— И что вы собираетесь с ней делать? — спросила Бесси Форбс.

— Я хочу отдать ее вам. Принцу нужна хорошая хозяйка. Я предлагаю забрать его с собой и советую как можно скорее уехать из города, — он передал поводок Бесси Форбс. — Оставьте мне ваш адрес, чтобы при случае я мог вас найти. По завещанию состояние Картрайта перешло к вам. Когда газеты пронюхают об этом, они начнут задавать нескромные вопросы. Будет лучше, если они не смогут вас найти.

Бесси Форбс ответила долгим взглядом.

— Спасибо, — сказала она, повернулась и пошла к выходу. — Принц, рядом.

Овчарка, гордо выпятив грудь, последовала за ней. Как только за ними закрылась дверь, Делла недоуменно

посмотрела на Мейсона.

— Но ведь невиновность Бесси Форбс доказана вами лишь на основании того, что овчарка не могла броситься на дорогого ей человека. Если же Клинтон Форбс поменял собак… — она умолкла на полуслове.

Мейсон пожал плечами.

— Я уже неоднократно говорил вам, что я не судья и не член жюри присяжных. С другой стороны, Бесси Форбс не рассказывала мне, что произошло на самом деле. Возможно, ей пришлось стрелять, защищаясь от разъяренной овчарки и самого Форбса. Наверное, так оно и было. Но я действовал как адвокат.

— Но они могут снова вытащить ее в суд?

Мейсон улыбнулся и покачал головой.

— Нет. Именно поэтому я и возражал против прекращения дела. По законам нашего штата за одно преступление нельзя дважды предстать перед присяжными. Раз они оправдали Бесси Форбс, она в полной безопасности, какие бы доказательства ее вины не обнаружила прокуратура. Ну да хватит об этом. Не подвернулось ли чего-нибудь новенького, пока я был в суде?

— Какая-то женщина, Элен Крокер, ждала вас почти час. Она сказала, что нуждается в вашей помощи.

— Мисс Крокер или миссис Крокер?

— Мне кажется, она новобрачная, — ответила Делла.

— Почему вы так решили?

— Во-первых, она одета во все новое, а потом она постоянно вертела на пальце обручальное кольцо, будто только что купленную игрушку.

— И что она хотела?

— Не знаю, — ответила Делла. — Ее интересовало, ведем ли мы бракоразводные процессы, правда ли, что человека нельзя признать виновным в совершении убийства, если не найден труп, и многое, многое другое. Исключительно любопытная женщина.

— Любопытная новобрачная, а? — хмыкнул Мейсон. — Она вернется?

— Да, она обещала зайти позднее. Мейсон кивнул.

— Я ее подожду.

Перевод В. Вебера

Бар и закусочная О’Коннела на Третьей авеню были расположены в длинном узком помещении, откуда практически нет никаких других выходов, если не считать, конечно, дымоходы. Бэкстер хорошо знал это и потому, увидев входящего с улицы Джона Спенса, продолжал спокойно сидеть.

Нет, Бэкстер не испугался, увидев Спенса. Ведь хуже того, что он сделал себе сам, никакой Спенс ему натворить бы не мог. Бэкстер сглотнул слюну и ощутил неприятный вкус во рту. Никто не мог испугать и Спенса, работника ФБР. Все было просто: Спенс — это его бывший друг и в настоящем — любовник Пенни. Поэтому если у кого-то и должно было возникнуть чувство вины или страха, так это у Спенса. Да, у Спенса и у Пенни!

Спенс остановился у бара и заговорил с барменом Деннисом. Потом он посмотрел в ту сторону, где за столом сидел Бэкстер, и направился к нему. Этот путь показался Бэкстеру вечностью. Остановившись около стола, Джон Спенс какое-то время молча стоял рядом.

— Привет, Поль, — сказал он спокойно.

Бэкстер поднял на него глаза. Вблизи было видно, что лицо Спенса покрыто какими-то красными пятнами.

— Если ты пришел со своими советами, — заметил Бэкстер, — то можешь убираться вон! Я в них не нуждаюсь.

Спенс отодвинул стул напротив Бэкстера, сел.

— Поль, ты плохо выглядишь, — сказал он.

— Да, я плохо выгляжу. Я плохо себя чувствую. Я вообще плохой, — отрезал Бэкстер. — И хватит об этом. Слушай, Джон, давай лучше махнем по рюмочке, а? — Он заглянул в пустой стакан из-под виски, стоящий перед ним, слегка постучал им по столу с тем, чтобы услышал Деннис. Спенс слегка прищурил глаза:

— Ты когда-нибудь бываешь достаточно трезвым, чтобы хоть что-нибудь воспринимать?

— Нет, никогда, — ответил Бэкстер. — Во всяком случае, за исключением тех дней, когда не на что. Потому что, когда я ясно воспринимаю все окружающее, Джон, то не могу четко на это реагировать. Тебе понятно, о чем я говорю? Был рад с вами увидеться, всего хорошего, — язвительно добавил Бэкстер.

Спенс сидел неподвижно. И тут вдруг Бэкстер сильно стукнул пустым стаканом по столу.

— Черт возьми, что же нужно сделать, чтобы ты, Деннис, подошел сюда! — заорал он.

Сидящие в баре посетители повернулись в их сторону.

— Не надо волноваться, господин Бэкстер, — сказал Деннис, подходя к столу. — Вы ведь не один. Что, повторить?

— Двойной, со льдом.

— А что будет ваш приятель?

— Если мой приятель и хочет что-то выпить, — сказал Бэкстер, — то пусть сам и заказывает.

Спенс отрицательно покачал головой, и Деннис удалился.

— Ну что, — снова начал Бэкстер, — наверно, принес бумаги для развода. Я ведь никогда не стоял тебе поперек дороги, не так ли? Давай вытаскивай их, я подпишу.

— Пенни не согласна на развод, — промолвил Спенс мрачно. — Пенни решительно намерена, да поможет ей бог, быть до конца с тобой, Поль. Уж если Пенни любит, то до конца жизни. Но ведь и ты, Поль, должен что-то для этого сделать! — Голос Спенса дрогнул. — Или ты должен начать свою жизнь сначала, или уж лучше тебе совсем исчезнуть.

— Мне очень жаль, но я не в силах ускорить свою смерть, — ответил Бэкстер, однако почувствовал, как сильно бьется в груди его сердце. Пенни хочет быть до конца с ним! Да, если она любит, то любит. Пенни! Пенни, дорогая, любимая!

Как больно было вспоминать прошлое: те давние дни, когда он с Пенни и Спенсом, который обычно прихватывал с собой какую-нибудь девочку, отправлялись в субботу или воскресенье на океанское побережье. Тяжело было вспоминать и все то, о чем они говорили: Спенс рассказывал об училище ФБР, которое он тогда только что окончил, Пенни мечтала об их будущем. Он рассказывал о своей работе газетного репортера, о повести, над которой он работал ночами. Это был изумительный, разноцветный мир, без тревог и опасений. Да, именно цветной и обманчивый.

— Вот ваша порция, господин Бэкстер, — бармен поставил на стол двойную порцию виски.

Бэкстер торопливо взял стакан, выпил половину.

— Скажу тебе честно, — сказал Спенс. — Я далек от мысли делать что-нибудь исключительно для тебя, Поль. Мне жаль, конечно, но это так. Но, тем не менее, для Пенни, да, для Пенни я сделаю все, чтобы ей в этом помочь.

— Конечно, — грустно промолвил Бэкстер. — Я бы тоже!

Все было так, как будто Джон Спенс был его, Бэкстера, отзвуком, отголоском. Когда-то Бэкстер чувствовал то же самое и уже произносил эти слова — «Для Пенни я сделаю все». Но потом оказывалось, что какая-то неодолимая, всепоглощающая сила заставила его отойти от этих слов. Его все больше охватывало чувство разрыва с Пенни. Почему? Отчего? Как-то психиатр, к которому он обратился в момент сильного отчаяния, объяснил ему причину такого его состояния. Он как будто сейчас слышал этот спокойный, ровный голос:

— Все это не так трудно объяснить, господин Бэкстер. Еще в детстве вы оказались в самом центре отвратительного и мерзкого бракоразводного процесса, который со всеми подробностями обсуждался во многих газетах. Как и любой другой ребенок, вы старались удержать родителей от развода, но это было бесполезно. Родители вас бросили, практически предоставив самому себе, а затем отправили сначала в пансион, а потом в закрытый колледж. С тех пор вас не покидает это ощущение отверженности. У вас возникла боязнь привыкания ко всему тому, что вам нравится, из-за страха потерять это. Именно поэтому вы не в состоянии создать что-нибудь стоящее для вашей газеты — где-то вы понимаете, что такая попытка может кончиться неудачей и вас уволят. Только поэтому вы боитесь ответственности брачных уз и отцовства. Вы чувствуете, что можете не оправдать надежд и быть отвергнуты тем человеком, которого любите больше всего на свете — вашей женой. Поэтому вы считаете, что лучше даже не пытаться искушать себя ни одним из этих соблазнов. Лучше бежать от них.