Другая драма, связанная с песком, разыгралась уже во время моего пребывания в Сиднее. В рассказе об Австралии я избегаю легковесных обобщений, которые всегда представляют ловушку для обозревателя. Мне на хотелось бы походить на репортера из незамысловатого австралийского стишка:

Однако я решаюсь утверждать, что готовность в любой момент прийти на помощь, традиционно укоренившаяся в сознании старых поселенцев Австралии, которые могли рассчитывать только на себя, сейчас передалась широким массам населения городов и поселков. Я думаю, что это соответствует их понятию о братском сообществе…

Рональд Миллс работал барочником. Он присматривал за транспортером, который доставал песок со дна реки и сваливал его в огромную кучу. Вскоре после полудня Миллс влез на эту гору, чтобы поднять какую-то деталь, которая сорвалась с машины и упала на песок. Он был уже почти на самом верху двадцатиметровой горы, как вдруг песок начал сыпаться, завалив рабочего. Синий берет Миллса остался на поверхности, как вешка над местом трагедии.

Джон Уайтхэм, его товарищ по работе, сразу же взобрался на гору и стал руками разгребать песок, освобождая голову засыпанного. Он обеспечил ему доступ воздуха, но предусмотрительно отказался от дальнейших действий на свой страх и риск, так как понимал, что над засыпанным человеком нависло несколько сот тонн песка. Если вся эта масса рухнет вниз, Миллса спасти не удастся. Другой рабочий, оказавшийся на месте происшествия, побежал звонить по телефону. В течение нескольких минут была приведена в действие вся четко организованная спасательная система.

Сначала из близлежащего комиссариата прибыла полицейская машина. Вслед за ней появилась группа, специально обученная и снабженная всеми средствами для оказания помощи в условиях многонаселенного города при несчастных случаях на производстве. Радиостанция прервала передачу концерта и призвала жителей близлежащего района явиться с лопатами на место происшествия. Через четверть часа на помощь Миллсу прибыло несколько сот мужчин из окрестных домов, с соседней стройки подоспело пять бульдозеров, поступивших в распоряжение командования спасательных работ. Все приступили к работе, через громкоговоритель полицейской машины передавались команды. на наиболее высоких точках у места происшествия были установлены рефлекторы на тот случай, если операцию не успеют закончить до темноты. Из машины скорой помощи ко рту пострадавшего подвели резиновый шланг, чтобы в случае необходимости немедленно дать ему кислород.

Каждый неверный шаг угрожал катастрофой. Правда, Миллс находился в нормальном положении, головой вверх, но, когда его хотели уже обвязать веревкой под мышками, стало ясно, что тащить рабочего таким способом из песка нельзя; это вызовет обвал. Люди продолжали осторожно удалять песок, сменяя друг друга. Полицейские с трудом уговорили восьмидесятилетнего старца, который явился с лопатой, оставить эту работу для тех, кто помоложе… Последние слон песка отгребали руками, чтобы не рухнула огромная гора. Наконец после многочасовой работы Миллс был освобожден. Он ослаб, но не получил никаких повреждении. Когда его положили на носилки, Миллс с улыбкой сказал спасателям:

— А что, похоже, мне полагаются сверхурочные…

Умение прийти друг другу на помощь в момент опасности имеет в повседневной жизни Австралии родную сестру, имя которой — Практичность. В этой стране, где много места и мало людей, всегда умели организовать всякие мелкие на первый взгляд дела, чтобы облегчить жизнь.

Впервые я очутился в Брисбене, столице штата Квинсленд, проездом. Я только переночевал там по пути из Сиднея в Чарлвилл, важный центр овцеводства в глубине страны. Сразу после взлета в Сиднее стюардесса начала разносить жестянки с пивом, а потом попросила в микрофон всех, кто хочет в Брисбене заказать такси, поднять руку. Я был в числе желающих. Каждый из нас получил листок бумаги, на котором надо было написать свою фамилию. Таких листочков оказалось двадцать семь, стюардесса отправилась в кабину пилота, и радист передал в Брисбен эту цифру. Листки сложили в пластиковый мешочек. Как только самолет приземлился, еще до того как подвезли трап, листки были выброшены через иллюминатор.

Администрация аэродрома уже сообщила по телефону в местный таксопарк, что к определенному времени нужны двадцать семь машин. Такси не регистрируют, если в нем нет радиопередатчика и приемника. Поэтому стоянки не нужны. Доставив пассажира в нужное место, водитель такси сообщает на базу по радио, где он находится, его положение отмечают на карте города, после чего таксист ждет дальнейших распоряжении, не тратя бензин на порожние рейсы. К нам на аэродром база направила те машины, которые оказались ближе всего.

Один из водителей поднимает мешочек с листками, выброшенный из самолета, и раздает их товарищам. Водители становятся в ряд у входа, и каждый выкрикивает «своего» пассажира. «Мой» подводит меня к своей машине, я сажусь и отдаю ему багажную квитанцию. Он сам получит чемодан и уложит его в багажник. Затем мы отправляемся в город. Совсем как в кино, правда?

По пути водитель сообщает на базу, что едет в такой-то отель, на месте будет через двадцать минут, пассажир его отпускает. Но я, очарованный такой организацией, предлагаю водителю заехать за мной еще и завтра в шесть утра, чтобы опять отвезти на аэродром, так как я собираюсь продолжить полет в Чарлвилл. Водитель крутит головой: исключено — он работает только до полуночи. Приедет товарищ. Он снова соединяется с базой сообщает, что есть пассажир на такой-то рейс и называет цель путешествия. Зачем? Водитель объясняет: если ночью будет туман и нарушится расписание рейсов, водитель № 116, который должен везти меня на аэродром, сначала позвонит в справочную аэровокзала и убедится, что вылет состоится во время. Иначе зачем будить меня понапрасну?

На рассвете на ночном столике в номере гостиницы звонит телефон. Портье сообщает, что водитель № 116 ждет в холле, через полчаса нам выезжать. Я одеваюсь, пью чай, мой чемодан отправляется в багажник такси. Водитель говорит «доброе утро», и мы выезжаем. По дороге он сообщает, что атмосферные условия хорошие и меня ждет приятный полет.

Меня интересует подоплека такой добросовестности. Шофер объясняет:

— Вы вчера заказали такси на нашей базе. Была договоренность. Вы обязались заплатить — мы обязались доставить вас. Если бы я не приехал вовремя, и мне не помешали бы при этом высшие силы, и не случилось бы серьезной аварии в последний момент, и сложилось бы так, что некем было бы меня подменить, вы могли бы привлечь нас к суду. Вы опоздали на аэродром и не смогли вылететь. Вы пишете в жалобе, что в Чарлвнлле должны были заключить сделку, которая принесла бы вам десять тысяч фунтов прибыли. Вы не смогли прибыть вовремя, мы ввели вас в убытки. Судья наверняка поверит вам, и нашему предприятию пришлось бы платить…

Наверное, со времен первых поселенцев в Австралии сохранилась и непосредственность в общении, которая может показаться на первый взгляд несколько грубоватой. Если австралиец как следует саданет по плечу нового знакомого, это надо понимать как: «Дорогой мой, ты мне пришелся по душе, парень ты хоть куда. Может, рванем еще по одному светлому, а может, пойдем красть лошадей или еще что-нибудь — лишь бы вместе, лишь бы не расставаться с тобой…»

Ведь ото очень молодое общество, хотя за последнее время оно повзрослело. Австралиец-горожанин не носит, как англичанин, черный цилиндр, черное пальто и зонтик-трость, чтобы продемонстрировать свою значительность. Австралиец из буша обходится без серебряных шпор, умопомрачительного седла и очень высокой шляпы, которую носят в Техасе, чтобы покрасоваться. Я встречал людей, хорошо знакомых, вместе попивающих пивцо в кабачке на углу, вместе делающих ставки на лошадей на бегах и посещающих матчи крикета, которые не знают друг друга по фамилии. А зачем? Обычно хозяин дома, совершая ритуал представления, произносит два слова: