Другая статья рассказывала о кресте святой Бригиты. Она соорудила крест из камыша и положила рядом с умирающим, чтобы обратить его в христианство (не лучше ли было вызвать врача, подумала Рут). С тех пор укоренилась традиция в день ее поминовения делать новый крест, а старый сжигать. Таким образом хозяин дома старался уберечь свое жилище от пожара. Явно прослеживалась тонкая связь между языческой Бригитой огня и сгорающим крестом христианской Бригиты.

Макс бы этим заинтересовался, решила Рут. Не пригласить ли его на организуемый Катбадом праздник Имболк? Он же говорил, что хочет посмотреть Солтмарш. И с археологической точки зрения будет интересно. Десять лет назад Эрик, бывший наставник Рут, обнаружил на побережье Солтмарш магический круг из кольев бронзового века. Тогда Рут познакомилась с Катбадом. Он был из активистов движения друидов, протестовавших против того, чтобы колья перевозили в музей. Друиды проиграли, хотя Эрик им сочувствовал, и теперь от древнего круга осталось лишь почерневшее очертание на песке.

Рут знала адрес электронной почты Макса и решила послать ему дурашливое приглашение на Имболк. Она не сомневалась, что Катбад не станет возражать. Друиды равнодушны к организации стола и чувствуют себя свободно в отношении количества гостей. К тому же Катбад обрадуется возможности попытаться обратить академического ученого в «старую веру». Вспомнив лицо Макса, когда он говорил о святых Гуго и Фремунде, Рут подумала, что он тайный христианин. Это не отпугнет Катбада. Он открыт любому виду ритуала, хотя имеет обыкновение огорошивать набожных людей заявлениями, что «Иисус был величайшим шаманом».

Она начала печатать, когда неожиданно вспыхнул свет. Рут сообразила, что это лампы системы безопасности. Она подошла к окну и выглянула наружу. Сад заливало сияние, и на темном фоне четко выделялась каждая травинка. Но она не заметила ни одного живого существа.

8 июня

Праздник богини Весты

Самое правильное, что следует сделать, — принести в жертву Гекате девять черных щенков. Меня это тревожит, поскольку у меня астма и нет ни одного щенка. И еще потому, что мне нравится совершать то, что следует. В итоге я убил кота. Мне этого не хотелось, потому что я люблю животных. Но он был старый. Тощий черный кот, который обычно спал на солнце у меня за окном. Наверное, принадлежал какой-нибудь старой даме из богадельни. Вчера, когда дом опустел, я подкрался и перерезал коту горло. Он закричал, стал царапаться, и я понял, что сначала следовало ударить его по голове.О, tamdiu discendum est, quamdiu vivas. Сколько живешь, столько и учись. Я гнался за котом до кустов, там поймал за хвост и завершил дело. Затем отрубил голову. Это была нелегкая работа, но я нашел во флигеле топор, и с ним все пошло как по маслу. Топор пригодится мне в будущем, и я спрятал его в необычном месте. Натекло очень много крови. Слишком много. Я взял ведро с водой и вымыл дорожку, а кота похоронил под лавровым кустом. Я очень устал и должен был отдохнуть. Только надеялся, что Геката довольна.

Нельсон находился в машине — самом своем любимом месте — и занимался самым своим любимым делом — ехал допрашивать подозреваемого. Уитклифф, конечно, скажет, что он свалил только для того, чтобы потрепаться с отцом Патриком Хеннесси, бывшим директором детского дома Пресвятого Сердца Христова. Никакого преступления на данный момент не совершено. Не установлен ни возраст, ни пол найденного Рут скелета. Но Нельсон достаточно давно служил в полиции, чтобы почуять неладное. Стоило ему заглянуть в шурф (могилу, как он его назвал), увидеть кости, такие маленькие и беззащитные, и он все понял. Это жертва убийцы. И пусть кости из Средневековья или даже из железного века, он не сомневался, что прав. Этот человечек, ребенок умер насильственной смертью.

