В 1996 году Костя напечатал в «Птюче» подробный рецепт взлома «Америки-онлайн» в России, и к концу следующего года этот американский провайдер выяснил, что 90 % российских клиентов пользовались его услугами бесплатно. АОЛ в ужасе покинул Россию и больше не возвращался. Чернозатонский к тому времени работал в «Playboy»; там его и застал западный журналист, решивший взять интервью по этому поводу. Издательский дом Independent Media — вовсе не «Птюч», и поэтому Костя был уже в меру респектабельным юношей, но в тот день на работе что-то отмечали, и к моменту встречи с интервьюером Чернозатонский был особо словоохотлив. Он гордится, сказал он в интервью, что расчистил рынок для отечественных провайдеров и выгнал АОЛ из России.

Моя заметка, помещенная Женей Горным в HackZone, вызвала небольшую дискуссию: хакеры всех мастей справедливо ругали меня как ламера и несправедливо отказывали мне в праве писать на эти темы. Это был первый отзыв, полученный мной от онлайнового читателя.

Пытаясь разыскать старую дискуссию, я зашел на сайт Zhurnal.ru и наткнулся на переписку, предшествовавшую созданию HackZone(http://www.zhurnal.ru/hack-zone/histo-ry.htm). Очень странно читать сегодня, как Саша Шерман объясняет про неприкосновенность частной собственности, а Леня Делицын рассказывает, как трудно было получить разрешение пользоваться CGI на сервере, где хостился РОМАН. Самым радикальным и контркультурным выглядел Рома Лейбов, а Антон Носик почти не изменился.

Онлайновые пресс-конференции с известными литераторами и деятелями культуры, организуемые Zhurnal.ru, становятся доброй традицией. Напомним, что они проходят в так называемом IRC (Internet Relay Chat) — одной из частей Internet, позволяющей большому количеству пользователей одновременно общаться, обмениваясь письменными репликами.

После прошлогодних встреч с Приговым, музыкантами из «АукцЫона» и «Воплей Видоплясова» на канале IRC zhurnal 11 февраля появился Виктор Пелевин, один из самых знаменитых писателей своего поколения. Его давняя повесть «Принц Госплана» может считаться первым отечественным примером киберпанка — и одного этого было бы достаточно, чтобы Пелевин стал любимцем русского Интернета. В Сети сетей давно представлены все его тексты — кроме прогремевшего в прошлом году в Москве последнего романа «Чапаев и Пустота», который, таким образом, остался неизвестным «интернавтам», проживающим вдали от родины. Впрочем, жители виртуального мира любят Пелевина и так на канале побывало свыше восьмидесяти человек (очень большое количество для встреч подобного рода), проживающих в разных странах, включая не только традиционные Россию, Америку, Израиль и Эстонию, но также Японию, Австралию и многие другие.

Интерес к онлайновому свиданию подогревался тем, что в «реальной жизни» Пелевин крайне неохотно дает интервью и почти не позволяет себя фотографировать. Однако, оказавшись в виртуальном мире, он охотно отвечал на вопросы, касавшиеся как магистральных тем его творчества (буддизм, иллюзорность мира и т. д.), так и своей засекреченной личной жизни («Кошка Ника из одноименного рассказа — эта ваша первая любовь?»). Увлеченность, с которой Пелевин три с лишним часа беседовал, спорил и шутил, [5]вызывала у участников встречи опасения, которые окончательно окрепли, когда он сообщил, что в свое время писал стихи на ассемблере настоящий ли Пелевин отвечает на вопросы, или какой-нибудь дух сервера, начитавшись лежавших в Сети текстов, принял облик писателя? А если московский писатель в самом деле стал гостем Интернета, то сможет ли он по окончании пресс-конференции вернуться в привычный мир или, сроднившись с компьютером, так и останется в виртуальном, словно герой собственного рассказа?

Репортаж о визите Пелевина в ицкятник на Калашном был напечатан в газете «КоммерсантЪ-Daily» в феврале 1997 года — возможно, под другим заголовком и, надо надеяться, выправленный редактором.

