— Рут, все в порядке. Это я, — произнес Макс Грей.

Кто-то продолжал кричать, и Рут, смутившись, поняла, что кричала она сама.

— Макс!

Он оказался рядом, обнял. Пах дымом и мылом.

— Рут, в чем дело?

— Кто-то… кто-то… там, на раскопках… мое имя на стене.

— Что?

Рут сделала глубокий вдох и, чтобы устоять на ногах, ухватилась за его руку.

— Я поднялась на раскопки… взглянуть. Увидела, что кто-то написал на стене мое имя. Затем мне показалось, будто за мной наблюдают. Услышала, как они дышат. Понимаю, что глупо.

Рут не различала в темноте его лица, но почувствовала, что его рука стала тверже. А когда Макс заговорил, голос звучал спокойно, ободряюще:

— Хотите, пойду посмотрю? А вы оставайтесь здесь. Посидите в машине, включите обогреватель. Вы вся дрожите. Подождите-ка.

Макс отошел, и Рут заметила, что его «лендровер» стоит рядом с ее «рено». Он вернулся с толстым джемпером и флягой.

— Наденьте. — Джемпер уютно пах старой шерстью. Рут открыла дверцу и забралась в салон. Макс подал ей фляжку. — Глотните. Я скоро вернусь.

Рут сделала осторожный глоток. Черный кофе. Теперь все напитки казались ей странными на вкус, но в этом было что-то вообще особенное. Еще мгновение, и она поняла: в кофе виски.

Макс вернулся через несколько минут и спросил:

— Сумеете довести автомобиль до дома? Я поеду за вами.

Открыв ворота, Рут впервые обрадовалась вспыхнувшему свету системы безопасности. Сейчас ей хотелось как можно больше света. Отпирая входную дверь, она надеялась, что в ее гостиной не слишком большой беспорядок.

Но Макс Грей, казалось, не заметил, что на полу валяются бумаги, а на диване лежит приготовленное в стирку белье. Он погладил Флинта, похвалил ее книги и коллекцию наконечников стрел и с явным удовольствием принял предложение выпить чаю. И лишь когда они расположились с чашками, речь зашла о происшествии на раскопках.

— Был там кто-нибудь, когда вы туда пришли? — спросил Макс.

— Нет. Фил попросил меня взять несколько образцов почвы, и я решила заглянуть в траншеи. Вы проделали огромную работу… И там увидела… эти слова.

— Вы говорили, вам показалось, что вы кого-то слышали?

— Да, звуки, совсем рядом… Кто-то дышал. Не знаю, может, я все вообразила. Вы кого-нибудь видели?

Макс несколько секунд молчал.

— Какую-то тень. Может, собаку или даже большую лисицу. Больше ничего.

— Собака. — Рут испытала такое облегчение, что даже рассмеялась. — Это объясняет пыхтение.

— Да. — Но Макс не улыбнулся в ответ. Он, глядя в чашку, нахмурился.

— У вас есть предположения, кто бы мог это сделать? — спросила она. — Никто из ваших студентов обо мне не слышал. Зачем кому-то понадобилось проникать на раскопки с банкой красной краски и…

Он поднял голову и произнес:

— Я думаю, это не краска.

— Что? — Понадобилось несколько секунд, чтобы Рут сообразила, что он имеет в виду. — Кровь?

Макс кивнул:

— Завтра проверим.

— Но зачем? Зачем кому-то понадобилось писать на стене мое имя кровью?

— Не знаю. — Макс помолчал. — Рут, вы читали «Я, Клавдий»?

— Да, — удивленно ответила она. — Давным-давно. Это ведь Роберта Грейвса?

— Его. Вы слишком молоды, чтобы помнить. Много лет назад шел потрясающий сериал с Дереком Джейкоби и Шиан Филили.

Рут помнила, но была польщена, что Макс считает ее такой молодой. Когда показывали фильм, ей полагалось ложиться спать, но она успевала посмотреть первые кадры: змея ползет по римской мозаике. Родители твердили, что фильм отвратительный. Но Рут подозревала, что, как только она засыпала, они сразу садились перед экраном.

— Ну и что в нем такого?

Макс вздохнул.

— В книге юный Калигула убивает своего отца Германика, брата Клавдия. Он делает это, запугав его до смерти.

