По созвездию Южный Крест вычисляли свой путь в океане Васко да Гама и многие другие известные моряки. Данте воспел это созвездие в «Божественной Комедии». А сейчас Южный Крест — этот предмет вдохновения поэтов и моряков — перешел на государственный флаг как Австралии, так и Новой Зеландии. Мне кажется, что это единственное созвездие, которое сделало такую удивительную карьеру на земле…

Зато с национальным гимном Австралии все время происходят недоразумения. Гимн Австралии — «God Save the Queen» («Боже, храни Королеву»), хотя в этой же роли выступают иногда и песня, написанная мистером МакКормиком, под названием «Advance Australia Fair» («Иди, Австралия, вперед»). Если гимн рождается не в огне борьбы или революционных событий, а возникает в кабинете композитора по заказу, то, несмотря на свою внушительность, обычно бывает не слишком захватывающим.

Многие австралийцы считают своей истинно национальной песней совсем другое произведение. Когда на Олимпийских играх и Мельбурне побеждал кто-нибудь из представителей страны хозяев, оркестр играл «Боже, храни Королеву», но как только утихали последние звуки гимна, воодушевленные зрители затягивали «Вальсирующую Матильду». Австралийские солдаты пронесли эту песню через две мировые войны, вместе с ними она штурмовала Дарданеллы, шла по полям Фландрии, ее пели под Тобруком и на Крите. Эту песню играют обычно в австралийских портах, когда приходит очередной корабль с эмигрантами из Европы.

Греческие города не спорили так о том, в каком из них родился Гомер, как австралийцы об авторстве мелодии «Вальсирующая Матильда». Одни музыковеды утверждают, что в основе ее лежат шотландские мотивы. Другие усматривают в ней элементы марша английских солдат XVIII века.

Самое интересное заключается в том, что песня эта не воспевает никакой девушки, как можно было бы предположить по ее названию. В ней речь идет об одиноком скитальце, одном из тех, которые пешком пересекали огромные просторы Австралии, иногда подрабатывая, а иногда другими способами добывая себе на пропитание.

Все имущество они носили с собой завернутым в одеяло. Обычно такие одеяла были синие или голубые, отсюда в австралийском словаре слово «blue» означает одеяло, независимо от его цвета. Скиталец мог быть горняком, пастухом или стригалем. Этим людям в разное время давались разные прозвища, по больше всего к ним подходило одно из них — «sundowner»[43], потому что именно к заходу солнца они старались добраться до какого-нибудь жилья, рассчитывая, что там в это время готовится ужин, а если немного помочь по хозяйству, то можно будет и получить еду.

В годы экономической депрессии, которые с удивительной последовательностью повторяются в Австралии, наступали плохие времена и для этих бродяг. Именно в один из таких дней какой-то скиталец сказал хозяйке дома, который попался ему на пути:

— Хозяюшка, дай мне кусочек хлеба, совсем маленький, я хочу только показать его моему желудку.

Так что «Матильда» — это узелок скитальца; танцевать с Матильдой — значит идти по дорогам без конца и без края, с палкой на плече, на конце которой пляшет и подпрыгивает жалкий узелок. Песня, столь дорогая сердцу каждого австралийца, воспевает именно такого скитальца, который уселся под деревом и напевает, дожидаясь, когда в котелке над костром закипит вода…

Надо сказать, что чувство юмора не покидает австралийцев даже в тех обстоятельствах, когда другие народы применяют высокопарный и патетический стиль. Вот что пишет солидная австралийская энциклопедия об очень интересной личности — Луиджи Мария Д’Альбертисе, еще сто лет назад без охраны, вдвоем с одним итальянцем посетившем недоступные районы Новой Гвинеи: «Чтобы разогнать враждебно настроенных туземцев, путешественники обычно давали залп из огнестрельного оружия. Д’Альбертис же распевал арии из опер, что, по мнению обоих путников, было самым действенным средством устрашения…»

Слова «Матильды» вышли из-под пера Эндрью Бартона Петерсона, выступавшего под псевдонимом Банджо, автора множества баллад, основанных на австралийском фольклоре. Петерсона упрекали, правда, в том, что он изображает только светлые стороны жизни в буше, что якобы но замечает, как дым костра разъедает глаза скитальцев, а башмаки их всегда влажны. Поэт отвечал своим оппонентам историей собственной полной приключений жизни, которая сама могла стать темой для баллады. Он был уже известным поэтом, когда в качестве военного корреспондента отправился в Африку во время кампании против буров[44]. Вместе с уланами Нового Южного Уэльса Петерсон скакал по равнинам на коне и был первым корреспондентом, попавшим в Блумфонтейн. Верхом прорывался он через территории, занятые бурами, чтобы добраться до телеграфа.

Был Петерсон и в Китае по время Боксерского восстания[45], и на Филиппинах во время войны с Америкой; когда началась первая мировая война, он снова ушел на фронт в Европу. Во Франции поэт был санитаром, в Египте дослужился до майорского чипа.

«Матильда» появилась на свет в буше. Петерсон, находясь в гостях у семьи Макферсонов, услышал грустную историю скитальца, который украл четырех овец. Преследуемый полицейскими, он бросился в озеро и утонул, чтобы не попасть живым в их руки. Здесь поэт впервые познакомился с лексикой скитальцев буша. До поздней ночи сидел он на веранде и писал стихи…

Под Южным Крестом жили люди, унаследовавшие самые пестрые традиции. Они сложились из примитивной демократии старателей, в их основе — голод и гнев ирландских политических заключенных и безработных крестьян, отчаяние эмигрантов из резервации лондонской бедноты, достойная бедность шотландских священников и народных учителей. Этих людей создала страна, такая, какой они застали ее — суровый, жестокий мир, покорить который могли люди, еще более жестокие и сильные, чем он.

Средний австралиец не признает мистики, его трудно втянуть в политические споры. Сэр Роберт Мензис, правда, был выбран премьером, но в народе его называл и «Боб-сырье», потому что соотечественники не могли ему простить, что в самый канун войны с Японией он разрешил экспортировать из Австралии в эту империю железную руду, металлолом и другое стратегическое сырье. А когда в начале нашего столетия скончался Томас Бэнт, премьер-министр штата Виктория, в пивных Мельбурна вспоминали о нем с умилением: «Как хотите, но это был человек… Конечно, говорят, что он не отличался честностью, когда можно было ухватить порядочный куш; говорят, был не дурак выпить и бабник был отчаянный, но в остальном — парень чистый как слеза…»

Премьер-министр штата Новый Южный Уэльс сур Джон Робертсон, который немного шепелявил, захотел купить говорящего попугая. В зоомагазине был большой выбор, но шотландская совесть государственного мужа была ввергнута в смятение высокими ценами, поэтому выбор занял много времени.

— Школьно штоит эта птичка?

— Двадцать фунтов.

— Это шлишком дорого. А та?

— Эту я отдам за восемнадцать.

— А ражговаривает она хорошо?

— Еще бы! Если бы она говорила, как вы, господин премьер, я бы давно свернул ей шею…

В 1796 году в Сиднее был открыт первый в мире австралийский театр. Все роли исполняли каторжники. В прологе выступил карманник Джордж Баррингтон. Он поклонился зрителям и обратился к ним с речью в стихах: