Вот так замкнутым контуром и бродили мысли по печальному кругу. Пришло понимание того, что папенька тоже пытался решить эту же самую задачу, последовательно принимая новых служащих на жалование по мере того, как старые уходили из жизни от старости. И как даже такая медленная смена вида вознаграждения оказалась затруднена недостатком средств в казне. И ещё обычаем, позволявшим овдовевшей боярыне оставаться хозяйкой, пока подрастёт хотя бы старший из сыновей. Достаточно было содержать дружину, выставляя её согласно уговору. Всё тому же традиционному уговору о воинском служении.

Сейчас, разобравшись во всех этих тонкостях, юный государь загрустил. Намерение изменить страну быстрыми энергичными действиями оказалось неосуществимым. Надо было запасаться терпением и планировать шаги с расчётом достижения результатов в отдалённом будущем. И ещё об одной опасности вспомнилось, успешно позабытой. Купечество ведь крепнет и скоро должно начать борьбу за место в государственной иерархии.

— Наташ, хочу посоветоваться с тобой, да вот не пойму, как спросить? — в последнее время они редко встречались, и как-то не по таким вопросам, которые требуют устного общения.

Жена часто и подолгу отсутствовала. Артиллерийское училище — так она стала называть возглавляемую ей школу — и мастерские, в которых делали орудия, внося в них усовершенствования, — всё это часто требовало её присутствия, как и полигоны: морской, береговой, сухопутный. И ещё она почему-то никогда не клянчила средства на свои затеи. В то время, когда не хватало денег на постройку новых кораблей, деятельность подведомственных ей учреждений не замирала.

— Если не можешь сформулировать вопрос, это беда. Айда на Ендрик. Я по маме соскучилась и по папе. А тебе не мешает встретиться с кем-нибудь из старых знакомых, с теми кого давно не видел. С людьми потолковать не о списках и перечнях, а просто о жизни. Голову тебе проветрить надо от хлопот повседневных.

Гриша припомнил дела, которыми планировал заняться в ближайшее время, и согласился на поездку. В конце-концов на всех важных постах расставлены ответственные люди, достаточно разобравшиеся в своих обязанностях. А то его мысли уже по кругу начали ходить.

Из дворца они вышли без охраны. Парный наряд, стоявший у потайной калитки, однако, увязался следом, держась как бы отдельно, но неподалеку. Собираясь в дорогу, Гриша был задумчив и оделся в то, что посоветовала супруга. И теперь к почтовому пирсу пришли приказчик небогатого купца и его жёнка. И еще — два гвардейца. Сами по себе.

Шкипер, видимо не здешний, сразу спросил плату за проезд. Выяснилось, что с женщин взимается вдвое меньше, чем с мужчин, а с детей и отроков платы не берут. И еще можно ополовинить цену проезда, сев на вёсла. Девкам же и бабам на банках гребцов делать нечего. Гриша флегматично взялся за валёк и принялся за работу. Он едет развеяться и может делать то, что хочет.

Судно выполняло рейсы по расписанию и относилось к классу «корапь». Под таким названием сохранились у мореходов боевые в прошлом корабли викингов, ценимые за хорошую скорость, приемлемую мореходность и управляемость. В случаях, когда грузоподъёмность не была главным требованием, их охотно использовали во многих местах. И вот оказалось, что приказ сообщений подрядил их для регулярных рейсов на коротких линиях.

Если неторопливый тендер добегал до Ендрика за три дня, стремительная скампавея — за сутки, то это судно, как правило, проводило в дороге около двух, заходя попутно ненадолго в два порта. Наталья привычно занималась рисованием и расчетами. У неё удобная сумочка-планшет, с которым на коленях она не выделяется среди других женщин, рукодельничающих, чтобы занять время.

Грести приходилось только время от времени, в основном при входе в порты или раз при огибании мыса размялись как следует.

Пассажиров было десятка три, да пять человек команды, в трюме лежало прилично разнородного груза и за всю дорогу не произошло решительно ничего, стоящего упоминания. Питание пассажиров, как выяснилось, в цену проезда входит — вода и хлеб.

