Папа не испытывал угрызений совести из-за погибшего зятя. Судя по дневнику Бурхарда, последние сдерживающие факторы, если они и были, исчезли. Через два месяца после смерти Альфонсо папа был почетным гостем на банкете, устроенном Чезаре в Ватикане. Этот пир в порнографических анналах прославился как «каштановый банкет». Из сухого изложения Бурхарда явствует, что после ужина пятьдесят куртизанок танцевали вместе с гостями, «сначала одетые, а потом нагие». На полу между канделябрами рассыпали каштаны, которые «куртизанки собирали, ползая на четвереньках, а папа, Чезаре и его сестра Лукреция на это смотрели». Затем гости стали совокупляться с куртизанками, в качестве призов выдавались красивые шелковые туники и плащи «для тех, кто удовлетворит больше всех куртизанок». Месяцем позже Бурхард сообщает о том, что во двор Ватикана привели кобыл и жеребцов, а папа и Лукреция с громким смехом наблюдали за ними с балкона. Позже они снова смотрели, как в том же дворе Чезаре расстреливает толпу безоружных преступников.

Траты папы опустошили казну. В последний день 1501 года в отороченном горностаем платье из золотой парчи и алого бархата Лукреция в третий раз вышла замуж — за наследника д’Эсте из Феррары. За величественной церемонией последовала неделя празднеств, пиров, театральных представлений, скачек и боев с быками. Борджиа назвали самой высокопоставленной семьей Италии. Александр VI сам отсчитал братьям жениха 100 тысяч золотых дукатов в качестве приданого Лукреции. Чтобы иметь средства на подобное расточительство, как и на бесконечные кампании Чезаре, папа с марта по май 1503 года создал восемьдесят доходных мест в курии и продал каждое за 780 дукатов. Он назначил сразу девять новых кардиналов, пятеро из которых были испанцами, и получил от них в общей сложности от 120 до 130 тысяч дукатов. В это же время крупные денежные суммы были получены после смерти богатого венецианского кардинала Джованни Микеле, который скончался, два дня промучившись какой-то кишечной болезнью. Ходили слухи, что его отравили, поскольку Чезаре нужны были деньги.

Это был последний год жизни Александра VI. Папа находился во враждебном окружении. Семья Орсини с множеством приверженцев вела войну с Чезаре. Испанцы высадились на юге и бились с французами за Неаполь; вскоре испанцы одержали победу и установили над королевством контроль, продлившийся три с половиной столетия. Серьезные священнослужители, болевшие душой за веру, все настойчивее поднимали вопрос о соборе. В трактате кардинала Сан-Джорджо, одного из назначенцев Александра VI, отмечалось, что постоянный отказ папы созвать собор вредит церкви и огорчает христиан и если все увещевания не помогут, кардиналы соберутся сами.

В августе 1503 года в возрасте 73 лет Александр VI скончался, но не от яда, как, конечно же, сразу все предположили, а от римской летней лихорадки, что возможно в таком возрасте. Народное возбуждение вырвалось наружу — распространялись жуткие рассказы о черном распухшем трупе, о языке, высунувшемся изо рта вместе с выступившей пеной. Чудовище было таким страшным, что никто не мог к нему притронуться, и его будто бы потащили в могилу за веревку, привязанную к ногам. Уверяли, что умерший понтифик получил тиару, продав душу дьяволу. Любимые римлянами сатирические листки каждый день вешались на шею Пасквино, античной статуи, найденной в 1501 году при ремонте дороги. Статуя служила горожанам чем-то вроде витрины для анонимной сатиры.

Чезаре, при всей своей военной мощи, оказался неспособен справиться без поддержки Рима, где трон любящего отца унаследовал старый враг. Вокруг герцога тотчас выросли зубы дракона. Он приехал в Неаполь, находившийся под контролем испанцев, но те нарушили обещание не трогать герцога и заточили его в тюрьму. Через два года Чезаре удалось бежать, он добрался до Наварры и через год был убит в местной стычке.

