Соня почему-то постоянно повторяла слово «сущая», когда не могла подобрать правильное прилагательное.

– И правда здорово, – улыбнулась Дженни. Теперь ее туфли выглядели точь-в-точь как в фильме. – Думаешь, Раиса заставит их снять?

– Может, и не заметит, – ответила Соня.

В школе строго соблюдали дресс-код. В форму для девочек входила трикотажная серая жилетка с нашивкой-гербом, белая рубашка и юбка в складку, тоже серая. Мальчики носили такие же жилетки и рубашки со скучными серыми брюками. Только у первоклашек была отдельная форма, почему-то бордовая.

Малейшее отклонение от устава каралось вызовом на ковер и немедленным позорным переодеванием в запасное. В кабинете у завуча по воспитательной работе лежали три омерзительные, растянутые во все стороны форменные жилетки, которые могли бы налезть даже на толстую учительницу черчения. Ученик, переодетый в запасное, немедленно подвергался всеобщему осмеянию, поучающим тычкам и показательным подзатыльникам.

Чаще всего в этот ужас облачали неуемных второклашек, которые уже обзавелись «взрослой» серой формой, но еще не научились ее носить. Они пачкались, цеплялись за гвозди – в общем, вели себя, по мнению Сони, как сущие дети.

Дженни снова взглянула на подругу. Она умудрилась, не выйдя за рамки устава, выглядеть ходячей провокацией. Юбка в складку была на две ладони выше, чем положено, жилетка туго обтягивала грудь. На ногах – серые замшевые босоножки на высоких каблуках с ремешками в заклепках.

– Зрасти, дамы, – произнес бойкий голос, и по бокам от девчонок в кресла плюхнулись два туловища.

Они учились вместе почти четыре года: Дженни, Соня, Егор и Кирилл. Кирилл был маленького роста, скуластым, коротко стриженным, крепеньким и очень умным. Егор был длинноволосым и долговязым, огненно-рыжим, играл на басу в группе «Undertakers», что выступала по пятницам в ирландском пабе «Медная голова». В паб не пускали посетителей младше семнадцати лет, не наливали пива школьникам, кроме как по рекомендации Егора, что автоматически повышало его статус. В нагрузку он очаровательно улыбался и очень нравился всем девушкам, включая Дженни. Его родители занимались чем-то нефтяным и вдовесок владели шикарной клиникой в пригороде, которая на самом деле была вовсе не клиникой, а чем-то вроде спа-курорта для избранных.

На сцену вышла директриса. Почтенная женщина с волосами цвета красного дерева, собранными в затейливую прическу, одетая в костюм оттенка засохшей клубничной жвачки, держалась очень прямо, смотрела сурово, сохраняя на странно гладком лице вежливую полуулыбку. Директриса деликатно кашлянула и произнесла в микрофон: «Настоятельно прошу успокоиться». Это означало: «Если вы, маленькие уродцы, сейчас же не замолчите, я отправлю вас драить спортзал».

Актовый зал притих, и стало слышно, как под высоким потолком жужжит глупая муха, старательно пробивая себе путь на волю в пластиковом окне.

Дженни очень нравилось это помещение. От пола до потолка обитое деревянными панелями, украшенное кремовыми шторами, которыми были задрапированы не только окна, но и задник сцены, с темным и таинственным закулисьем из бордового бархата. Ряды велюровых кресел стояли здесь настолько близко друг к другу, что небольшой актовый зал мог вместить полторы тысячи учеников школы святого Иосаафа за раз.

Друзья устроились в середине заднего ряда. Это был самый темный угол, который оживлялся лишь во время школьных дискотек – кишмя кишел уединившимися старшеклассниками.

– Поменяйтесь местами, пожалуйста, – поморщилась Соня.

– Что такое? От меня плохо пахнет? – обиделся Егор и зачем-то понюхал подмышку.

– Хочу Курилку за бочок пощипать, – невозмутимо ответила Соня.

– О, я польщен, – ехидно отозвался Кирилл, не отрываясь от новенького планшетного компьютера.

– Ты работал всё лето? – спросила Соня, кивнув на планшет.

Кирилл поднял на нее умные серые глаза, но ничего не ответил.

Он попал в школу святого Иосаафа, получив губернаторскую стипендию. Кирилл был выдающимся учеником, шарил то ли в программировании, то ли в математике, то ли во всем сразу. Его семья жила в Муравейнике – районе, застроенном многоэтажками с жуткими промазанными швами, вонючими мусорными баками и лужами мочи в старых ржавых лифтах.

В гуще Муравейника притаилась общеобразовательная школа №319, в которую частенько сливали тех, кто не тянул программу Иосаафа. Ученики святого Иосаафа недолюбливали и саму триста девятнадцатую, и тех, кто в ней учился, при встрече обливая их презрением. «Муравьи» отвечали взаимностью «святошам», но не спешили применять к ним физическую силу, ограничиваясь обидными насмешками. Школы находились в состоянии холодной войны.

Из триста девятнадцатой и пришел Курилка. Все учителя пели ему дифирамбы, называя непонятным словом «светоч», чем поначалу выводили из себя остальных учеников. Казалось, Курилка ничего не может сделать неправильно! Но однажды Соня в коридоре подслушала разговор Раисы Петровны, их классной, и завуча по воспитательной работе Ангелины Фемистоклюсовны. Ангелина подхватила Раису под локоток и подтащила к тому углу, за которым Соня рассматривала ногти и решала жизненно важный вопрос: прогулять географию или схватить очередную двойку за отсутствие контурных карт.

– Сомневаюсь, что этот мальчик впишется в здешнюю среду, – жарко шептала Ангелина, – вы же знаете этих детей! Они грубы, высокомерны и, только дай им волю, тут же вызывающе дорого оденутся!..

Соня навострила уши.

– Бросьте, – сказала тогда Раиса, – вы же знаете, что парень в той школе учиться больше не может. Он – разумный ребенок и со всем справится.

Соня мысленно поблагодарила Раису и тут же записала ее в толковые тетки. Новенький успел настроить ей интернет в телефоне и вообще очень понравился.

Раиса оказалась права. Кирилл не лез на рожон и поначалу держался особняком, иногда оказывая мелкие услуги одноклассникам: помогал разобраться с новым девайсом или с незлобной усмешкой давал списать математику. Потом он как-то незаметно подружился с Егором, личностью влиятельной, стал общаться с Соней и Дженни, и его положение в школе упрочилось окончательно.

Единственной неприятностью, которой Кирилл не смог избежать, были стычки с Ангелиной Фемистоклюсовной из-за курения: он уперся рогом и заявил, что не бросит ни при каких условиях. Соня частенько потешалась над его вредной привычкой и даже прозвала Курилкой.

Софья знала наверняка: чтобы купить планшет, Курилке пришлось вкалывать все лето, делать что-то очень умное и непонятное. Например, играть на бирже. Он и сейчас двигал по тачскрину какие-то мудреные графики.

– Доброе утро, дорогие ученики, – говорила тем временем директриса, – приветствую вас в новом учебном году. Первоклассникам – добро пожаловать, всем остальным – с возвращением! Мы рады видеть ваши улыбающиеся лица. Я надеюсь, что в этом году мы будем учиться еще лучше.

– Откуда я эти слова знаю? – спросил Егор.

– Она каждый год говорит одно и то же, – заметил Кирилл.

– Напоминаю, – продолжала директриса, – что ученикам воспрещаются прогулки в дальнем углу парка.