Рут не проронила ни звука, только представляла ползущую по полу змею. Все вдруг приобрело сюрреалистический оттенок, словно она сама играла роль в телевизионной постановке, все кадры которой предназначались лишь для того, чтобы произвести впечатление на наиболее чувствительных зрителей.

— Это ему удалось, потому что он сыграл на предрассудках Германика, — продолжил Макс. — Украл любимый талисман, фигурку Гекаты из нефрита. Разбрасывал вокруг дома трупы животных, вымазанные в крови петушиные перья, чертил на стенах несчастливые знаки и числа — иногда очень высоко или у самой земли, будто это сделал карлик. Затем на стене появилось написанное вверх ногами имя Германика. Каждый день исчезало по одной букве, и, когда осталось одно «Г», Германик умер.

На диван, громко мурлыкая, прыгнул Флинт. Рут погрузила руку в его мягкий янтарный мех.

— Вы действительно считаете, что кто-то хочет меня запугать? — наконец проговорила она. — И позаимствовал способ из «Я, Клавдий».

— Не знаю, — пожал плечами Макс. — Но это первое, что пришло мне в голову. А если вспомнить мертвого петуха…

— Следовательно, мы имеем дело с рехнувшимся фанатом Роберта Грейвса?

Он рассмеялся:

— Или большим любителем классических телесериалов. Ясно одно: кто-то пытается вас запугать.

— Хочет отвадить от раскопок в Норидже?

— Не исключено. Ни для кого не секрет, что вы принимаете в них участие. К тому же прославились после дела Люси Дауни.

Рут промолчала. Она всеми силами скрывала свой вклад в это дело (кроме Нельсона, никто не знал, что она, а не полиция нашла Люси). Но утечка информации всегда случается. Поэтому нетрудно заключить, что и в том и в другом случае к ней как к главе отделения судебной археологии обращались за помощью.

— Придется сильно потрудиться, чтобы меня запугать, — произнесла она.

— Браво, — отозвался Макс. Снова возникла пауза, но уже совсем иная. Затем он почти застенчиво спросил: — Рут, вы не согласитесь со мной пообедать? На следующей неделе? Только не в «Фениксе». Найдем место получше.

Он сидел в свободной позе на продавленном кресле, подогнув под себя ноги. Рядом все громче мурлыкал Флинт. Ей не надо соглашаться. Беременной женщине ни к чему осложнения. Макс улыбнулся, и Рут впервые заметила, что один из его передних зубов сколот.

— Хорошо, — ответила она. — С удовольствием.

Когда Макс ушел, она сразу легла и даже не проверила, достаточно ли у Флинта на вечер еды (а зря — потому что потом он ее разбудил). Лежа в кровати, она еще слышала, как «рейнджровер» ехал по узкой дороге. Через десять минут огни системы безопасности снова вспыхнули, но Рут не стала подниматься.

19 июня

Праздник Минервы

Надо все подготовить. Нельзя действовать ех abrupto. [8] Я заточил нож, чтобы он был в порядке. Еще у меня есть топор, который потом понадобится для головы. Я раздумывал, не потребуются ли обезболивающие, чтобы ребенок не кричал. Их трудно достать. Мог бы помочь дантист — человек на острие науки. Я бы объяснил, что хлороформ мне требуется для научных опытов в школе.

И, как всегда, проблема в ней. Она никогда не оставляет ребенка одного. Надо ее попросить (нет, приказать, я же, в конце концов, хозяин), чтобы днем ребенок остался один. У нее ведь есть обязанности по дому.

Осталось около недели. Беда в том, что я иногда слабею, и боги посылают мне ужасные видения. Я просыпаюсь, плача и в поту. Какой позор. Но меня не сбить с пути. Я начал поститься, чтобы очистить плоть. Все должно быть наготове.

Анализ ДНК показал, что тело под дверью — девочки. Вскрытие подтвердило, что ребенку было не более шести лет. Нельсон решил, что отец Хеннесси должен дать объяснения.

На сей раз обошлось без приятных прогулок по парку. Нельсон допрашивал священника в местном полицейском участке. За ним послали машину, и, когда его привезли, старший инспектор без тени улыбки сидел за столом. Клаф также присутствовал в комнате. Хеннесси вошел, и Нельсон проговорил в магнитофон: