— Я не читал передовую, — ответил Мейсон.
— И остальные газеты отмечают легкость, с которой вы разделались с главным свидетелем обвинения.
— Я не сделал ничего особенного, — пожал плечами Мейсон, — и лишь использовал их ошибки.
Девушка кивнула и, открыв дверь, вышла из кабинета. Мейсон оделся, погасил свет и, взяв чемодан, спустился к машине. Он поехал в другой конец города, опустил письмо в почтовый ящик и отправился дальше, к небольшому озерцу, спрятавшемуся в холмах неподалеку от города. Оставив машину на дороге, Мейсон подхватил чемодан и, подойдя к воде, швырнул его в озеро.
Глава 19
Пауль Дрейк расположился в кресле перед столом Мейсона.
— Пауль, мне нужен человек, готовый пойти на риск.
— У меня их сколько угодно. Что от него потребуется?
— Я хочу, чтобы он встретился с Телмой Бентон и просмотрел ее дневник. Потом он должен вырвать лист, датированный 18 октября, и принести его мне.
— А что там написано?
— Я не знаю.
— Она поднимет шум.
— Естественно.
— Чем это грозит моему человеку?
— Его припугнут, но, скорее всего, этим все и закончится.
— Не сможет ли миссис Бентон подать на него в суд, если этот листок попадет в газеты?
— Он останется у меня. И я хочу, чтобы миссис Бентон знала об этом.
— Послушай, — заметил Дрейк, — это, конечно, не мое дело и не мне учить тебя, в чем заключаются обязанности адвоката, но ты балансируешь на лезвии ножа.
— Они не смогут укусить меня, — возразил Мейсон. — Я не выхожу за рамки, предусмотренные законом. Ты посмотри, что в наши дни печатают в газетах, и им все сходит с рук.
— Но ты — не газета.
— Мне это известно, — пробурчал Мейсон. — Я — адвокат и представляю клиента, имеющего право на беспристрастный и справедливый суд.
— И этот самый беспристрастный суд обязательно должен сопровождаться театральными эффектами?
— Да, если это необходимо для представления доказательств.
— Всех доказательств или лишь тех, что говорят в пользу твоего клиента?
— Ну, — ухмыльнулся Мейсон, — я не собираюсь потеть за окружного прокурора.
Пауль Дрейк почесал подбородок.
— Ты будешь представлять нас, если возникнут осложнения?
— Конечно. Неужели ты думаешь, что я брошу вас на полпути?
— Хорошо, — Дрейк встал. — Надо отметить, сегодня ты посадил Драмма в лужу. Все газеты утверждают в один голос, что водителю такси теперь никто не поверит.
— И славу богу, — улыбнулся Мейсон.
— Однако мы-то с тобой знаем, что Бесси Форб приезжала на Милпас Драйв в том такси и заходила в дом.
— Пока обвинение не представило доказательств, мы можем лишь догадываться о том, что произошло на самом деле.
— А где Драмм возьмет доказательства, если его главному свидетелю никто не верит?
— Это его забота, — отрезал Мейсон.
— Ладно, пожалуй, я пойду, — вздохнул Дрейк. — Тебе нужно что-нибудь еще?
— Нет, на сегодня достаточно.
— Мне кажется, не только на сегодня, — и детектив вышел из кабинета.
Мейсон откинулся в кресле и, закрыв глаза, задумался. Через несколько минут в кабинет вошел Френк Эверли, молодой и честолюбивый помощник адвоката.
— Могу я поговорить с вами, шеф? — спросил он. Мейсон открыл глаза и нахмурился.
— Да, в чем дело?
Френк Эверли присел на краешек стула.
— Я прошу вас, в порядке личного одолжения, разрешить Бесси Форбс дать показания.
— А зачем? — поинтересовался Мейсон.
— Об этом процессе много говорят. Не только обыватели, но адвокаты, судьи и журналисты. Мейсон сухо улыбнулся.
— И о чем они говорят?
— Если вы не разрешите этой женщине дать показания и ее признают виновной, ваша репутация будет погублена.
— Ну что ж, от судьбы не уйдешь, — вздохнул Мейсон.
— Но разве вы не понимаете!? — воскликнул Эверли. — Она же невинна. Теперь это ясно и слепому. Обвинение против Бесси Форбс построено на косвенных уликах. И если она сама опровергнет обвинение, присяжные тут же вынесут оправдательный приговор.
— Вы действительно так думаете?
— Конечно. А разве можно думать иначе?
— И вы полагаете, что я лишь осложняю положение Бесси Форбс, не разрешая ей раскрыть рот?
— Я считаю, что вы берете на себя слишком большую ответственность, сэр, — ответил Эверли. — Пожалуйста, поймите меня правильно, я говорю с вами как адвокат с адвокатом. У вас есть обязательства перед клиентом, перед вашими коллегами по профессии, в конце концов, перед самим собой.
— А если она даст показания и ее признают виновной?
— Но это невозможно! Все симпатизируют Бесси Форбс, и после того, как в показания водителя такси уже никто не верит, ей ничего не грозит.
— Френк, — задумчиво сказал Мейсон, глядя ему в глаза, — я очень благодарен вам за этот разговор.
— То есть, вы разрешите ей дать показания?
— Ни в коем случае.
— Но почему!?
— Потому что вы думаете, что она невиновна. И все думают, что она невиновна. В том числе и присяжные. А если я разрешу ей дать показания, мнение жюри может измениться. Пусть они лучше печалятся о том, что Бесси Форбс достался бестолковый адвокат, и оправдают ее. И учтите, Френк, есть разные методы ведения защиты. Некоторые адвокаты приходят в суд, не имея определенного плана, протестуют после каждого вопроса, цепляются к техническим неточностям, вызывают бесконечных свидетелей и, наконец, все забывают, о чем, собственно, идет речь. Я же предпочитаю динамику. В какой-то момент обвинение заканчивает представление доказательств. Задача защиты состоит в том, чтобы симпатии присяжных оставались на стороне обвиняемой. И тут же я должен нанести решающий удар, который застанет обвинение врасплох и произведет такое впечатление на присяжных, что те оправдают моего клиента.
— А если вы промахнетесь?
— Вот тогда, вероятно, я погублю свою репутацию, — улыбнулся Мейсон.
— Но вы не имеете права так рисковать.
— Как бы не так! Я не имею права поступать иначе, — он встал и выключил свет. — Пошли домой, Френк.
Глава 20
Клод Драмм решительно начал утреннюю атаку, пытаясь отыграться за сокрушительное поражение. Совершено убийство, хладнокровное убийство мирно бреющегося человека. И кто-то должен заплатить за это.
Детективы рассказывали о верной овчарке, пытавшейся защитить хозяина, но безжалостно застреленной хладнокровным убийцей. Фотограф представил полный набор снимков, в том числе и голову собаки крупным планом, с остановившимися глазами и вывалившимся языком. Судебный медик сообщил, что в Форбса стреляли в упор, так как на коже убитого остались пятнышки от пороховых ожогов.
Время от времени Мейсон задавал вопрос, касающийся какой-нибудь мелкой подробности, упущенной свидетелем. Ничто в его поведении не напоминало вчерашнего победителя.
И постепенно улыбки исчезли с лиц многочисленной аудитории. Им на смену пришли настороженные взгляды в сторону Бесси Форбс. Убийство есть убийство. И кто-то должен за него отвечать.
Члены жюри присяжных, занимая свои места, вежливым кивком здоровались с Мейсоном и с пониманием смотрели на обвиняемую. К полудню они избегали взгляда адвоката.
Френк Эверли пошел перекусить вместе с Мейсоном. Молодой человек съел две-три ложки супа, едва притронулся к мясу и отказался от десерта. Чувствовалось, что он очень взволнован.
— Можно мне сказать одну вещь, сэр, — спросил он, когда Мейсон, покончив с едой, откинулся в кресле и закурил.
— Разумеется.
— Победа уплывает у вас из-под носа, — пробормотал Эверли.
— Неужели?
— Я слышал разговоры в зале суда. Утром эту женщину оправдали бы в мгновение ока. А теперь ей не спастись, если только она не докажет свое алиби. Присяжные начали осознавать, что Форбса хладнокровно застрелили. Когда Драмм говорил о преданной собаке, отдавшей жизнь за хозяина, на их глазах навертывались слезы. А как многозначительно переглядывались они, когда медик сообщил о том, что в момент выстрела пистолет находился лишь в двух футах от груди Форбса.