Второй моей целью, которую я пытался объяснить в этой статье, было предоставить людям возможность для частного высказывания (поэтому для меня так важно, что среди подписавшихся фигурировали люди, работавшие в СМИ, которые поддерживали войну). Когда кто-то из окружения Вербицкого (может, и он сам) пообещал сделать проект «Это моя война», я очень порадовался: мне до сих пор кажется, что надо давать людям возможность подписываться под простыми утверждениями — так сказать, проводить неформальный референдум.

По многим статьям, приведенным в этой книге, можно видеть, что проблема частного высказывания волновала в 2000 году не меня одного. Поэтому появление «Живого журнала» в начале 2001 года оказалось столь важным почти для всех героев этой книги.

В пятницу прибывшая в Москву Оля Лялина провела у себя дома закрытие выставки MASHA DRAWS. Для людей, знающих, кто такая Лялина, сама по себе эта фраза звучит неожиданным нонсенсом. Во-первых, Лялина редко бывает в Москве (вплоть до того, что один из крупнейших московских глянцевых журналов все пытается ее сфотографировать для большой статьи, но никак не может застать). Во-вторых, Лялина — сетевая художница, и потому не совсем ясно, как должна выглядеть выставка, открываемая в офф-лайне: стоит компьютер, и все на него смотрят, что ли?

Между тем выставка MASHA DRAWS — редкий случай лялинской выставки, которая полностью теряет смысл в Сети. Она принципиально несетевая. Просто дизайнер и художница Маша Борискина нарисовала четыре скриншота (etoys, rhizome, the great gatsby и, разумеется, первой работы самой Лялиной «Мой парень вернулся с войны»). Борискина не первая, кто рисует скриншоты сайтов и прочего компьютерного дизайна, но первая, кто рисует их так, как рисуют любые неодушевленные объекты — без деталей, с легкой расплывчатостью, черной гуашью на бумаге.

Совершенно неожиданно эти рисунки производят сильное впечатление. Сначала чувствуешь, что наконец-то сетевой пейзаж приравнен к обычному: он точно так же может быть изображен на бумаге, нагружен настроениями художника, погодными изменениями и сменой времен года. Похоже, в тот день, когда Маша Борискина заходила на Etoys или Rhizome, там шел дождь. И если бы я был художником, я бы сделал несколько серий картин «Cathedral.com в разное время суток» (посвящается Клоду Мане), «Landscape.org в дождь и солнце», «Seasons.net в разное время года» и так далее. За всем этим, повторюсь, стоит идея: то, что мы видим в окошечке браузера и в окошке автобуса, не слишком различается.

Одна из картин Маши Борискиной представляет кадр (кажется, заключительный) знаменитой, созданной еще в середине девяностых лялинской работы «My boyfriend came back from the war». Здесь избранная художницей техника особенно адекватна: черно-белый лялинский сайт выглядит расплывшимся от времени, не столько картинкой, нарисованной с экрана, сколько зарисовкой собственного воспоминания. Действительно, сетевой пейзаж меняется так быстро, что от многого осталась только память. И тут картинка может оказаться лучшим способом фиксировать ускользающую реальность — поскольку в самой материальности картинки заключена идея недолговечности и старения. Бумага желтеет, краски выцветают — в отличие от jpg или gif-файлов, которые пребывают неизменными.

Борискина, кстати, принимает заказы на изображение сайтов клиентов на бумаге. Впрочем, лично я бы с удовольствием повесил на стену своего кабинета картины, изображающие дизайн altavista или imdb в том далеком 1996 году, когда я увидел их впервые. Так в офисах ставят на столы фотографии близких. Или — рисунки родного города до того, как там понастроили небоскребов и расширили на четыре полосы все улицы.

