Лим, решил я, скажет мне все, что сочтет нужным, и без наводящих вопросов, поэтому приступил ко второй чашке чая, ожидая, пока он заговорит.

— Мы — маленькая страна, мистер Которн. Нас всего два миллиона, и семьдесят пять процентов из них — китайцы. Среди нас есть очень богатые и очень бедные, хотя нищета здесь не так бросается в глаза, как в других азиатских странах. Полагаю, после Японии, у нас самый высокий в Азии жизненный уровень. Мы — ворота Юго-Восточной Азии, по крайней мере нам хочется так думать, и наша экономика основывается, главным образом, на международной торговле, хотя мы и движемся по пути индустриализации. Однако у нас нет ни времени, ни денег, чтобы активно включиться в разведывательную деятельность. Но мы проявляем определенное любопытство в отношении тех, кто приезжает в Сингапур и остается здесь жить. Не то что мы не приветствуем иностранный капитал, но, скажем так, пытаемся выяснить, каково его происхождение.

Лим замолчал и вновь улыбнулся.

— Остается только признать, что я — Секретная служба Сингапура.

— Похоже, это не такой уж секрет.

— О нет. Разумеется, нет. Все об этом знают и иногда подтрунивают надо мной. Но кто-то должен этим заниматься, и премьер-министр остановил свой выбор на мне.

— Почему на вас?

— Потому, что я могу себе это позволить. Я глубоко вздохнул.

— Извините, мистер Лим, но связано ли сказанное вами с Анджело Сачетти?

Лим кивнул.

— Разумеется, связано. Я заинтересовался мистером Сачетти, когда он появился в Сингапуре через полтора года после того, как утонул в нашей бухте, — Лим потянулся к лежащей на столе папке и пролистнул лежащие в ней бумаги. — Вы, кажется, тоже приняли участие в том так называемом инциденте, мистер Которн.

— Вам же это известно.

— Да. Тут есть рапорт полиции, да и Дикки освежил мою память в ходе нашего вчерашнего разговора. Освежил мою память! Мой бог, я заговорил, как полицейский или шпион.

— Так что насчет Сачетти? — мне не хотелось уклоняться от главной темы.

— Он объявился здесь, воскреснув из мертвых, полтора года назад. Прилетел из Гонконга, а отметки в его паспорте указывали, что какое-то время он провел на Филиппинах. В Себу-Сити, по-моему. Да, тут так и записано, — палец Лима спустился еще на несколько строк. — Он открыл счет на крупную сумму, деньги поступили из швейцарского банка, снял роскошную квартиру и начал вести светский образ жизни.

— А потом?

— Потом стало твориться что-то непонятное. Чуть ли не все жители Сингапура начали выбирать комбинацию из трех цифр и ставить на нее небольшие суммы денег в расчете на то, что именно эти цифры окажутся последними в тотализаторах, то ли в Сингапурском скаковом клубе, то ли на ипподромах Малайи и Гонконга.

— Тотализаторах? — переспросил я.

— Да. Видите ли, до тех пор азартные игры, а мы, китайцы, пылаем к ним неистребимой страстью, контролировались нашими так называемыми тайными сообществами. По последним подсчетам их число не превышало трехсот пятидесяти. Помимо азартных игр они получали доходы от проституции, остатков торговли опиумом, контрабанды и прочих сфер преступной деятельности, не исключая и пиратства.

— Вы сказали, до тех пор.

— Да, — кивнул Лим. — Но маленькие ставки на комбинации цифр в тотализаторе принимались безработными подростками, которые сбиваются в группы, называя себя «Банда Билли», или «Янки-Бойз», или «Ангелы Ада».

— Мы стараемся распространить нашу культуру на весь мир.

Лим улыбнулся.

— Этому способствуют фильмы. И телевидение. Во всяком случае, этим делом заинтересовался Отдел по расследованию уголовных преступлений, и там подсчитали, какие огромные суммы собираются ежедневно этими подростками.

— Есть конкретные цифры?

— Порядка ста тысяч долларов в день.

— То есть тридцать три тысячи американских долларов.

— Да.

— А выплаты были?

— Простите? — не сразу понял меня Лим.

— Кто-нибудь выигрывал?

— Да, конечно. Люди выигрывают каждый день.

— Каков процент?

Лим вновь склонился над папкой.

— Сейчас посмотрю. Ага. Выигравшие получают четыреста процентов.

— Мало.

— Как?

— Действительное соотношение — шестьсот к одному. Те, кто организуют прием ставок, снимают по двести долларов с каждого выигравшего доллара.

— Интересно, — пробормотал Лим. — Я это запишу, — и сделал соответствующую пометку.

— Позвольте мне высказать одну догадку. Вы выяснили, что организовал эту новую лотерею Анджело Сачетти.

Лим кивнул.

— Да, и организовал основательно. Однако этим его деятельность не ограничивается. К примеру, если торговец не хочет еженедельно платить определенную сумму, в один прекрасный день он обнаруживает, что в его лавочке все разбито и покорежено.

— А как же ваши тайные общества? Их не возмутило появление нового человека?

Лим вновь предложил мне «Лаки страйк», и я взял сигарету, чтобы доставить ему удовольствие.

— Почему вы не вышвырнули его отсюда? — спросил я.

— Сачетти?

— Да.

Лим затянулся, выпустил тонкую струю дыма.

— К сожалению, мистер Которн, сделать это не так-то легко.

— Почему? Он — иностранец. Вы можете просто не продлить его визу.

— Да, он иностранец. Но мистер Сачетти женился сразу после прибытия в Сингапур.

— Об этом я слышал.

— И вы знаете, на ком он женился?

— Нет.

— Его жена — дочь одного из наших известных политических деятелей. И он использует свое немалое влияние, чтобы предотвратить любую попытку воздействия на его зятя.

— Как это произошло, любовь с первого взгляда? Лим покачал головой.

— Нет, в это я не верю. Насколько мне известно, мистер Сачетти заплатил чуть больше трехсот тысяч американских долларов за руку своей невесты.

Лим рассказал мне обо всем. Вернувшись из царства мертвых, через Себу-Сити и Гонконг, Анджело Сачетти закатил марафонский пир, продолжавшийся чуть ли не месяц. Он не прекращался ни днем, ни ночью, и двери его роскошной квартиры были открыты для друзей, которые приводили своих друзей. В итоге Сачетти встретился с теми кого хотел повидать, мелкими политиками, не возражавшими против того, чтобы их купили, и преступниками, не отказывающимися от лишнего доллара. Сачетти лишь показал им, что надо делать, чтобы этих долларов стало больше, и как можно быстрее.

Разумеется, он приобрел и врагов, но оппозиция быстро пошла на попятную после того, как двух наиболее упрямых соперников Анджело выловили из реки Сингапур. Тайные общества поддержали Сачетти, потому что он не вмешивался в их дела и согласился выплачивать им часть прибыли. По-настоящему противостояли Сачетти лишь правительственные учреждения, но он обошел и эту преграду, женившись на младшей дочери То Кин Пу, политика левых взглядов, имевшего многочисленных последователей. Так уж вышло, что в тот момент от То Кин Пу отвернулась удача, и он сидел на мели.

— Теперь же мистер То выражает свои политические взгляды с заднего сидения «роллс-ройса», подаренного зятем на день рождения, — продолжал Лим.

— И мы подозреваем, хотя и не можем этого доказать, что часть прибыли мистера Сачетти перетекает в партийную кассу, контролируемую его тестем. Я склонен думать, что на текущий момент эта касса набита битком.

— А куда он направит эти деньги? Будет покупать голоса избирателей?

Лим покачал головой.

— Нет, до выборов еще четыре года, и партия премьер-министра контролирует в парламенте все места, пятьдесят одно из пятидесяти одного. О чем можно только сожалеть.

— Почему?

— Оппозиция необходима, знаете ли. Иначе политикам будет некого поносить. Представьте себе, что демократы завоевали все места в конгрессе.

— Они сцепятся друг с другом.

— Вот именно. Поэтому То и полезен для правительства. На него всегда можно вылить ушат помоев.

— Но реальной власти у него нет?

Есть, мистер Которн, власть у него есть. Имея в своем Распоряжении большие деньги, он в любой момент может организовать расовый бунт. Это тот камень, который тесть Анджело Сачетти держит за пазухой, и уверяю вас, камень этот очень увесистый. Мы просто не можем позволить себе еще одного расового бунта.