А вот и пальба из них пошла. Снаряды улетают вдаль, а что творится в месте, куда они попадают, разглядеть не удаётся. Стало видно три фрегата и десяток галер, идущих ко входу в залив, причём галеры, наполненные пехотой, движутся с опережением. Поспешают, растянувшись фронтом сюда, правее правого мыса. Но пара отклонилась к востоку, огибая выступ берега, чтобы и с другой стороны высадить сильный отряд уже на внешнюю сторону левого мыса.

Чуть погодя стало заметно, что одна из галер начала отставать от остальных и как-то покосилась. А тут справа ударила невидимая бывшая крепостная батарея, и всплески встали рядом с другим гребным кораблём, торопящимся к берегу. Три всплеска, а выстрелов было четыре — значит, одно ядро попало в цель. Потом слева громыхнуло, но чем кончилось дело, понять не удалось — мыс не дал. С далекой отсюда вершины отстрелялись по низкому силуэту, скрывающемуся за выступом береговой линии. Там к приглубому берегу сельджуки пытались подойти вплотную, чтобы высадить пехоту по сходням сразу на сушу. Но не дошли. Потому что второй залп той батареи был направлен во фрегат, стало быть, по мнению комендоров, галера своё уже получила. Или две? Две же сюда направлялись.

Не успевая толком разобраться в происходящем на раскрывшейся перед ним обширной картине сражения, царевич замечал лишь интенсивную стрельбу с берега и её угнетающие супостата последствия. Ядра бывших крепостных орудий ложились вокруг фрегатов, отчего те на расстояние досягаемости своих орудий к берегу не подходили. Выпущенные ими ядра плюхались в воду. Иногда невидимые на берегу орудия выпускали залп-другой по какой-то из бегущих к берегу галер, но основной урон им наносили всё-таки «неудачные» пушки. К отмелому берегу справа попытались подойти несколько спущенных с тех же галер шлюпок, но затяфкала вывезенная к этому месту батарея коротких пятидесятимиллиметровых гладкостволок, и шлюпки поломались. Как только от удара ядра разошлась на доски последняя из них, пушечки прицепили к передкам и куда-то умчали, погоняя лошадок, лихие ездовые.

На флагштоках кораблей взвились сигнальные флаги и неприятель отвернул обратно в море.

Гриша стоял растерянный и подавленный. Пока он тут хозяйнувал, Тыртов наладил оборону против действий неприятеля, как раз тех самых, которых он опасался в прошлый раз. Вот ведь, выходит сумели супостату встречу подготовить. А кто это у нас с вышки так круглопопенько слазит? Наташка, что ли. Точно. В своих мальчишеских штанах. И только что помянутый прапорщик следом. Да что тут такое вообще происходит?

— Понимаешь, Гришенька, по пушечной части оказалось, что от возможностей современной науки вся наша артиллерия отстала ужасно. Ведь и баллистические расчёты не так трудно делать, простейшие прицелы с угломерными приспособлениями дают возможность куда как точнее стрелять. Опять же станки, если приспособить их для стрельбы по навесным траекториям и подобрать разные размеры пороховых зарядов, то можно куда чаще попадать, чем, ежели по старинке всё делать.

Всё давно известно, осталось просто применить. Вот и составила я и таблицы стрельбы и рекомендации выработала, а потом мы с главным крепостным канониром пристреляли орудия, акваторию поточнее обмерили. Ну и доложили коменданту: — Так мол и так. Вот с таких мест двумя батареями мы не только горло пролива перекроем, но и подходы к мысам.

Перевезли орудия, отстрелялись по мишеням, а глядь — от десанта-то никакого прикрытия в этих местах для наших орудий и нет. Кликнули стрельцов, да с пятнистыми своими потренировались. А тут и видно стало, что не хватает подвижной батареи, чтобы с места на место её возить и маломерные гребные суда расстреливать. Крупному-то кораблю мелко здесь.

А у стрельцов подходящие пушки имеются на продажу. Но покупать их для крепости не стали. Рассудили, что их ведь перед сдачей дядькам с пушкарского двора всё равно проверять нужно, да заказчику показывать да людей его обучать правильной пальбе. Вот и собрали в крепости батарею, которая всё это делает и, заодно, все недочёты в каждом орудии выявляет. Ну ты видел их, они по обсушке подходили шлюпки расстреливать.

