Третьим сменным экипажем командовал опытный подводник — пятидесятилетний Роберт Шитс. Как и Карпентер, тридцать дней провел под водой врач Соннеберг: он жил с первым и третьим экипажем акванавтов.

По истечении срока командировки в глубинах подавался лифт. Акванавты покидали царство Нептуна с отличным самочувствием и настроением. На палубе катамарана лифт стыковался с барокамерой. Отсидев там положенное время, акванавты возвращались на вольный воздух.

Эксперимент «Силэб-II» прошел весьма успешно. Подводная экспедиция была избавлена от опасных аварий и происшествий. Жизнь под водой омрачали лишь отдельные, хотя и довольно неприятные осложнения с гелием.

— Человек может жить и трудиться в океане, правда, пока еще не преобразуя его, а приспосабливаясь к нему, — такой вывод сделали участники экспедиции.

— Жизнь в глубинах океана была настолько необычна и увлекательна, что я не прочь устроить для своей семьи дачу под водой, — делясь впечатлениями о днях, проведенных в море, полушутя сказал журналистам Карпентер. Хотя в другой раз откровенно признавался: — Десятки раз, пока я жил в лаборатории под водой, мне слышалось… завывание ветра. Я скучал по голубому небу, по облакам…

Экспедиция «Силэб-II» явилась крупным шагом вперед в освоении океанского дна. Она дала ответ на многие, иногда беспокойные вопросы.

Так, вопреки ожиданиям экипаж подводного дома не испытывал сколько-нибудь заметного отрыва от поверхности. Акванавты реагировали на указания с поверхности даже с большей готовностью, чем наверху. Моральное состояние было исключительно высоким, и, не считая редких случаев, во всем проявлялся дух товарищества.

— Мне не пришлось наблюдать какого-то общего замедления движений или мышления, и нам хватало обычного сна с послеобеденным отдыхом, — говорит Карпентер. — Субъективно мы никак не ощущали чуждое окружение, разве что взглянув в иллюминатор или прислушиваясь к собственному голосу. Вместе с тем мы узнали многое, что надлежит сделать, прежде чем идти дальше по избранному пути…

По мнению Карпентера, в первую очередь необходимо создать надежную беспроволочную систему связи «акванавт — акванавт — поверхность — подводная станция», причем она должна преобразовывать речь, искаженную гелием, в нормальную.

Удобный, прочный, быстро снимаемый и надеваемый гидрокостюм с обогревом.

Акваланг с закрытым циклом дыхания, с запасом газового коктейля на три-четыре часа при погружении на глубину до трехсот метров. Возможно, для этого потребуется криогенная (морозильная) аппаратура. Явно необходимы новые, более совершенные датчики, контролирующие содержание углекислого газа и кислорода в дыхательной смеси.

Компактный, легкий гидролокатор. Без этого просто немыслимо сколько-нибудь смело передвигаться во мраке морских глубин, в мутной воде.

После успешного завершения экспедиции «Силэб-II» очень резко выявилась необходимость в общественном признании ее значения.

— На мой взгляд, подводные станции преследуют двоякую цель. Во-первых, добиться такой же подвижности, производительности труда и автономности человека, как и на суше. Во-вторых, обеспечить освоение океанского дна. Но прежде нужно поставить людей в известность о неисчерпаемых ресурсах Мирового океана. По самым скромным оценкам, на дне его заключены просто неизмеримые богатства — алмазы, золото медь олово, марганец, нефть, горючие газы, каменный уголь пресная вода, жемчуг и даже пиратские сокровища. Парадокс заключается в том, что эти сокровища лежат в каких-нибудь трехстах метрах от танцевальной площадки плывущего роскошного лайнера, но, учитывая уровень развития подводной техники, добраться до них пока труднее, чем исследовать обратную сторону Луны удаленную от нас на 240000 миль. Большие открытия ожидают нас везде, куда бы мы ни направили свои поиски, но самые очевидные предстоит нам сделать под водой, — так заканчивает свой монолог, выступая на симпозиуме в Вашингтоне, астронавт-акванавт Малькольм Скотт Карпентер.

