«О боже, неужели!» – крикнул я в голос, комкая бумажку в руках. У меня подкосились ноги, в буквальном смысле слова. Облизывая пересохшие губы, я стал в панике оглядывать номер. Было только одно-единственное пригодное для этого место. Еле держась на ногах, я пошел в ванную, бросил смятую бумажку в унитаз и спустил воду. Лицо мое в зеркале было абсолютно белым и блестело от пота.

Мне показалось, что из коридора доносится звяканье чайной посуды, и я снова испуганно сиганул в комнату, отпер дверь, запер «Норстранд» в стол и бросился на кровать. Слово АЛДЕРМАСТОН звенело в голове, как колокол. Это что-то секретное. Что-то, связанное с ядерной энергией. До меня вдруг дошло, что Алдермастон – это место, где разрабатывают атомное оружие. А «Банши» – последняя модель. Я отвернулся от двери в ужасе, какого – и немудрено! – не испытывал еще никогда в жизни.

В комнату входил Джозеф.

– Пан Вистлер, – сказал он, – проснитесь, пан Вистлер! Я вам чаю принес, пан Вистлер!

За минуту до того, как сесть в постели, я уже знал, что мне нужно делать. Нужно выйти из номера под каким-нибудь подходящим предлогом, спуститься по лестнице, выбраться из отеля и разыскать британское посольство. Я видел, что за стойкой деловитого администратора стоят на полке телефонные книги. Несомненно, точно такие же книги есть и на почте – той, что, по словам Джозефа, расположена правее, в нескольких ярдах отсюда.

Я повернулся, сел, зевнул.

Джозеф стоял рядом, спокойный, улыбчивый. Он уже поставил поднос на столик, туда, где раньше лежал «Норстранд». Теперь его там не было.

– Снова задремали, пан Вистлер? – весело сказал он. – Слишком много пива выпили.

– Да уж, наверно.

– Вам бы надо освежиться, – говорил он, наливая мне чай, – может, хотите написать письмо? Тогда мы успеем отправить его с ранней почтой.

Сердце у меня колотилось как бешеное.

– Наверно, лучше послать открытку. У вас там внизу, найдутся какие-нибудь цветные открытки? – Я знал, что они там есть. Сам видел в киоске.

– Конечно. Я скажу, чтобы прислали сюда весь набор.

– Да нет, не утруждайтесь. Все равно надо как-то расшевелиться.

– Как скажете, – ответил он. Мне показалось, что эта идея очень ему по душе. Наверно, надеялся, что сумеет снова порыться в «Норстранде».

Я дождался, пока он уйдет, потом вылез из постели, вылил чай в раковину и умылся. Мне было зябко и худо. Взяв пиджак, я вышел из номера. В коридоре не было ни души. Я спустился по лестнице в холл. Там толпился народ – все с расстегнутыми воротничками, все в сандалиях, как близнецы.

Не думаю, чтобы кто-то обратил на меня внимание. Даже администратор не поднял головы. Я медленно и задумчиво приблизился к выходу и оказался на улице.

Там было по-прежнему пасмурно и душно. А меня била дрожь, зубы стучали, ноги были как ватные. Я же говорил Канлифу – я не храбрец. Не гожусь я для подобной героической бессмыслицы. Положи мне кто-то руку на плечо – и я бы тут же наделал в штаны.

Но меня никто не остановил. Протискиваясь и пробиваясь сквозь бесконечный поток людей, я уже через три минуты добрался до почты. Это было внушительное учреждение, битком набитое людьми, – огромный зал, наполненный странной ходячей мрачностью, которая, казалось, движется вместе с очередью расстегнутых воротничков.

Я отыскал телефонную будку, нашел «Британское посольство» – В. Britske Velvyslanectvi. Thunovska 14, Malostranske Namesti. 66144.

Где это – Мала Страна, я понятия не имел, никак не мог сориентироваться. Я в жизни своей так не паниковал – когда подгибаются коленки и зуб на зуб не попадает. Вдруг ощутив отчаянную потребность услышать английскую речь, я зашел в будку и набрал номер 66144.

Раздались гудки.

– Абонент не отвечает, – сказал чешский телефонист. В будке не было ни капли воздуха. Сердце у меня стучало как бешеное.

– Не может быть, чтобы не отвечал, – слабо сказал я. – Попробуйте, пожалуйста, еще раз.

Снова раздались нескончаемые гудки… Потом трубку вдруг сняли и недовольный голос сказал на кокни: [3]

– Алло. Алло. Британское посольство слушает.

– Слава всевышнему! Как вас найти?

– Кто говорит, сэр?

– Мое имя Вистлер. Я британский подданный. Мне необходимо к вам попасть. Где вы находитесь?

– Туновская. Сразу за Малой Страной. Вы знаете, где это?

– Нет. Как туда доехать?

– Езжайте на машине. У вас есть машина, сэр?

– Нет. Нету. Я нахожусь на Вацлавске Намести.

– О'кей. Садитесь на пятый или девятый номер трамвая. Переедете через Влтаву и выйдете на первой остановке после моста. Она называется «Уезд». Там пересядете на двенадцатый трамвай, идущий в сторону Малой Страны. Это три остановки. Вы меня поняли?

– Да, понял, – ответил я, лихорадочно записывая все это на сигаретной пачке. – Сейчас же выезжаю.

– О, я бы вам не советовал, сэр. Сейчас здесь никого нет, все разошлись.

А я уже было почувствовал, как меня окатывает теплая волна облегчения, оттого, что на другом конце провода – такой отличный, надежный, такой свой в доску парень! По пяткам вдруг прошла судорога, в слова буквально застряли в пересохшем горле.

– Все-все разошлись? – пискнул я фальцетом.

– Так точно, сэр. Откроемся завтра, в десять утра.

– Но мне необходимо приехать к вам сегодня! – ко мне вдруг снова вернулся голос. – Я попал в серьезную переделку! Мне угрожает смертельная опасность! Я британский подданный и прошу убежища!

– У вас какие-то неприятности, сэр?

– Неприятности! – воскликнул я. – Послушайте, да меня в любую минуту может зацапать тайная полиция! Очень возможно, что они уже тут и следят за мной! Вы обязаны…

– Хорошо. Не стоит говорить это по телефону, – резко оборвал он. – Это общая линия, понятно, что я имею в виду?

Что он имел в виду, я понял и, как идиот, понизил голос.

– Поймите, – зашипел я в трубку, – я обязан попасть в посольство! Я сейчас не могу объяснить…

– Послушайте, сэр, – сказал он, – я здесь живу. Старайтесь сохранять хладнокровие. Поверьте мне, в этой стране не всегда все так серьезно, как кажется. Если бы вам действительно грозила опасность, нам бы стало об этом известно. Будь я на вашем месте, сэр, я бы подождал до завтра. И не забудьте принести паспорт. Без него я не смогу вас впустить. – И он повесил трубку.

Несколькими минутами позже я вдруг обнаружил, что бреду, растерянный и обалдевший, по Вацлавске Намести. Как он сказал? «Я здесь живу. Не забудьте принести паспорт, без него я не смогу вас впустить».Что он имел в виду? Кроме того, что, мол, приходите немедленно, и вы сможете здесь остаться? Если линия прослушивается, то ничего иного он сказать не мог. А что там было про подождать? Это, конечно, для того, чтобы сбить с толку тех, кто подслушивает. «Старайтесь сохранять хладнокровие», – сказал он. Кровь у меня, слава богу, была не то, что холодная, а прямо-таки ледяная! И с меня градом катил ледяной пот.

На трамвайной остановке стоял девятый трамвай, я влез в него, и он, трясясь и болтаясь, повез меня по проспекту Народного Труда, Я стоял, зажатый между двумя бойкими девицами и удерживаемый в вертикальном положении их поистине грандиозными бюстами. Это на пару минут отвлекло меня от тревог, и я даже ощутил некий прилив оптимизма. Вроде бы никто меня не преследовал. Ведь все произошло очень быстро. И вообще через каких-то двадцать минут я уже буду в посольстве – буду рассказывать о случившемся этому симпатяге-кокни.

Тем временем трамвай подъехал к набережной возле Национального театра. Видимо, это была реакция на стресс, потому что я вдруг ощутил приступ бешеного веселья. Интересно, как этот кокни отреагирует на мой бред? Небось, он давно служит при посольстве, старый солдат или, может, сержант. «Сохраняйте хладнокровие! Не давайте этим шакалам себя мучить. У вас есть какое-нибудь удостоверение, сэр? Не забудьте принести паспорт. Без него я не смогу вас впустить».