— Стой, радость моя! А эти длинноносые-то. Про них мне поведай.

— Так снаряд для них сделали продолговатый на манер пищальной пули. То есть стержень стальной в оболочке из свинца с медью. Прицельность у них не хуже, чем у колёсных пищалей, просто дистанция действенного огня заметно больше. Они, почитай, любой корабль расковыряют еще до того, как он до них дотянется. Вот и выходит, что от кого угодно отбиться можно, ничем не рискуя.

— Но борт линкору из них не прошибить, — Гриша ни на секунду не забывает о главной задаче, которую перед собой поставил.

— Понимаешь, не было у нас возможности проверить. Нигде не нашли такого толстого дуба, чтобы на нём испробовать. Но всё, по чему стреляли — пробивает навылет. Очень быстро снаряд летит. Что вдвое против остальных пушек — это точно. А, может статься, и поболее. У длинного снаряда масса, считай, вчетверо больше, чем у ядра, а как зависит энергия от массы помнишь?

Гриша задумчиво поводил пальцем по столешнице (они уже дома разговаривали) и заключил:

— Выходит, ты по части артиллерии сейчас наиглавнейший специалист у нас. Вот чего никак не ожидал. А что за будки вокруг пушек построены?

— Это ещё с тендера началось. Помнишь, который купец приобрёл, а потом и первую пятидесятку. В свежую погоду или в дождь бывает, что водой на штырь запальный плеснёт — вот тебе и задержка в стрельбе. Пришлось им на палубе будку городить и придумывать, как её вращать. А это нужно делать вместе со станком, вот и позвали меня посоветоваться. Довольно сложно вышло, не в один раз управились, но теперь в любой шторм прислуга в этой башне порох держит в сухости и защищена от пуль и от щепок, что ядра размётывают.

Ну а потом, когда длинноносых на берегу ставили, то такие же защитные домики и для них возвели. Чтобы дождями фитили не гасило. Эта пара стволов нынче и подходы к заливу прикрывает, и вход в гавань. Остальные-то, как их проверили в действии, так поняли, что теперь для их сохранности служат, чтобы оборонить от неприятельских нападений. А сами они — ключ всему.

Видел, небось, как галеры от их снарядов стали воду принимать, потому что пробивало их навылет. Причём выходное отверстие наверняка ниже ватерлинии, потому что входное низко, а траектория сверху вниз идёт.

— А по фрегатам из них палить пробовали?

— Конечно. Попадания отмечали, причём, как мне кажется, с пробитием борта, а вот что от этого произошло в точности не знаем. Далеко всё-таки, не много и разглядишь. Понимаешь, самих этих стволов два всего. Не могли они сразу по четырнадцати целям работать. Пару бы четырёхорудийных батарей, — Наташка мечтательно закатила глаза.

— Ну так сделают небось ещё те мужики из этого, как сельцо-то звалось где длинный горн в кузне.

— Сёмкин городок. Поеду завтра с утренней лошадью.

— Чем-чем?

— Кондратий большую карету пустил. По расписанию ездит. А встреч ей ещё одна движется. И место, где они разминаются обусловлено заранее. Вот на ней за малую денежку и доберусь. Которая утром отправляется, ту и зовут вот эдак. А ещё вечерняя есть, ночная и дневная. При ней ещё вторая телега следом идет. Ломовая, только с тентом. Вечно полна мешков, и курей с поросями в ней же везут. Ты совсем перестал вокруг поглядывать, друг мой ситный. Совсем закопался в свои бумаги.

Заключительный аккорд прозвучал мощно. И состоял он, как и положено, из нескольких внятных нот.

Наталья вернулась вскоре. Довольнёшенка! Мастера в Сёмкином городке уж и не чаяли её дождаться. Они столько приспособлений сделали для сборки этих стволов, что аж два больших сарая уставили громоздкими сооружениями. А царевич полгода не мычит и не телится. Извелись мужики от волнения — столько трудов положили, но ни похвалы, ни брани их не удостоили. А тут приехала девка царская, что слова умные знает, расписала в красках, какие замечательные пушки они изготовили, и попросила делать ещё, только, чтобы не хуже было. А потом у каждого имя спросила, в книжечку записала и денежкой всех одарила.