Следует напомнить, что середина девяностых в Москве была временем тарантиновского «Pulp Fiction» и прозы Виктора Пелевина. Про «Pulp Fiction» мне сейчас особо нечего сказать (вероятно, потому, что в свое время я говорил про него слишком много), а вот Пелевин имеет самое прямое отношение к истории моего романа с Интернетом.

Получилось так, что с автором «Чапаева и Пустоты» я был знаком года с 1990-го. Льщу себя мыслью, что это я навел его на идею не давать интервью, рассказав, что именно так поступает Томас Пинчон. Пелевин, в отличие от Пинчона, до конца не выдержал и после «Поколения П» все-таки разговорился — но в 1996 году он был еще нем, как скала. Мне, по старой дружбе, было дано разрешение записать свои с ним разговоры, визировать которые он отказался, сказав, что я могу писать все что вздумается, — главное, не разжигать национальную рознь. В результате я сделал интервью для «Огонька», которое в течение нескольких лет было чуть ли не единственным интервью Пелевина.

«Огонек», правда, немного отредактировал текст, убрав, насколько я помню, упоминания о Карлосе Кастанеде (считалось, что читатели «Огонька» не знают, кто это такой). В ответ я выложил полный текст на свою страницу (заведенную, кстати, благодаря Антону Носику на администрируемом им «Шарате», www.sharat.co.il… Носик тогда уже был и журналистом, и звездой, но пока еще не в масштабах Рунета, а в масштабах русского Израиля). Через некоторое время мне написал какой-то неизвестный юноша — попросил разрешения выложить текст — со ссылкой на мой хоум-пейдж — у себя в электронной библиотеке. Я согласился и никогда об этом не жалел: юноша оказался Максимом Мошковым, а его библиотека вскоре стала самой большой и популярной электронной библиотекой Рунета (www.lib.ru). За прошедшие годы мне написало, наверное, около сотни людей, прочитавших это интервью. Большинство из них просили мейл Пелевина (который мне по сей день неизвестен), но с некоторыми возникли вполне человеческие отношения. Так, Маша Нестерова из Австралии прислала Пелевину в подарок две англоязычные книги (в самом деле отличные), и мы довольно долго с ней переписывались, пока не встретились лично через четыре года в Чикаго. К этому моменту Маша написала несколько блестящих статей для антикультурологического еженедельника: ЛЕНИН:, переводила вместе с Черновым воспоминания о Кроули для «Митиного журнала» и стала в некотором роде знаменитостью — но я всегда помню, что познакомился с ней задолго до большинства ее нынешних сетевых друзей. Другие контакты, завязанные благодаря мошковской публикации, обернулись даже какими-то деньгами; это лишний раз доказывает, что с бесплатной онлайн-публикации можно получить свою прибыль.

Вернемся, однако, к Пелевину, которого в начале 1997 года я привел в редакцию «Журнала. ру». Кажется, я пытался соблазнить его тем, что в обмен на пресс-конференцию ему помогут подключиться к Интернету, но Виктор ничего взамен не захотел и общался вполне бескорыстно. Полный текст пресс-конференции доступен по адресу http://www.zhurnal.ru/tran-scripts/pel-tr.htm, и там же выложен сонет Петра Пустоты «Психическая атака», на бумаге, кажется, так и не опубликованный.

Пресс-конференция прошла на ура. Пелевин пришел с девушкой, которую никто не мог потом вспомнить, сидел, привалившись спиной к стене и диктовал ответы Настику, которая, по ее словам, с трудом разбирала, что ВП бормочет себе под нос. Все остальные, впрочем, отлично слышали каждое слово Великого Писателя, который изредка переходил в режим «а теперь вот я хочу спросить». Изредка появлявшийся на кухне счастливый и пьяный Женя Горный говорил: «Он же оказался совсем свой парень!» — и рассказывал теорию фаллического Христа. Рома Воронежский, в тот период своей жизни не переносивший мата, заходил на кухню только в тот момент, когда произносились нецензурные слова, говорил «О боже!» и снова уходил. Кажется, Гагин рассказывал, что в комнате с Пелевиным был едва ли полчаса, но зато, когда читал транскрипт, выяснил: все, что там записано, он слышал. Гагину ничего не оставалось, как приписать этот феномен тому, что в присутствии Пелевина проявляются паранормальные способности.