Джек, задействуй свои активы. Вес. Силу. Хватаю ее за бока и швыряю на кровать, словно мешок с футбольными доспехами. Набрасываю одеяло ей на голову, чтобы она ничего не видела. Тварь дико выгибается. Закатываю ее в одеяло и простыни. Туго увязываю в узел поясом от халата и электрическим шнуром.

Тащу этот кокон из одеяла и простыней в массивный платяной шкаф. Засовываю внутрь. Закрываю дверцу. Ставлю перед шкафом тяжелый комод. Подпираю комод кроватью. Кровать — письменным столом. Баррикада весом пятьсот фунтов. Даже если эта тварь сумеет выбраться из кокона, наружу ей не пробиться.

Выключаю джаз. Мажу левое запястье кровью и сдираю наручники — они падают на пол. Стою. Сердце колотится. Грудь ходит ходуном. Гляжу в зеркало на себя голого. Кровавое месиво.

Первая мысль — схватить одежду и бежать. Пока Райли не выбралась из шкафа. Или пока не вернулся ее папа. Если у нее есть папа. Если у нее когда-нибудь был папа. Если она вообще она. Я не знаю, с чем дрался, но понимаю, что под известные классификации оно не подпадает.

Промываю раны, заклеиваю пластырем. Ищу одежду. Райли не положила ее в стиральную машину. Свалила на пол в кухне. Стирать ее было ни к чему. Райли знала, что одежда мне не понадобится.

Одеваюсь. Приятно снова быть одетым. Теперь бежать? Нет. Потому что она из их мира. Кто бы они ни были. Поэтому здесь может найтись объяснение происходящему.

Долго я здесь не пробуду. Не исключено, что каждая секунда в этом пентхаусе чревата опасностью. Но я хочу осмотреться. Жажда знаний перевешивает желание свалить отсюда куда подальше.

Обыскиваю квартиру — одну комнату за другой. Вообще ничего. Никаких личных вещей. По большей части муляжи. Будто киношные декорации.

Ловушка. Это ловушка, которую устроили, чтобы тебя заманить. Эта тварь ждала тебя у реки — вдруг ты появишься. Паучиха, которая плетет паутину для крайне предсказуемой мухи. И ты влетел прямо в эту паутину. Ах, хорошенькая девушка, я ей нравлюсь, пойду-ка я к ней домой. Идиотизм какой-то. Знаешь, Джек, если тебе не удастся в ближайшем же будущем резко поумнеть, ты не жилец.

Вот что плохо. Кто бы ни были те люди, которые за тобой охотятся, что бы ни происходило, они могут предсказывать твое поведение. У них неограниченные возможности. Они ребята творческие. Они знают твой мир досконально, до «Рибок-клубов» и фондовых опционов, а ты не знаешь даже, откуда, черт побери, они взялись.

Они могут вертеть тобой как хотят, хоть совсем наизнанку вывернуть. Эта тварь совершенно тебя покорила, просто спросив, не маньяк ли ты случайно. Она притворилась, будто побаивается тебя, чтобы ты ее саму ни в чем не заподозрил. Дьявольски умно. Джек, такой противник тебе не по зубам.

Но когда она окончательно заманила тебя в паутину, то, наверное, говорила правду. И звучала эта правда очень странно.

Что это за чушь про то, что ты будто бы принц? Тебя никто никогда не обвинял в королевском происхождении, разве что учительница геометрии в шестом классе, которая постоянно твердила, что в ее науку нет царского пути даже для Джека Даниэльсона.

Но ты действительно принц! И маяк надежды!

Кто это сказал? Никто. Просто случайная странная мысль, неизвестно откуда затесавшаяся в голову. Давай сворачивай обыск, Джек, и вали отсюда подобру-поздорову.

Во всей квартире не нашлось ни единой подсказки, кто же такая Райли на самом деле. Родительская спальня обставлена мебелью, но постельного белья под покрывалом нет. Здесь никто никогда не спал. На полках — пустые фотоальбомы. В холодильнике пусто — только четыре-пять коробочек лилового фруктового желе. Видимо, Райли, когда не сосет кровь, думает о фигуре. В шкафах нет одежды. Сплошное притворство и жульничество. Все искусственное. Подстроенная ловушка. Прекрасно продуманная. Отлично исполненная. Ух ты. Кто-то из шкуры вон лезет ради того, чтобы меня поймать.

Готов бросить это дело и бежать. Прохожу мимо запертой двери. Оттуда доносится рычание. Тьфу, тут же еще этот бобик. Пора сматываться.

Да нет же, недоумок. Выпусти меня. Убежим вместе.

Кто это сказал?

Я.

Кто?!

Я!

Гляжу на закрытую дверь.

В точку.

Минуточку. Я ничего не говорил. Ни единого словечка. Просто поглядел на дверь.

Верно. Но ты об этом подумал. У меня нет времени ничего объяснять. Открой дверь. Горм рассказала о тебе. Сюда идут. Если нас найдут здесь, обоих ждет свежевание нервов. Не знаю, как ты, а я предпочитаю нервы в неосвежеванном виде.

Это точно, думаю. Пора бежать. А с какой стати я должен пытать счастья с тобой, кто бы ты ни был?

Потому что у тебя есть вопросы, а у меня ответы, слышу я ясно и четко. Открой дверь и вы пусти меня. Нам дорога каждая секунда.

Я все-таки трачу на размышления еще одну драгоценную секунду, а потом отодвигаю защелку и очень осторожно приоткрываю дверь. Заглядываю внутрь.

Маленькая комнатка. Вероятно, для прислуги. Превращенная в тюрьму для животных. В клетках встревоженно щебечут птицы. В вольерах панически мечутся грызуны. Мыши. Крысы. Хомяки.

Один крупный зверь. Вот уж крупный так крупный. Пес или медведь? Пес. Привязанный цепью к батарее.

Ростом фута три. Темная шерсть. Массивные челюсти. Висячие уши. Лапы — каждая с тарелку. Не дог. Не ньюфаундленд. Я не разбираюсь в собачьих породах, но такого я точно никогда не видел.

Я не люблю собак как таковых. Особенно я не жалую больших собак. И мне определенно не по душе вид этой чудовищной косматой псины. Начинаю закрывать дверь.

Подожди. Не оставляй меня здесь.

Почему?

Потому что ты слишком мало знаешь, чтобы выжить в одиночку. Она поймала тебя в два счета. И тебя снова поймают.

Тебя, колтун, она тоже поймала, думаю я в ответ. В данный момент один из нас свободен, а другой привязан цепью к батарее, так что кто мало знает — это еще вопрос.

Верно. Но я знаю то, чего ты не знаешь. Важное. Полезное.

Например?

Сейчас я не могу тебе сказать.

Нет уж, лучше скажи, а иначе будет свежевание нервов.

Не могу. Ты не оставишь меня здесь. У тебя нежное сердце.

Закрываю дверь. Начинаю отходить.

Я знаю, кто твой отец.

Я тоже знаю, кто он. Или кто он был. Мой отец погиб. Его убили, когда пришли за мной. Пока, бобик.

Нет, твой настоящий отец. Я его видел. Величайшая честь в моей жизни. Я знаю, почему ты здесь. И почему за тобой охотятся.

Останавливаюсь. Оборачиваюсь. Быстро возвращаюсь. Открываю дверь. Птицы галдят. Грызуны пищат. Только пес ведет себя тихо. Массивные челюсти. Громадные зубы. Поблескивающие глаза.

А теперь забери меня отсюда.

Где гарантия, что ты на меня не бросишься?

Собака — друг человека.

Это общие слова.

Нет, это истинная правда. Мы — первые одомашненные животные. По крайней мере, так выглядят наши взаимоотношения с ВАШЕЙ точки зрения. Я бы, разумеется, описал их в терминах большего равноправия. Наше сотрудничество началось двадцать тысяч лет назад. Собака и человек. Человек и собака. Лучшие друзья. Мы впустую тратим время. Это наш последний шанс. Самый последний. Выпусти меня отсюда. Если у тебя не хватает на это храбрости, спасайся по крайней мере сам. Потому что сейчас сюда придут. Я их чувствую. Они уже в здании. Спасайся. Беги!

Вот это меня и убеждает. То, что этот пес велит мне спасаться, заставляет меня никуда не бежать и помочь ему. Подхожу к огромной собаке и осматриваю цепь, которой она прикована к батарее за правую заднюю лапу. Это не наручники вроде тех, которыми сковали меня. Скорее кандалы. Замочной скважины нигде не видно, да и ключа у меня нет. Я бы, наверное, перепилил их напильником лет этак за двадцать. Но двадцати лет у нас нет. Как и двадцати минут. Даже, наверное, минуты. Я слышу, как в дверь звонят.

Они. Не знаю, как я это понял, но понял. Спина у меня холодеет.