Разведчики Верного с каждым днем накапливали опыт. Командование получало все новые и новые сообщения о взрывах железнодорожных эшелонов, совершенных группой.

16 сентября в 20 часов южнее станции Сейтлер был взорван эшелон с автотранспортом, шедший на Джанкой. Уничтожено 10 вагонов, паровоз, большое количество техники и живой силы противника. Движение приостановлено на 15 часов.

25 сентября в час ночи взорван тяжелогруженый эшелон, шедший на Джанкой. Уничтожено 17 вагонов с живой силой и техникой противника. Движение прервано на сутки.

5 октября в 23 часа 45 минут в четырех километрах севернее станции Сарабуз группа Анненко взорвала тяжелогруженый эшелон. Уничтожен паровоз, 16 вагонов и много живой силы и техники противника. Движение прекращено на 20 часов.

31 октября группа Добровольского, опираясь на помощь патриотов, работавших вместе с Симой Кляцкой в МТС, взорвала крупную Зуйскую МТС, обслуживавшую немцев. Уничтожено 37 магнето от тракторов, приготовленных к отправке в Германию, большое количество запасных частей и инструмента.

20 ноября в 20 часов в двух километрах южнее станции Китай взорван тяжелогруженый эшелон, шедший в Симферополь. Уничтожен паровоз и 13 вагонов с живой силой и техникой противника. Движение приостановлено на 14 часов.

Этих нескольких примеров достаточно для того, чтобы понять, в каком смятении находились немецкое командование и жандармерия. Карательные отряды свирепствовали. Всюду проводились поголовная проверка населения и обмен документов. Был издан приказ, предписывающий сжигать в степях кукурузу, стебли, кустарник и высокую траву, усилить охрану железных и шоссейных дорог, приложить все силы к вылавливанию и уничтожению советских партизан, разведчиков и всех, кто помогает им.

Оставаться дольше в землянке на «сиреневом островке» было опасно. Нужно было искать новое место базирования.

Группа Верного должна была не только ослаблять тыл врага, не только взрывать железные дороги, склады и уничтожать живую силу и технику противника, но и добывать сведения о его планах и намерениях, о численности его войск, дислокации, вооружении и т. д.

Огромную помощь разведчикам оказывали советские патриоты, ненавидевшие захватчиков. Уже на второй неделе работы разведчиков в тылу врага командование начало получать от них нужные сведения.

19 сентября Илюхин сообщил в штаб: «Симферополь минируется, население срочно эвакуируется, базары закрыты, по городу облавы, задержанных увозят в неизвестном направлении».

«С 3.00 15.9 по 5.00 16.9 в сторону Джанкоя прошли 14 эшелонов с войсками и техникой противника, в сторону Керчи — 6 эшелонов. По шоссе на Джанкой прошли 400 крытых груженых автомашин. Скот эвакуируется на север. Охрана железных дорог усилена».

20 сентября Федор передал: «Идет сильная эвакуация населения из Симферополя в Николаев; поезда на Джанкой забиты до отказа машинами».

Для срыва эвакуации немецких войск из Джанкоя, Зуи, Симферополя командование приказало Илюхину усилить разведку противника и активизировать действия по выводу из строя железнодорожных станций и дорог.

Для выполнения этих задач Федор остро нуждался в помощи советских патриотов. Поэтому приказал всем разведчикам внимательно приглядываться к жителям соседних сел, а сам решил встретиться с Симой Кляцкой, о которой рассказывал Толя Добровольский.

Сима Кляцкая жила на северной окраине поселка Тереклы-Шейх-Эли, в маленьком домишке под одной крышей с сараем.

25 сентября, когда совсем стемнело, а луна спряталась за тучу, Илюхин с двумя товарищами — Добровольским и Сашей Вуколовым бесшумно подошли к домику Кляцкой. Они перелезли через плетень, Саша залег с автоматом у изгороди для наблюдения, а Федор с Толей пересекли небольшой двор и подошли к крыльцу. Окна были закрыты ставнями. Сквозь щели проникал свет,

 Анатолий поднялся по ступенькам крыльца, прислушался и постучал. Ответа не было. Постучал еще раз. Скрипнула дверь, и голос в сенях спросил:

— Кто там?

