– Нету.

– А чего же не завели?!

Вслед за этим сердитым звонким возгласом наступила тишина – такая, что стало слышно, как за забором скрипит снег под ногами у прохожих – а потом я объяснил:

– Я часто уезжаю, вот и не завел. Но ко мне во двор иногда заходит погулять соседская кошка.

– Где она? – девчонка деловито оглядела двор. – У меня есть красивенькое платье от куклы, как раз кошачьего размера!

– Сандра, сначала поздоровайся! – одернула Ева. – Это хозяин дома, господин Ниртахо.

– Ага, здрасьте! Господин Ниртахо – слишком длинное имя, можно покороче?

– Меня зовут Залман, – представился я. – Заходите!

Мы прошли в холл. Петр и Ева почему-то выглядели испуганными, а Сандра, сбросив пальто и шапочку (под ней оказался еще один громадный бант, на макушке), сразу же полезла в чемодан – „за платьицем для кисы“. Я показал им, где что находится, в это время вернулся с занятий Дэнис. Сандра бросила потрошить чемодан и уставилась на него, широко раскрыв блестящие глаза шоколадного цвета. Дэнис занервничал и поскорее ушел наверх, его смутить недолго.

– Вот это да! – восхищенно прошептала Сандра. – Кто это?

– Ты как себя ведешь? – нахмурилась Ева Янари. – Нельзя так невежливо разглядывать незнакомых людей.

– Мама, ты видела, какой он красивый?!

– Ты еще маленькая, чтобы так глазеть на красивых молодых людей, понятно? Извините, господин Ниртахо, мы с ней поговорим!

Я решил, что мне тоже пора наверх. Перед тем как уйти, попросил:

– Сандра, не надо надевать на кошку платье. Это будет ей неудобно, и больше она сюда не придет.

Мне до сих пор не приходилось общаться с детьми. Хэтэсси рассказывала, что дети кесу – настоящие чертенята, но я их не видел, в племени из малолетних были только подростки. В конце осени и зимой кесу не рожают, условия не те (у них очень развита контрацепция – всякие травяные отвары и колдовские способы). А человеческих детей я вблизи видел разве что мельком, хотя, конечно, читал о них.

Завтра утром – в рейс, а вчера мы побывали во Дворце Четырех Времен Года, посмотрели один из этапов состязаний претендентов на Весенний трон. Дворец громадный, и все равно там было не протолкнуться: зрители собрались со всех островов Кордейского архипелага, да еще многие специально приехали с Лаконоды, Магарана и Сансельбы. Такое столпотворение бывает раз в восемь лет, когда меняется власть, а в остальное время этот дворец стоит закрытый, служители вытирают пыль в пустых залах и ждут следующих состязаний.

Повсюду зимняя и весенняя символика, сияют многоярусные люстры с подвесками, на стенах цветная мозаика и раскрашенные лепные барельефы. Публика нарядная, как в театре. Мне нравится смотреть на женщин в вечерних платьях, и я хотел подарить Вир красивое платье из черного бархата, с серебряной вышивкой на рукавах, но она рассердилась, пришлось вернуть его в магазин, заплатив неустойку. Зато она согласилась взять вторую половину подарка – бриллиантовое колье.

Скоро я заметил, что фланирующий по коридорам народ с интересом рассматривает нашу компанию, причем не столько меня – следопыта Трансматериковой в парадной форме, сколько Дэниса и Вир.

Направление чужого взгляда, перемены в мимике, признаки тех или иных эмоций – это я всегда замечаю. Сказывается наблюдательность лесного охотника, который, чтобы выжить, должен отслеживать уйму деталей окружающей обстановки. Правда, в Лесу я понимаю, какая деталь что означает, а в городе – чаще всего нет. В городе вокруг меня мельтешит множество непрерывно меняющихся картинок-головоломок.

Вот и вчера во дворце я видел, что на Вир и Дэниса многие обращают внимание, а почему – не знаю.

В толпе мелькнул Кирсан Новашек, мы с ним успели поздороваться, но даже двумя словами не перебросились, потому что наша троица искала буфет, а он вместе с людским водоворотом плыл к лестнице, уводившей в галерею с портретами прежних Властителей и Властительниц, мы там уже побывали.

В битком набитом зале буфета с раскрашенными лепными натюрмортами на стенах я встретил Слейгрица. Мы столкнулись, когда я отправился к стойке, оставив Дэниса и Вир за столиком с лаковой росписью, изображавшей катание придворных на коньках.

В душе я молился, чтобы они не успели поругаться. Естественно, сходить за угощением должен был я. Во-первых, если послать Дэниса, его может задеть то, что он как будто на побегушках у нас с Вир. Во-вторых, из нас троих я самый ловкий, и у меня больше всего шансов пронести сквозь это столпотворение поднос с вазочками мороженого, ничего ни на кого не уронив. Официантов не было – им здесь пришлось бы несладко. Я пробирался к стойке, за которой метались туда-сюда запарившиеся буфетчицы в белых атласных жакетах и венчиках из серебристых снежинок, и на полпути меня перехватил Слейгриц, похожий на покойника в дорогом кремовом костюме.

– Пришел на состязания посмотреть? Я надеюсь, без бутылки в кармане? А то на входе уже несколько человек вашего брата поймали с бутылками…

Во Дворце Четырех Времен Года спиртное под запретом – это ведь не спортивные соревнования, где можно пить и орать все что хочешь, а выборы верховного правителя.

– Ты, кажется, с девушкой сюда собирался? – припомнил Слейгриц. – Где же она?

– Вон там, – я показал. – Видите, за крайним столиком, где на стене изображен позолоченный кувшин.

Он сощурился, потом вдруг ухмыльнулся:

– И кто из них твоя девушка?

Наверное, у него плохое зрение, а очков не носит. Глядя на них издали, близорукий человек может не понять, кто есть кто. Дэнис был в черном свитере и теплых серых брюках – так одеваются и парни, и девчонки, длинные каштановые волосы падали на плечи, а лицо у него такое, что в первый момент можно ошибиться. Вир заплела волосы в косичку, надела пятнистую полевую форму лесного пехотинца без знаков отличия и украшенные блестящими заклепками кожаные сапоги (сильно стоптанные, тоже с какой-то распродажи), ворот у нее был расстегнут, на шее переливалось бриллиантовое колье – мой подарок.

– Девушка – в зеленом камуфляже, – пояснил я. – А второй – это Дэнис, мой друг, он из университета.

Разглядывая их, Слейгриц продолжал ухмыляться и чуть ли не хихикал. Должно быть, сам успел рюмочку пропустить, а меня поучает! Запаха я не чувствовал, но для этого есть специальные пастилки, называются „Антиалкоконтроль“.

– А ты, Залман, я смотрю, парень не промах… – заговорщически подмигнув мне, с какой-то совсем уж странной игривой ухмылкой начал господин директор, но тут появилась полная дама в расшитом жемчугом облегающем розовом платье, по-хозяйски сцапала его под руку и увлекла в сторону. Они скрылись в толпе.

Когда я вернулся с мороженым к столику, Вир спросила:

– Кто это стоял с тобой и пялился на нас?

– Один из наших, из Совета Директоров. По-моему, навеселе. Вот будет история, если его отсюда выведут!

– Такого человека не выведут, а уведут потихоньку, – возразил Дэнис.

Как я понял, они с Вир за все время словом не перекинулись. И на том спасибо.

Наши места в огромном Зале Состязаний находились на одном из верхних балконов, под самым потолком. Мы разглядывали в бинокли шестерых претендентов и сидевшую в своей белой ложе Зимнюю Властительницу в белоснежных мехах и алмазной короне.

В программе был диспут, а потом фехтовальный турнир. С балкона невозможно разобрать, что говорят внизу, на выложенной перламутровыми восьмиугольниками арене, так что диспута мы не слышали. Правда, Вир утверждала, что умеет читать по губам, но так и не согласилась пересказать нам, о чем дискутируют претенденты.

– Если б умела, ты бы это доказала, – заметил Дэнис.

– Посмотришь завтра в газете, – холодно бросила Вир. – Я благотворительностью не занимаюсь! Научись сам читать по губам, кто тебе мешает?

– Да все эти словопрения – ерунда, – вмешался я, чтобы пресечь назревающую ссору. – Главное не то, что политики говорят, а что они делают. Точнее, что у них получается. Вот, например, Зимняя госпожа – она и состязания когда-то выиграла, и красивая – настоящая Снежная королева, но это все внешнее. Вокруг столько нищеты и несправедливости, а она, пока правила, даже не попыталась что-то изменить.