Поэтому  я  лечу  в  Рио  следующим  рейсом  после  нее.  Да,  Блисс  рассказала  мне,  что  происходит.  Вы  думаете,  мне  следовало  бы  позволить  ей  отправиться  туда  одной?  Да  вы  никак  издеваетесь.

Но  если  вы  думаете,  что  я  ввязываюсь  в  это  вслепую,  вы  ошибаетесь.  Я  знаю:  то,  что  я  ее  фамильяр,  ничего  не  изменит.  Я  понимаю,  что  даже  если  бы  она  знала  о  моей  влюбленности  в  нее,  это  не  изменило  бы  ее  чувств  ко  мне.  Я  знаю,  что  в  конечном  итоге  проиграю.

Что  я  думаю  о  Джеке  Форсе?  Я  о  нем  не  думаю.  Просто  еще  один  тип,  воображающий  себя  даром  Божьим.  Возможно,  в  его  случае  оно  так  и  есть,  в  буквальном  смысле  слова.  Но,  знаете,  мне  на  него  начхать.  Он  просто  не  имеет  значения.  Даже  если  в  конце  концов  они  будут  вместе,  в  чем  я  очень  сильно  сомневаюсь,  если  учесть  силу  данных  уз.  Мими  —  это  вам  не  шуточка,  я  бы  не  стал  связываться  с  Азраилом.  Но  даже  если  Шайлер  все  еще  любит  его  или  считает,  что  любит,  это  совершенно  неважно.

Потому  что  Джек  однажды  покинет  ее.  Я  это  знаю.  Они  с  Шайлер  не  подходят  друг  другу.  Это  же  сразу  видно.  А  когда  он  ее  покинет,  я  буду  рядом.

Сколько  бы  времени  ни  потребовалось,  я  буду  рядом  с  ней.

Буду  ждать.

Так  что,  я  думаю,  Шайлер  ошибается.  Думаю,  я  все-таки  очень  романтичный  тип.

Шайлер  подумалось,  что  одно  лишь  название  аэропорта  в  Рио-де-Жанейро  —  Галео  —  может  вызвать  карнавальное  настроение.  Теперь  она  понимала,  почему  столько  народу  любит  ездить  в  эту  страну.  Здесь  даже  название  аэропорта  обещает  страстные  и  таинственные  приключения.

Однако  же  настроение  самой  Шайлер  было  отнюдь  не  романтичным.  Она  не  могла  думать  о  Джеке,  не  вспоминая  при  этом  об  Оливере.  Это  было  слишком  больно.  Ускользнуть  из  дома  Форсов  оказалось  легко:  она  просто  вышла  за  дверь,  да  и  все.  Чарльз  снова  засел  у  себя  в  кабинете,  Тринити  отправилась  в  спа-поездку  «только  для  девочек»,  а  Мими  улетела  в  Рио  с  Советом.  Джек  оставался  в  Нью-Йорке.  Накануне  вечером  он  снова  положил  под  дверь  Шайлер  книгу.  Томик  «Анны  Карениной».  Но  Шайлер  не  собиралась  встречаться  с  Джеком.  Ей  даже  не  хватило  духу  взять  книгу  с  собой  в  девятичасовой  перелет.

Во  время  перелета  девушке  так  и  не  удалось  уснуть,  и  тесные  кресла  второго  класса  отнюдь  не  благоприятствовали  этим  попыткам.  До  сих  пор  Шайлер  путешествовала  только  вместе  с  Корделией  или  с  Оливером  и  его  семьей.  С  бабушкой  они  добирались  до  Нантакета  на  небольших  винтовых  самолетах,  а  Оливер  путешествовал  только  первым  классом.  Когда-то  Шайлер  считала  себя  крутой  девчонкой,  не  нуждающейся  в  житейских  удовольствиях,  —  достаточно  распространенная  ошибка  среди  тех,  кто  никогда  не  испытывал  мелких  житейских  неудобств.

Наконец  самолет  приземлился,  Шайлер  забрала  дорожную  сумку  из  багажного  отсека  и,  еле  волоча  ноги,  двинулась  в  хвост  очереди.  Сам  аэропорт  оказался  сущим  разочарованием,  бесконечно  далеким  от  волшебного  обещания,  заключенного  в  его  имени.  Отделения  таможенной  и  иммиграционной  служб  были  просторными,  но  внутренняя  отделка  выглядела  скупой,  утилитарной,  устарелой  и  сугубо  официальной.  И  ничего  пляжно-сексуального,  что  Шайлер  ожидала  увидеть  по  прибытии.  Пусто  и  однообразно.  Она  ожидала  праздника,  а  ее  встретил  Кремль.

Шайлер  понимала,  что  этот  город  считается  довольно  опасным,  и  была  настороже.  Лоуренс  по-прежнему  оставался  недостижим,  и  это  подрывало  ее  веры  в  свои  силы.  На  последние  сообщения,  которые  она  ему  посылала,  ответа  не  последовало,  и  Шайлер  никак  не  могла  нащупать  его  сигнал.  Вместе  с  толпой  она  вышла  из  аэровокзала.

Блисс  советовала  ей  взять  такси,  но  с  деньгами  у  Шайлер  было  негусто,  и  она  решила  рискнуть  и  добраться  на  одном  из  трясущихся  автобусов,  что  ехали  вдоль  пляжей  в  центральные  районы  и  останавливались  у  крупных  гостиниц.

Автобус  был  забит  шумными  австралийскими  туристами  с  рюкзаками,  но  Шайлер  удалось  усесться  впереди,  так  что  она  могла  смотреть  в  окно.  Дорога  из  аэропорта  сбивала  с  толку  бесконечными  поворотами  и  туннелями  —  в  результате  девушка  совершенно  утратила  представление  о  направлении  движения.  Время  от  времени  Шайлер  попадались  на  глаза  великолепные,  поросшие  мхом  утесы  и  горы,  покрытые  тропической  растительностью,  что  вставали  над  желтовато-белыми  песочными  пляжами  и  синей  водой.  Еще  она  мельком  видела  легендарные  фавелы,  трущобные  пригороды,  теснившиеся  по  склонам  гор  и  у  подножий  скал.  Повсюду  заметны  были  следы  недавнего  землетрясения,  от  участков,  засыпанных  обломками,  по  которым  бродили  птицы-падальщики,  и  до  усеивавших  окрестности  развалин  высотой  с  пару  этажей.

Помимо  гор  и  моря  она  видела  еще  высокие  здания  из  стали  и  стекла,  которых  не  коснулось  бедствие.  Еще  по  пути  она  несколько  раз  замечала  на  обочине  вооруженных  полицейских,  устроивших  импровизированные  пропускные  пункты  по  проверке  машин.

Все  вокруг  было  экзотическим  и  прекрасным  и  одновременно  с  тем  —  уродливым.  В  конце  концов  на  дорожных  указателях  начали  появляться  знакомые  названия:  Ипанема,  Копакабана,  Леблон.  Девушка  увидела  знаменитую  статую  Иисуса  Спасителя;  Христос  стоял  на  вершине  горы,  раскинув  руки,  словно  бы  обнимая  город.  Шайлер  наслаждалась  видом,  пока  автобус  с  пыхтением  тащился  по  дороге,  —  и  тут  мотор  внезапно  заглох.

Водитель  затормозил  у  обочины  и  от  души  выругался.  Он  велел  пассажирам  высаживаться  и  забирать  багаж  с  собой.  Шайлер  растерялась.

—  Ну  вот,  опять...  —  посетовал  какой-то  долговязый  австралиец.

—  А  что,  такое  часто  бывает?  —  удивилась  Шайлер.

—  Постоянно,  —  сообщили  ей.

Водитель  посоветовал  им  погулять  и  возвращаться  через  часик,  авось  он  к  этому  времени  справится  с  ремонтом.  К  счастью,  они  были  уже  недалеко  от  главного  проспекта.  Вдоль  прибрежной  полосы  тянулась  широкая  мощеная  пешеходная  дорожка  с  выложенными  мозаичными  узорами  из  ракушек.  Дорожка  эта  была  забита  любителями  бега  трусцой,  молодежью  на  роликах  и  просто  гуляющими.  Шайлер  обнаружила  рядом  ларек  с  напитками  и  купила  себе  соку.  От  тропической  жары  ей  начало  казаться,  будто  она  вянет.

Но  когда  она  час  спустя  вернулась  на  назначенное  место,  автобус  вместе  с  шумными  австралийцами  исчез.  Шайлер  осталась  одна.  К  ее  раздражению  добавилась  некоторая  неуверенность,  когда  она  заметила,  что  к  ней  направляются  два  местных  гопника  —  тощие  босые  парни  в  потрепанных  шортах  и  дырявых  футболках  с  эмблемой  «Чикаго  булле».  Они  с  любопытством  оглядели  девушку  в  черном.

—  Туриста?

Шайлер  знала,  что  ей  нечего  бояться,  но  не  хотела  лишаться  маскировки.  Парни  подошли  поближе.  Лишь  теперь  она  заметила,  что  у  одного  из  них  в  руках  «розочка»  из  разбитой  бутылки.

Но  в  тот  самый  момент,  когда  Шайлер  уже  подумала,  что  сейчас  ей  придется  защищаться,  подкатил  сверкающий  черный  автомобиль,  на  вид  —  пуленепробиваемый,  с  тонированными  стеклами.

Шайлер  решила,  что  на  нее  свалилась  еще  одна  проблема.  Ну  и  что  теперь?

Одно  из  стекол  машины  опустилось.  Шайлер  никогда  еще  не  была  так  счастлива,  как  теперь,  увидев  сидящего  внутри  парня.

—  Мне  потребовалось  время,  чтоб  найти  тебя.  Извини,  что  упустил  в  аэропорту.  Мой  рейс  задержали,  —  произнес  Оливер,  открывая  заднюю  дверь.  Шайлер  заметила  на  заднем  сиденье  двух  охранников  и  еще  одного  —  впереди.  —  Ну  чего  ты  ждешь?  Садись.