Толя сразу узнал голос Симы.

— Это я. Помните, был у вас в пятницу, — тихо ответил Толя.

Женщина молчала и не открывала дверь, видимо, вспоминала.

— Помните, меня зовут Толя, Анатолий, — повторил он еще раз.

— А, Толя! — воскликнула она радостно.

Женщина вытащила железный засов и открыла настежь дверь. Федор в одно мгновение окинул глазом простую обстановку низенькой комнаты.

 — Я не один, я со своим другом, вы не бойтесь, — поспешил сообщить Толя.

— Проходите, — пригласила хозяйка.

 Как только разведчики вошли в избу, Сима закрыла дверь на крючок и прошла к столу. На вид ей было лет двадцать с небольшим. Невысокая, стройная, красивая женщина со смуглым круглым лицом и большими черными глазами; темные волосы коротко острижены. На крепких, загорелых ногах — мужские галоши.

 — Я укладывала спать малыша, да и сама задремала, — проговорила Сима. — Садитесь, пожалуйста. Муж на работе. Он — тракторист МТС, сегодня не придет, останется там ночевать. У него очень много работы. Вы можете говорить со мной обо всем. Кроме меня и моей малютки, никого в доме нет.

Высказав все сразу, как бы на одном дыхании, женщина осторожно опустилась на стул. Разведчики сели рядом.

— Что же это я! — спохватилась вдруг Сима. — Борщ у меня еще совсем горячий. Наверное, есть хотите. — И она поспешила к печи.

— Не беспокойтесь, не нужно, спасибо. Борщ мы попробуем как-нибудь в другой раз, — сказал Федор. — Мы к вам по очень важному делу.

Женщина повернулась к ним, держа в руках горячий горшок. Лицо ее выражало обиду. Федор решил, что зря обижает женщину, и, улыбаясь, согласился поужинать.

За ужином разведчики узнали, что до войны Сима работала комбайнером в МТС и ее бригада неоднократно отмечалась в газете «Красный Крым» за отличные показатели в работе и досрочное выполнение плана. Сейчас она также работает в МТС. Туда часто обращаются немецкие офицеры и жандармерия за запасными частями или с приказом отремонтировать машины. Трудно сказать, почему, но и она и муж находятся вне всякого подозрения у немецких властей.

Федор исподволь наблюдал за каждым взглядом, за каждым движением Симы. Женщина внушала доверие, и Федор осторожно спросил:

— Скажите, Сима, если бы к вам в дом пришли советские воины, что бы вы стали делать?

Глаза ее засветились неподдельной радостью, и, улыбнувшись, она ответила:

— Да, я встретила бы их, как родных братьев, накормила бы их горячим борщом и уступила им свою комнату.

Федор в упор посмотрел на женщину и снова спросил:

— Хотели бы вы, Сима, помочь своей Родине?

У Симы не было больше сомнения. Она поняла, что перед нею — представители родной Советской Армии, и с готовностью ответила:

— Да, конечно же! Я сделаю все, что в моих силах, И за мужа вы не беспокойтесь. Он хороший человек.

На следующий день Федор опять пришел к Кляцкой. За чашкой чая снова полилась непринужденная беседа. Однако Сима чувствовала, что Федор держит себя настороженно. Простая и бесхитростная, она не знала, как убедить его в своей честности и преданности. И потому сказала ему прямо:

— Вы не бойтесь, доверяйте мне. И прошу, поручите какое-нибудь задание, а я его выполню, вот увидите.

Илюхин начал с малого. Он дал Симе денег и поручил купить для разведчиков продукты и достать медикаменты, в первую очередь йод. Это задание Сима успешно выполнила. Тогда Федор поставил перед ней следующие задачи: помочь разведчикам добыть сведения о противнике в близлежащих районах. Сима должна была также укрывать разведчиков, доставать им продовольствие.

В маленькой землянке на «сиреневом островке» едва умещалось девять человек. Приходилось спать вплотную друг к другу. Здоровье капитана Тимофеева резко ухудшилось. Плечевой сустав распух и сильно болел. Ныла вся рука. Появились головные боли и жар в теле. По вечерам его знобило. Охапка сена, положенная на него, не согревала. Больной ослаб, почти ничего не ел, не спал.