Суждения современников о покойном Александре VI были очень резки, но церемониймейстер Бурхард не был ни противником, ни апологетом папы. Его невыразительный рассказ, описывающий правление Александра с бесконечным насилием, убийствами в церквях, телами в Тибре, борьбой группировок, с фривольностью и бесконечными приемами послов, светских князей и правителей, с вниманием к костюмам и драгоценностям, с протоколом процессий, развлечений и скачек, с кардиналами, выигрывающими призы, — вкупе с сухими цифрами доходов и трат, — дает полное представление о том времени.

Некоторые ревизионисты вдруг полюбили папу Борджиа и постарались его реабилитировать, отыскав замысловатые аргументы против выдвинутых обвинений. Они объявили их либо преувеличением, либо фальсификацией, либо досужими сплетнями. Эти оправдания меркнут перед одним фактом — перед теми ненавистью, отвращением и страхом, которые Александр VI внушал всем в момент своей смерти.

В исторических трудах о его понтификате говорится в терминах политических войн и маневров. О религии едва упоминается, за исключением редких ссылок на соблюдение Александром VI постов или на его старания с помощью цензуры книг поддержать чистоту католической доктрины. Возможно, приведенные ниже слова принадлежат Эгидию да Витербо, генералу августинского ордена и главной фигуре реформаторского движения. При папе Александре VI, сказал он в проповеди, «Рим знает: „Нет закона — нет и божества; миром правят золото, сила и Венера“».

От кардинала делла Ровере дважды ускользала папская корона, упустил он ее и в третий раз. Самым сильным его оппонентом и яростным соперником был французский кардинал д’Амбуаз. Чезаре Борджиа, контролировавший группу из одиннадцати испанских кардиналов, был третьей силой, упрямо настроенной на избрание испанца, который наверняка стал бы его союзником. Вооруженные отряды Франции, Испании, семейств Борджиа, Орсини и различных итальянских фракций оказывали давление, исходя из собственных интересов. В сложившейся обстановке кардиналы, собравшиеся на конклав, вынуждены были укрыться за крепостными стенами замка Святого Ангела и в Ватикан перебрались только после того, как договорились с наемниками, согласившимися их защищать.

Исхода выборов предугадать никто не мог. Когда ведущие кандидаты взаимно блокировали избрание друг друга, снова появился случайный папа. Буйные толпы криками, исполненными ненависти к Борджиа, сделали невозможным избрание любого испанца. Шансы д’Амбуаза тоже стали нулевыми — конклав внял предупреждениям делла Ровере: мол, если того изберут, папство вернется во Францию. Итальянские кардиналы имели в коллегии преобладающее большинство, однако они голосовали за разных кандидатов. За делла Ровере высказалось больше всего, но до необходимых двух третей ему не хватало двух голосов. Поняв, что ему ничего не светит, делла Ровере высказался за набожного и достойного человека, кардинала Сиены Франческо Пикколомини, чей возраст и слабое здоровье предвещали недолгое правление. Зайдя в тупик, кардиналы избрали Пикколомини, и он принял имя Пия III в честь дядюшки, Энеа Сильвио Пикколомини — Пия II.

Новый папа тотчас объявил, что главной его заботой станет реформа. Культурный и образованный, такой же, как и его дядя, хотя и более спокойного нрава, Пикколомини был кардиналом свыше сорока лет. Он усердно служил Пию II, однако в Риме при последнем понтифике не появлялся и оставался все это время в Сиене. Он не был публичной фигурой, но у него была репутация доброго и чистого человека, что и требовалось в данный момент, потому что люди мечтали о «хорошем» папе, не похожем на Александра VI. Объявление о его избрании вызвало народное ликование. Настроенные на реформу прелаты были счастливы тем, что управление церковью наконец-то вверили понтифику, «кладезю всех добродетелей, с душой, исполненной Святого Духа». Епископ Ареццо писал: «Все надеются на реформу церкви и возвращение мира». Добродетельный образ нового папы обещал «новую эру в истории церкви».

Новой эре не суждено было состояться. Шестидесятичетырехлетний Пий III был стар для своего времени и болен подагрой. Под бременем аудиенций, консисторий и долгой церемонии посвящения в духовный сан и коронации он слабел с каждым днем и умер через двадцать шесть дней.