– Видите! – торжествующе вскричал Яичкин, указывая пальцем в экран. – Она убила птичку! В этом мультипликационном фильме показаны тридцать восемь убийств! Главные герои легко убивают лесных жителей ради развлечения! И этот фильм стал хитом!

– О, Боже! – вдруг завопил Егор. – Мы должны немедленно что-то с этим сделать!

Он подскочил на ноги и ринулся было в сторону сцены, но Соня вцепилась в пояс его брюк.

– Не сейчас, – прошипела она, уперевшись ногами в ряд стоящих впереди кресел. Егор был слишком сильным.

– Мерзкая пряжка, – простонал он и схватился за живот.

Огромная пряжка ремня в виде падающей звезды больно впилась ему в кожу.

– И мерзкая Сонька, – улыбнулась Дженни.

– Не время, – снова зашипела Соня, усаживая его на место, – пусть договорит! Он должен сам договориться до… до…

– Абсурда, – подсказал Кирилл.

– Именно!

Анафема направилась к ним так решительно, что ребята едва успели принять вид примерных учеников. Егор потирал поврежденный пряжкой живот, а Кирилл давился смехом. Анафема бросила на них суровый взгляд и встала рядом.

– Молодец тот, кто не смеется, – режиссер невозмутимо продолжал. – Вам, юной поросли, необходимо сопротивляться пагубному воздействию на ваши умы. Вас ждет противостояние. Прокрутите, пожалуйста, еще раз момент убийства птички!

Снова замелькали кадры мультфильма.

– Вы должны быть готовы к информационной войне!!! – вдруг заорал режиссер, воздев руки к потолку.

Восьмиклассницы вскрикнули от неожиданности, какой-то малыш испуганно заревел. Ангелина Фемистоклюсовна устремилась к нему. Со стороны десятых классов донесся возмущенный ропот.

– Иностранная мультипликация – это яд! – воскликнул режиссер, поморщившись от плача. – Спешу привести вам в пример отечественный мультфильм, снятый по мотивам сказки «Репка». Его идея заимствована от райского благоустройства, где кошка живет в согласии с собакой, а маленькая мышка способна внести решающий вклад в общее дело.

– Нет такого мультфильма, – сказал Егор недовольно, – не видел такого. Сказка есть, мультфильма нет.

– Есть, но его никто не видел, – сказала Соня, – его «фээсбэшники» придумали, чтобы русскую культурку насаждать.

– Я считаю, что нам, по примеру мышки, нужно внести свой маленький вклад в общее дело, – тихо сказал Кирилл, – и очистить простую российскую школу от убогих сектантов.

– Поддерживаю, – сказал Егор равнодушно.

– Только не очень усердствуйте, – обеспокоилась Дженни.

– Предлагаю как обычно, – сказала Соня.

– А вот возьмем следующий пример: сказка о Гарри Поттере, герои которой постоянно обращаются к темным силам, забывая об ангелах и святых.

– О Боже, только не Гарри Поттер!!! – простонала Дженни.

– Пора, – прошептал Кирилл и отдал планшет Дженни.

– Точно пора, – решила Соня. – Не дадим Гарри Поттера в обиду!

Егор выдрал из своей тетради еще один лист и отдал Кириллу. Тот сложил его пополам, потом по диагонали, оторвал кусок, снова сложил и подкрутил.

– Ручку! – потребовал Кирилл коротко, как хирург.

Дженни подала ему ручку. Кирилл накорябал на одной стороне получившейся бумажной фигуры «За Гарри Поттера!», а на другой – «Передавать осторожно».

– Чернила! – снова потребовал он и ловким движением расправил бумажку, которая превратилась в плотный двенадцатигранник.

Соня достала из своей сумки новую нераспечатанную банку и шприц. Кирилл открутил крышку, набрал в шприц чернил и выдавил их в крохотное отверстие в верхушке бомбочки.

– Какого цвета на этот раз? – лениво спросил Егор, передавая бомбу десятиклассникам.

– «Классический синий» на этот раз, – сказала Соня, – с приятным дополнением. Я назвала его «Хрен смоешь». Мы им в теток в шубах кидались.

Это была знаменитая «чернильная бомба Софьи Кравченко» – грозное оружие, не раз засветившееся в школьных коридорах. Однажды их четверку даже заставили мыть спортзал, после того как физрук схватил одну такую прямо в затылок. Чернила в тот раз были цвета «Закат над джунглями».

– Не, не кинут, – сказал Кирилл, наблюдая за ходом бомбы.

– Нет, не к первоклассникам, – шипел Егор, размахивая руками.

– Первоклассники не кинут, – разочарованно сказала Соня.

Бомбочка попала в руки к крошечному белокурому мальчику. Он внимательно посмотрел на нее, а потом огляделся по сторонам. Егор поймал его взгляд и жестом показал: кидай, мол! Мальчик засомневался. Он посмотрел на бомбочку, а потом на Яичкина, который вошел в раж, раскраснелся и вовсю брызгал слюной. Мальчик вскочил с кресла и бодро крикнул:

– Мы любим Гарри Поттера! – и ловко и решительно кинул в оратора двенадцатигранником.

Бомба попала Яичкину в плечо и растеклась огромным уродливым темно-синим пятном по его майке. Речь режиссера оборвалась на полуслове, и он ошалело уставился на храброго мальчика, который, изрядно оробев, пятился назад к креслам. Анафема стояла, глупо и широко разинув рот. Егор обидно захохотал во весь голос. Соня и Дженни протиснулись мимо него и вышли в проход между рядами.

– Нифига себе, – протянул Кирил и тоже встал.

Поднялся гвалт. Восьмиклассники с воплями вскочили со своих мест. Дженни, улучив момент, подбежала к растерянной Кате Избушкиной и захлопнула крышку лэптопа. Изображение на проекторном экране погасло.

– Расходимся, господа, – громко сказала Соня, закидывая сумку на плечо, – режиссеру Яичкину надо умыться.

– Идите в жопу, злые силы!!! – завопил Егор своим мощным баритоном, натренированным похабными ирландскими песнями. Он надел на плечи рюкзак и направился к выходу.

Задние ряды, на которых гнездились истосковавшиеся старшеклассники, тоже всколыхнулись легче легкого. Анафема металась между учениками восьмого, которые принялись выскальзывать в двустворчатые двери, и третьим классом «Б», который принялся кидаться бумажками в выступающего. Кирилл обошел ряды кресел по большому кругу, мимо беснующейся детворы, и молча вышел из актового зала, снова уткнувшись в свои графики.

Пока классные руководители успокаивали и уводили младших, Яичкин обиженно спрыгнул со сцены.

Соню осенило. Она вытащила свой «блэкберри», подбежала к режиссеру, который униженно пытался отряхнуть одежду, и обняла его за шею. Она повернула телефон фотокамерой и пропела:

– Улыбочку!

И сама растянула рот в широкой и фальшивой лыбе. Яичкин, красный от негодования, попытался вывернуться из ее объятий, пыхтя что-то вроде: «Что вы себе позволяете?».

– Немедленно прекратите балаган! – завопила Анафема, хватая Соню за руку. Она вырвала у нее «блэкберри» и ловко положила себе в карман пиджака.

– Эй, это новый телефон! – Соня отпустила Яичкина. – Отдайте!

– Заберешь в кабинете директора! Пойдемте со мной, – Анафема любовно поддержала режиссера под локоток. – Вам надо умыться!

Завуч увлекла за собой Яичкина. Следом за ними вышла молоденькая учительница, которая тащила за руку мальчика, кинувшего бомбочку. Шкодливость на его лице сменилась плаксивым выражением.