Всю дорогу государь был задумчив и даже красочная панорама острова, к которому он питал глубокую приязнь, не вызвала на его лице оживления. Узнали ли его попутчики? Может быть, но ни пересудов не слышалось, ни попытки поговорить не случилось. Вид гвардейцев тоже никого не смутил — мало ли зачем они едут?

К пристани подошли утром. Тут многие выходили, и было интересно смотреть на то, как, проходя мимо встречающего, некоторые бросают в висящий на его груди ящичек монетку. Другие проходят мимо молча, или ответив на какой-то вопрос, но тоже бесплатно. Когда дошёл черёд до государя и государыни, их спросили:

— Зачем пожаловали? — молодой незнакомый мужчина, видимо недавно в этих краях, если такие вопросы задаёт.

Гриша озадачился.

— В гости, — нашлась Наталья.

— Тогда по копейке, пожалуйста.

Чудеса! Что-то новенькое. Отдали монетки и чуть задержались, поджидая пока эту же процедуру пройдут гвардейцы. Но их пропустили просто так, ничем не интересуясь. А вот грузчики на причале царю улыбнулись. Помнят, наверное. И чудачествам его не удивляются.

Улицы города вымощены камнем — раньше такого не было. Опрятно всё, ни грязи, ни мусора. Склады портовые кирпичные построены, черепицей крытые. Длинный ряд лавок под общей крышей стоит одна к одной, имея общие стены. Понятно, что стало в городе тесно и пришлось многое в нём менять. Переходить на негорючий материал и строиться плотнее, особенно вблизи от порта. Сразу стало интересно и вывеска «Торговое присутствие» привлекла к себе внимание.

Вошли, конечно. Просторный зал со столами и лавками, справа и слева от входа два писаря скучают и несколько человек читают надписи на аспидной доске. Деготь продают, железо полосовое. А вот купить хотят свинец, льняное полотно грубой выделки и вяленую рыбу.

— Здравствуй, Григорий Иванович! Надолго к нам? — Тимоха, холоп его давешний, что торговцев наставлять был поставлен.

— И тебе здорову быть, Тимофей. Что за чудеса тут творятся. Не узнал я ни порта, ни городка.

— Не чудеса тут, а сплошные хлопоты. Капитан порта еле успевает суда купеческие переставлять. Шастают туда-сюда. Продают и покупают, как ровно с цепи сорвались. Быстро говорят, расторговаться тут получается. Иные и не заходят вовсе — по башням сигнальным сообщают чего и сколь везут, и обратно мы им знать даём, куда везти и какому купцу за какую цену отдавать. Процент от сделки они потом рейсовиком отправляют. Так не поверишь, иных и не видал, а уж вроде как знаком с ними.

— Как это, по сигнальным башням? Они что, к берегу пристают рядом с ними?

— Нет. Патрульные корабли, что досматривают их, передают. А после обратно рекомендацию принимают и шкиперу сообщают.

— Интересно, сколь ты наторговал такими… рекомендациями?

— Изрядно. Наталья Филипповна не даст соврать — ей отсылал, или куда прикажет.

Наташка скромно потупилась и соврала:

— Должна же царица иметь немного средств на скромные надобности свои.

Знает он её «надобности». Небось с замедлителем уже. А то и мгновенного действия. Но обычно со стальным сердечником.

Стало легко на душе. Прав и этот непоседа и любимая. Глупо было отправлять в казну, расходованием которой даже он с трудом управлял, деньги, нужные для совершенствования артиллерии, единственного, что только и способно выручить их в случае прихода неприятеля. А касательно самовольства, то он на столичном острове откровенно по нему соскучился. Только сейчас и здесь понял, отчего так устал — от нерешительности подчинённых, на всё требовавших его распоряжения, решения, указания или грамоты. Сделалось весело и… страшно. Точно. Федоткины слова пришли на память.

В крепости кроме часовых и хозвзвода никого не видать.

— Учебные подразделения на занятиях, — отрапортовал дежурный прапорщик. Потом отчего-то смутился, и добавил: — А на обед — только вчерашний кулеш. Подгорелый.