Тут самое место написать про Олю Лялину. По счастью, ничего писать мне не придется, потому что у меня есть готовый текст. Где-то весной 1999 года журнал «Vogue» предложил мне сделать несколько материалов про русских сетевых людей, стараясь выбирать погламурней. Я сразу предложил Лялину и, с одной стороны, вроде не ошибся, потому что кандидатура редакции понравилась, а с другой — допустил роковую ошибку, потому что ровно после того, как я взял у нее интервью, Оля укатила в Германию преподавать в какой-то академии — и статья моя не пошла в Vogue, потому что невозможно было сделать фотосессию с главной героиней. То есть, я не сомневаюсь, если бы главная героиня изначально была бы не художница, а фотомодель, «Vogue» послал бы человека в Германию… но Интернет все-таки не представлял для них такого уж интереса. В общем, интервью лежало у меня несколько лет, пока морально не устарело — но в этой книжке оно вполне уместно, в особенности если учесть, что с тех пор я и видел-то Олю всего один раз — на домашней выставке Маши Борискиной.

Как всякая вещь, с которой большинство людей знакомы только понаслышке, Интернет обрастает мифами. Один из самых стойких — миф о его обитателях, мальчиках-очкариках с потными ладонями, сластолюбцах, рыскающих в поисках клубнички, стеснительных и закомплексованных девочках, полных и некрасивых женщинах. В самом деле — зачем нормальному человеку лезть в Сеть?

— Мне приятно наблюдать, когда люди, с которыми я познакомилась в Интернете, видят меня. Потому что представление о типичных жителях Сети сидит очень глубоко — и человек каждый раз испытывает облегчение, обнаруживая, что это вовсе не так.

Оля Лялина действительно не похожа на известный миф — изящную и стильную, ее проще представить на модной вечеринке, чем за монитором. В несетевой жизни у нее тоже все благополучно, но своей славой она обязана Интернету: сегодня Лялина — один из самых признанных в мире сетевых художников, героиня множества статей в европейских и американских газетах, профессор Мерц-академии коммуникационного дизайна и номинант Webby Awards — сетевого аналога «Оскара». Немногие отечественные деятели современного искусства могут похвастать чем-нибудь подобным. — Я никогда не была просто художником. После первой же моей работы меня назвали в какой-то статье «известный сетевой художник Оля Лялина» — так и пошло. Так что сначала я была кинокритиком, потом где-то месяц побыла художником, а потом сразу стала «известным». А быть «известным художником» — это совсем другое дело, чем быть просто художником. В Интернете вообще все быстро — и отношения, и бизнес, и слава… В Мерц-академии мне сказали, что мое звание будет «профессор Интернета и виртуальных миров», они понимают, что это как-то не так звучит, но… Я им сказала, что не имеет смысла придумывать что-то больше чем на год, максимум на два, потому что все так быстро развивается, что скоро Интернет появится уже в детском саду… и никаких академий не надо будет.

Профессора престижной и дорогой Академии, куда на лекции специально ездят студенты Академии искусств из Мюнхена и где преподавать считают за честь лучшие немецкие теоретики, идеологи и художники, будут по-прежнему звать ее уменьшительным именем «Оля» — и не только потому, что она выглядит так молодо, но и из-за внутренней рифмы между именем и фамилией. Недаром ее сетевое имя пишется как «olialia» — Оляля.

В Интернет она пришла из параллельного кино. Оля вспоминает, как в 1996 году кто-то из членов знаменитого клуба» Сине-Фантом», объединяющего создателей этого экспериментального кинематографа, приехал из Америки и рассказал об Интернете. Тогда она сразу поняла, что «Сине-Фантому», куратором которого Оля является по сей день, нужно сделать собственную страницу, куда выложить все архивы, накопившиеся за десятилетие существования параллельного кино. Но, войдя в сеть, Оля, в отличие от многих, сразу поняла, что Интернет — не просто новый способ публикации или хранения, а новая среда, требующая, чтобы ее оживили, привнеся опыт, полученный в несетевой жизни. Последние пять лет Оля занималась кино — и поэтому решила, что будет создавать фильмы в Интернете. Так она стала основоположницей направления net.film.