Успех эксперимента вдохновил акванавтов на новые еще более дерзкие планы покорения морских глубин.

Один из руководителей «Силэб-II», Джордж Бонд считает, что в ближайшие годы люди смогут жить и работать в океане на глубине семисот, а может быть даже и тысячи метров.

Среди различных вещиц, хранящихся в монакской квартире Кусто, стоят награды фильму, снятому калипсянами. Одна, напоминающая кактус, — Большой приз Международного кинофестиваля в Каннах. Вторая — «Оскар», премия Американской киноакадемии.

— Этот фильм знаменует конец этапа, расставание с верхними слоями моря. Так сказать, сувенир, память об удивительной красоте виденного и приключениях нашего отряда за двадцать лет подводного плавания. Эта пора теперь позади. Тысячи исследователей пользуются аквалангом, океанологи взяли его на вооружение для своих работ. На глубинах до шестидесяти метров становится довольно людно. Надо идти глубже… То, что мы задумали, позволит нам погружаться очень глубоко, — говорит Кусто.

Порт Монако, раннее утро. С востока, со стороны Италии, восходит солнце, скрытое легкой дымкой. Медленно поднимается оно над тихим морем, озаряя его бледно-багровыми бликами. Четкие силуэты пышных дворцов, громоздящихся на скалах, вырисовываются на фоне безоблачного неба.

Корабельные склянки пробили половину седьмого. Обычно в это время набережные Монако пустынны. Отсыпаются обитатели роскошных гостиниц Монте-Карло, возмещая бессонные часы, проведенные в ночных барах и за игральными столиками казино. Дремлют служащие магазинов и владельцы портовых кабачков. Еще спят умаявшиеся за день туристы.

Лишь двое рыбаков перебирают сети после утреннего лова да несколько полуобнаженных матросов драят до блеска палубу красавицы яхты, пришвартованной у мола. Мягкий южный ветер играет разноцветными флагами кораблей, шелестит листвой олеандров и лениво гонит над водой бурый от солнца парус одинокой маленькой лодки. Безмятежный покой и свежесть царят в этот час на морских берегах.

Но вот шум голосов нарушает тишину раннего утра. Из-за скалистого мыса показались два плывущих борт о борт небольших корабля. Скользя по чуть покрытому рябью морю, они медленно направляются к порту. Сквозь призрачную дымку тумана, стелющегося у самой воды, вырисовывается силуэт какого-то странного предмета, плывущего вслед за кораблями на прочных толстых канатах. Со скоростью одной мили в час приближаются они к берегу. Уже ясно видна их «ноша» — гигантский полупогруженный шар, раскрашенный черными и желтыми клетками.

В полночь это необычное сооружение покинуло Ниццу, где оно строилось, и вот теперь, на рассвете, прибыло в порт Монако.

^{Обитатели «шашечницы» могли пересесть в башенку-барокамеры и в считанные секунды всплыть на поверхность моря}

Проходит еще несколько минут. Корабли стопорят машины, отдают якоря и швартуются. Благополучно завершилось и первое плавание дома-«шашечницы» — подводной обсерватории «Преконтинент-три». Пройдет еще несколько недель, и весь этот кортеж направится далее, к мысу Ферра — месту подводной стоянки новой обсерватории.

Как бы ни было прекрасно утро, в часы восхода пустынны и тихи набережные Монако. Но в пятницу 17 сентября все выглядело иначе. Необычное оживление, как при отплытии океанского лайнера, царит здесь с первых лучей солнца. Радостные крики, смех, возгласы восхищения. У входа в порт, на молу, у подножия сигнальных маяков выстраиваются многочисленные зрители. Докеры, местные аквалангисты, заграничные туристы, родственники океанавтов, газетчики, радио-, тележурналисты и кинооператоры.