Когда Нельсона спрашивали, что самое неприятное в профессии полицейского, он иногда отвечал: запах. Мрачная шутка, но она скрывала еще более мрачную правду. Злодеи, эти жестокие крысоподобные типы, на самом деле имеют запах. Еще молодым полицейским Нельсону пришлось сопровождать получившего срок педофила из суда в тюрьму. Шестьдесят миль он ехал с ним в задней части фургона, и это оказалось самым жутким испытанием в его жизни. Педофил пытался с ним заговорить. Странно, но он вел себя вполне дружески. Нельсон велел ему заткнуться, когда они еще не успели выехать из Манчестера. Но сильнее всего запомнился запах. Осужденный, конечно, пользовался тюремным душем, но вонял — нестираная одежда и камера с закрытыми окнами пропитались запахом страха и безумной одержимости. Вернувшись вечером домой, Нельсон три раза принял душ, но до сих пор иногда ощущает тот запах. Зловоние порока.

Различные места тоже имеют запахи. Подвальный туалет, где он обнаружил убитую матерью девочку; заваленный мусором переулок, в котором зарезали его коллегу, безлюдное побережье, где они с Рут откопали еще одну мертвую девочку. Может, запаха как такового и не было, однако в воздухе присутствовало ощущение чего-то тяжелого, совершенного тайком, оставленного гнить и разлагаться.

Вот тот же запах Нельсон почуял на раскопках. Не важно, сколько лет назад маленькое тельце захоронили под досками пола, запах тем не менее присутствовал. Это было самое настоящие место преступления. Нельсон был уверен.

Детский дом закрылся в 1981 году. Позднее в здании располагались службы городского совета. А теперь Эдвард Спенс задумал возвести на этом месте роскошный семидесятипятиквартирный дом.

— Семидесятипятиквартирный! — повторил Нельсон, когда Эдвард Спенс ему сообщил. — Семьдесят пять роскошных помещений, больше похожих на клетки для кроликов.

Эдвард Спенс, разумеется, немедленно позвонил, как только Нельсон и Клаф вернулись в участок. Был очень сердечен, произносил фразы вроде «мой долг гражданина», но несколько раз успел упомянуть, что Джерри Уитклифф — его лучший друг, а городу требуются новые застройки, рабочие места и реконструкция.

— Могу понять ваше разочарование, сэр, — сказал ему Нельсон. — Но и вы меня поймите: ведется расследование дела по подозрению в убийстве.

— В убийстве? — Спенс был потрясен, чего и добивался старший инспектор. — Но этим костям может оказаться несколько сотен лет. Археолог, тот, которого зовут Тедом, предложил, что на этом месте в Средние века был церковный погост.

— Не исключено, сэр. Я попросил доктора Рут Гэллоуэй из университета исследовать кости и надеюсь, что через несколько дней она ответит, сколько примерно им лет.

— Рут Гэллоуэй… Она достаточно компетентна? Я знаю в университете Фила Трента. Он может прислать кого-нибудь… поважнее.

— Доктор Гэллоуэй возглавляет отделение судебной археологии, она признанный эксперт по костям, — холодно заметил Нельсон.

Рут смеялась, что от этого названия она себе кажется собакой-ищейкой, но Спенс остался доволен.

Он теряет деньги, не без злорадства подумал Нельсон, сворачивая с шоссе к Гатуику. Все только и говорят, что рынок недвижимости проседает. Нельсон ненавидел телевизионные программы о самодовольных яппи, покупающих и продающих дома, но это усвоил даже он. Скоро нахальные яппи окажутся в долгах, и поделом им. Дом Нельсона был полностью заложен, но это его не беспокоило. Старший инспектор вырос на муниципальной жилплощади, и ему казалось, что заложенная собственность — признак респектабельности.

Вот и Спенсу надо начинать свое строительство как можно быстрее, иначе не останется ни одного человека, который сможет приобрести его роскошные квартиры. Обгоняя автобус с немецкими туристами, Нельсон презрительно фыркнул. На месте, где стоял один, правда, очень большой дом, построят семьдесят пять бездушных коробок для обуви. Нет, он совсем не так понимал роскошь. Правда, не был уверен, что владеет хоть одной роскошной вещью.

Отец Патрик Хеннесси жил в церковном «приюте» в Западном Суссексе. Он объяснил по телефону, что это что-то вроде места, куда отправляют ушедших на покой священников.