а) Лейбов, все придумавший и все редактировавший.

б) Делицын, многое сделавший для реализации РОМАНа в наиболее удобочитаемом виде, в) авторы трех с лишним сотен главок. Еще интереснее дело обстоит с «Буриме» и «Блимной», где авторство делится между создателями среды (а в случае «Блимной» — еще и между Ратнером и Маниным), авторами задаваемых рифм/ строчек, и собственно автором стихотворения. С «Сонетником» и «Пекарней» и того сложнее. Все это напоминает о столетней давности играх французских сюрреалистов — как и присутствие элемента случайности (выбор пары рифм или строк компьютером в «Буриме» и «Блимной»).

Мне вообще представляется, что «Буриме» (и «Блимная», как его естественное продолжение) является наиболее удачным из всех литературных интернетовских проектов (и, кстати, самым популярным). Дело даже не в том, что жесткие условия (заданные рифмы и количество строк) делают буриме/лимерик более формально изощренными, следовательно, более «интересным» жанром, чем традиционные стихи: просто на сегодняшний день это, наверное, самая успешная попытка создать из человека и компьютера своеобразного поэтического кентавра.

Подобные попытки предпринимались и ранее: широко известны программы, которые сами создают литературные тексты, используя заданный пользователем словарь. Впрочем, они не слишком популярны, хотя это направление и развивается более тридцати лет: стихи, написанные с использованием последних достижений структурной лингвистики, не вдохновляют владельцев «Макинтошей» и IBM PC на участие в подобных экспериментах.

Манин инвертировал схему, переложив «творческую» часть на людей и тем самым, как это ни парадоксально, превратив их в элемент безупречно работающей схемы. На место пресытившегося игрока тут же встает новый, и недостатка в желающих — в отличие от РОМАНа — нет. В некотором роде манинское «Буриме» — модель Интернета, где в самых разных областях усилиями множества добровольцев создается нечто, уже в процессе появления на свет полностью отчуждаемое от своих создателей.

Иногда мне кажется, что литературные интернетовские игры — это реализация древних гуманитарных утопий. Раймонд Луллий в Средние века и Тристан Тцара в начале века мечтали о машине, бесконечно производящей тексты. Французский ученый Ролан Барт в знаменитом эссе воспел «гул языка» — шум подобной языковой машины, работающей без перебоев и осечек. Немного воображения — и мы услышим этот гул в кабельных и оптико-волоконных линиях связи Интернета. Он не умолкнет, пока существует Сеть и русскоязычные пользователи, предпочитающие сочинение стихов и прозы игре в Doom.

История этой статьи сама по себе характерна. Осенью 1996 года со мной связался Дима Демский, работавший тогда в «Искусстве кино», и сказал, что сейчас делается потрясающий журнал «Магнет Рейс» про Интернет и вообще новую хай-тек культуру. Первый номер уже готов, а для второго он заказал мне несколько статей. Деньги были обещаны довольно небольшие, и когда я на это посетовал, он сказал, что его устроит, если я сделаю текст из уже существующих статей.

Так я и поступил. Летом 1996 года я напечатал в «Коммерсанте» две статьи — про «Буриме» и РОМАН — и теперь на их основе сделал большой текст для «Магнет Рейс». Редакцию, однако, смутили приведенные примеры буриме — она попросила убрать мат (что в 1996 году звучало как- то странно). В результате буриме про Купидона стало на место нежно любимого «На мотив «Волшебника Изумрудного города»:

Другое же буриме выпало совсем:

Но даже это меня не спасло — второй номер «Магнет Рейс» так и не вышел, и спустя пару лет я использовал текст для большой статьи в «Иностранную литературу».

Надо ли говорить, что предсказания о грядущей гипертекстуализации всей литературы не оправдались, оставшись еще одним памятником консервативности человеческого мышления, успешно выдерживающего атаку технических новинок. Невольно вспомнилось, что в пятидесятые — шестидесятые Маршалл Маклюэн предсказывал, что с развитием национального телевидения отомрут местные диалекты. Диалекты почти не изменились, а РОМАН остался, вероятно, самым значительным русским гипертекстом.

За прошедшие годы «Буриме» послужило моделью еще нескольких литературных игр (самая удачная — «Сад расходящихся хокку»), да и в объеме заметно увеличилось: сейчас в коллекции уже сорок без малого тысяч стихотворений и почти 112 тысяч рифм. Кстати, перечитывая сегодня свой старый текст, я удивился собственной беззастенчивости: цитируя разные буриме, я и не думал указывать авторов. Вряд ли это была радикальная позиция («против неимущественного авторского права»). Скорее, предполагалось, что никому не понятные псевдонимы только утяжелят статью.

Восстанавливая справедливость, пишу, что в защиту свободы слова выступил Кукушкин, Купидоном оборотился Т.И., а про Скарлетт и Павлика Морозова написал таинственный ППП в ППП… впрочем, тогда все знали, что эта аббревиатура означает Первый и Последний Пенсионер в Повсеместно Протянутой Паутине, то есть Май Иванович Мухин, один из самых активных буримистов. Грех, кстати, не процитировать его прекрасную «Элегию»:

Не верится даже, что рифмы были заданы наперед.

О Мухине мы уже говорили, что же касается других героев этой статьи, то судьбы их сложились по-разному. Создатель РОМАНа Роман Лейбов по-прежнему профессорствует в Тарту, оставаясь заметной фигурой в Рунете: он принимал активное участие в «Журнале. ру», а последние несколько лет возглавлял отдел «НетКультура» в «Русском журнале». Именно с его легкой руки стал популярным в русскоязычном коммьюнити «Живой журнал» (www.livejournal.com), была основана Вокально-Инструментально-Аналитическая Интернет-Академия «Поющие сердца» им. Эдиты Пьехи и было сделано много всего замечательного, о чем у нас еще будет случай вспомнить.

Создатель» Буриме» Митя Манин фактически отошел отдел Рунета, занимаясь программированием в Силиконовой долине. Он, впрочем, иногда отпускает реплики на листе ЕЖЕ и раз в несколько лет пишет какую-нибудь статью. Кстати, я познакомился с ним в «real life» благодаря все тем же «Тенетам»: в 2000 году в Калифорнии я забирал у него модель символа «Тенет» — «изысканного жирафа» работы его жены Маши Казанской. Леонид Делицын (третий герой статьи) обещал сделать несколько сотен бронзовых отливок и вручить их победителям всех прошедших лет, однако что-то не задалось, и отливки не сделаны до сих пор.

Делицын за прошедшие годы успел перебраться из Висконсина в Москву, так и не защитив диссертации и не нажив миллионов. Почетный титул «создателя первой русской банерной сети «Спутник» тоже принес ему одни убытки. «Тенета», впрочем, составили ему прочную славу, и мы еще не раз вспомним о них. В Москве же Леня прославился знаменитой выходкой на дне рождения радиопередачи «Интернет-Радар».

Посвященную Интернету радиопередачу «Интернет-Радар», уже много лет выходящую на радио «Маяк», бессменно делает девушка Вика (фамилии ее почти никто не знает, вот и я не буду ее здесь писать). Вика пригласила на юбилей радиостанции множество гостей, в числе коих был Делицын и глава ФЭПа Глеб Павловский, которому на тот момент «Радар» фактически принадлежал. Народу собралось много, и все не сразу заметили, что заметно пьяный Леня Делицын сидит напротив Павловского и что-то горячо ему втолковывает. Внезапно наступила тишина, и все услышали, как Леня проникновенно и от всей души говорит хозяину вечера: