Я просидела весь день в своем кабинетике, искренне пытаясь радоваться завтрашнему торжеству. Но с «Танцующей Коровой» было связано слишком много воспоминаний, чтобы превратить эту вечеринку для меня в первый бал Золушки. Может, кого-то и привлекает мысль поесть на дармовщинку и пококетничать с коллегами, но мне делалось тошно при мысли о том, что завтра вечером, в законное нерабочее время, мне придется притворяться, что мне безумно весело, хотя на самом деле…
Неважно. Когда я в последний раз была на корпоративной вечеринке? Правильно, никогда. Так что один-единственный раз можно ни о чем не рассуждать, а просто радоваться жизни!
Но просто радоваться жизни не получилось. Когда я добралась до дома, у подъезда меня ждала Кэрри. Она была одна, без машины, с алкогольным коктейлем в руке и, самое загадочное, не накрашена.
Оказалось, что мамы не было дома, и Кэрри полтора часа просидела на скамейке, ожидая меня. О, свежеокрашенная зеленая скамья! Тебе суждено стать местом ожидания для всех, кому не терпится пообщаться с Джейн Остин. Совсем недавно кожаные штаны Серхио терлись о твою поверхность, а сегодня джинсовая юбка Кэрри отполирует тебя до блеска…
— Надо поговорить, Джейн, — прошептала Кэрри вместо приветствия. — Эллис как назло в отпуск укатила, а ты где-то бродишь.
— По магазинам ходила, куда ты, между прочим, со мной не пошла… Эй, ты что? Что с тобой?
Я присела перед ней на корточки. По щекам Кэрри катились очень крупные и очень настоящие слезы.
— Что-то случилось? Что-то с Эндрю? С родителями?
Но она только все ниже опускала голову.
Вместе мы зашли в дом. В тусклом освещении холла лицо Кэрри приобрело землистый оттенок. На моей памяти она ни разу так плохо не выглядела. А знакомы мы с ней… неважно сколько.
— Ты можешь объяснить мне, в чем дело? — допытывалась я, пока мы снимали куртки и устраивались на диване в гостиной. Но лишь когда был сварен кофе и Кэрри взяла в руки свою любимую чашку, она наконец заговорила.
— От меня Эндрю ушел.
— Что?! — Я чуть было не свалилась с дивана.
— Позвонил мне два часа назад и попросил встретиться с ним в «Шокохаузе»… Черт, мне сразу надо было понять, что дело неладно. Он же только чай пьет. — Кэрри отхлебнула глоток горячего кофе и обожгла себе губы. — Фу, гадость какая… — поморщилась она. — А пирожные у тебя есть?
Я пододвинула к ней коробку с пончиками.
— Что с Эндрю?
Руки Кэрри задрожали, и сочный пончик брякнулся на стол.
— О-он с-сказал, что б-бросает меня… ч-что т-так д-дальше невозможно жить!
Если бы я была той идеальной рассудительной женщиной, которой мне очень хочется быть, я бы сказала: «Так тебе и надо, Кэрри! Возмездие вовремя настигло тебя». Но судия из меня неважный, и мне было ужасно жаль подругу.
— Может, еще все образуется? Ты же помнишь, в тот раз он тоже собирался уходить, но потом остался. Эндрю любит тебя. Несмотря ни на что…
Хотя ты по-свински с ним обращаешься, добавила я про себя.
— Сейчас все по-другому, — рыдала Кэрри, уронив голову на руки. — Он на самом деле уходит, это не шутки. Уже и вещи собрал.
Да, это было уже серьезно. Эндрю — не истеричная девица, пакующая чемоданы после первой размолвки, а солидный немногословный мужчина.
— У тебя в любом случае остается Нейл… или как там его.
Кэрри подняла голову. На ее заплаканном лице было написано горькое изумление.
— Нейл? Да при чем тут Нейл? Кому он нужен?
— Э… недавно ты говорила, что он — любовь всей твоей жизни, — заметила я.
— Я была дурой. Дурой! — Кэрри стукнула кулаком по столу. — Ни один мужчина в мире не сравнится с моим Эндрю!
Зачем тогда было изменять ему? Вопрос так и просился на язык. Но мое дело — утешать подругу, а не добивать ее.
— Не переживай. Поживет пару деньков отдельно и прибежит как миленький. Он тебя любит и простит…
— Что простит? — Кэрри непонимающе уставилась на меня.
— Т-тебя.
— А за что меня прощать?
Нет, это было уже чересчур.
— Кэрри, ты хоть понимаешь, что ты говоришь? Изменяешь мужу направо-налево, доводишь его до того, что он уходит из семьи… Как он хоть узнал про Нейла?
— Н-нейл тут совершенно ни при чем! — всхлипнула Кэрри.
Час от часу нелегче. Неужели у нее образовался новый «мужчина мечты»?
— У тебя уже другой?
— Н-нет… да и с Нейлом мы вчера поругались по-крупному…
— И он обо всем рассказал Эндрю? — догадалась я.
— Нет!
— Да ты можешь толком объяснить, что произошло?! — взорвалась я. — Я ничего не понимаю!
Кэрри быстро-быстро заморгала, и мне стало стыдно за свою несдержанность.
— Извини.
Я погладила Кэрри по плечу. Она судорожно сглотнула и прошептала:
— У Эндрю другая женщина.
Меня как обухом по голове ударили.
— Это невозможно.
— Правда? — криво усмехнулась Кэрри. — Я тоже так думала. Однако уже три месяца как у моего идеального мужа есть любовница, без которой он больше не может жить.
— То есть о Нейле он ничего не знает?
— Понятия не имеет. Выглядел сегодня как нашкодивший котенок. «Прости, я честно старался забыть ее, но чувство оказалось сильнее меня». Тьфу!
В голове не укладывалось. Эндрю всегда был чем-то незыблемым в нашей жизни. Даже в моей. Он был надежен и безупречен. Счастливый билет Кэрри, который она вытянула в брачной лотерее, ее гарантия и оплот, предмет зависти всех приятельниц. Сомневаться в чувствах Эндрю к Кэрри было все равно что сомневаться в том, что Земля вращается вокруг Солнца, а вода кипит при температуре сто градусов. То есть бессмысленно. Но разве можно что-нибудь знать наверняка?
— И кто она такая? — спросила я.
— Как ты думаешь? — фыркнула Кэрри. — Его секретарша, естественно. С полгода как устроилась и сразу, наверное, повела на него атаку. Знаю я эти служебные романы. Да что я тебе рассказываю, ты сама через это прошла со своим… как там его… Арчи.
— Бродерик не женат, — возмутилась я. — Не обобщай, пожалуйста.
— Неважно, — отмахнулась она. — Все эти офисы — рассадники разврата. Любая безмозглая финтифлюшка в мини-юбке может увести из семьи порядочного мужчину. Надо бы запретить женщинам моложе пятидесяти вообще появляться в офисах!
Ее маленькое хорошенькое личико перекосилось от злости, а я вспомнила другую Кэрри — эффектную, уверенную в себе, неотразимую для противоположного пола, которая безапелляционно рассуждала о том, как я должна вести себя на работе, чтобы заполучить выгодного мужа.
— Не говори ерунды, — вздохнула я. — Может, эта несчастная секретарша и не виновата совсем.
— Хочешь сказать, что мой Эндрю бегал по бабам? — взъярилась Кэрри.
— Нет. Хочу сказать, что ты бегала по мужикам и забыла про мужа. Вместо того чтобы ценить то, что имеешь…
— Только нотаций не надо! — вскинула руку Кэрри. — Я сегодня не в настроении поучения выслушивать. И без них тошно.
И она снова залилась слезами.
Мы просидели до половины третьего утра. В половине одиннадцатого от подруги пришла моя мать и робко попыталась предложить нам ужин. Предложение было отвергнуто. Я есть не хотела, а Кэрри «ужинала» бутылкой вина, которая как нельзя кстати оказалась у нас в баре.
Мать легла спать, а мы все сидели и сидели, рассуждая о подлости мужчин и беззащитности женщин. Кэрри обвиняла Эндрю и его любовницу и очень редко себя, я соглашалась с ней, думая о своем. Мы все одинаково беззащитны перед любовью, и горе тому, кто до последнего обманывает себя.
— Я же его люблю, — причитала Кэрри, — больше всех. Как он мог так поступить со мной?
Интересно, достаточно ли любить «больше всех»?
— Я не знаю, как я буду жить без него. Мне теперь придется работу искать.
Ах да, конечно. Эндрю давал ей чудесную возможность жить припеваючи — ухаживать за собой, тратить много денег и подыскивать себе любовников. Теперь все эти блага по наследству перейдут к его второй жене.
— Из-за чего же ты переживаешь больше? Из-за Эндрю или его денег?
