванный по этому случаю из Новороссийского порта. По примеру корабелов, при спуске «Черномора» на воду о его борт разбивают бутылку шампанского… Эту честь оказали шестикласснице Леночке Овчинниковой, дочери одного из работников Южного отделения.