- О, насчет этого не беспокойтесь. Я же журналист. Вы забыли? У нас работа связана с выслушиванием разных историй, и одна длиннее другой. Так что, если ваша история окажется такой же интересной, как и длинной, то я с удовольствием ее послушаю.

- Вы настойчивая девушка, - улыбнулся старик. - И очень симпатичная.

- Мерси, - девушка вернула старику улыбку.

- Если вы не возражаете, я бы хотел где-то присесть. Последнее время я довольно много нахожусь на ногах. По сути, значительная часть моей истории связана с тем, что я больше двигаюсь, чем сижу.

- Вы еще ничего мне не рассказали, но уже заинтриговали. Хм, мне кажется, мне понравится ваша история. Я не возражаю. Давайте присядем. Если хотите, можем вон на тех лавочках расположиться, - девушка указала на ряд лавочек на набережной.

- Да, я не против. Идем, братишка, отдохнем, - старик повернулся к Шарику и подозвал того к себе.

- Братишка? - тонкие полосы бровей девушки взметнулись вверх.

- Братишка, - улыбнулся Александр Петрович. - Это тоже часть моей истории.

- Надо же, - только и сказала девушка, взглянув на собаку.

- Как вас зовут? - поинтересовался Александр Петрович у девушки. - Меня Александр Петрович.

- Меня можете звать Викой или Викторией. Как вам будет угодно. Родители назвали Викторией, друзья сокращают и зовут Викой.

- Хорошо Вика-Виктория, - улыбнулся старик. - Очень приятно.

- Взаимно, - отозвалась девушка.

Спустя несколько минут старик сидел на лавочке возле Виктории и смотрел на спокойные, оживавшие от зимнего сна, воды Днепра, вяло текущего к Черному морю.

- Сколько жил рядом с Днепром, а никогда не видел и не понимал, насколько он прекрасен. Действительно, чтобы понять, насколько прекрасен мир, в котором мы живем, надо оказаться одной ногой в могиле.

- Как все грустно, - Виктория поджала губы. - Но, знаете, вы правы. Мы не ценим то, что имеем. Когда же теряем, плачем и сожалеем, но прошлое не вернешь.

- Прошлое не вернешь, - вздохнул старик и начал рассказывать Виктории о своей жизни, о болезни, об истине, о желании поделиться ею с другими.

Александр Петрович рассказывал девушке обо всем, что с ним произошло с той самой минуты, как он переступил порог родного дома и отправился в неизвестность. Он ничего не утаивал, да и не хотел этого делать. Старик верил в то, что искренность и честность - это основа доверия и понимания, поэтому рассказал даже о том, как Шарик стал его кормильцем, по случаю чего старик и начал называть его братишкой.

Девушка слушала старика и молчала все то время, пока старик говорил, не перебивая и не комментируя. С истинно журналистским терпением она выслушала его историю с начала и до конца. Когда же старик замолк и устремил взор на Днепр, она какое-то время продолжала молчать, обдумывая сказанное стариком. Возникла пауза, но она была не из тех, что тяготят, скорее это была пауза позволяющая собраться с мыслями перед тем как продолжить беседу.

Старик любовался Днепром, когда услышал, как Виктория сказала: "Вау". Старик повернул голову к девушке и улыбнулся.

- Я вас не утомил своей историей? Она оказалась довольно таки длительной.

- Нисколько, - ответила девушка, принявшись обмахивать лицо ладонями, словно желая остудить его. - Знаете, что я вам скажу, это и впрямь вау. Такого я не ожидала. Иногда я себя ловила на том, что надо закрыть рот, дабы вы не увидели пломбы у меня во рту. Я чувствовала себя девочкой пяти лет, слушающей увлекательную сказку. То, что вы рассказали, кажется невероятным, даже каким-то сумасшествием с вашей стороны. Только вы не обижайтесь, я не со зла. Но ваша жизнь сердцем - это нечто особенное и выходящее из разряда обычного, а такое очень привлекает внимание. Вы не возражаете, если я кое-что запишу? Я как-никак журналист.

- Пожалуйста, - улыбнулся старик. - Если вы считаете нужным что-то даже записать из того, что я сказал, то этим вы только меня порадуете. Многие слушали, что я говорил, но вы, Виктория, первая, кто пожелал записать мои слова.

- Ха! - воскликнула девушка. - Да я хотела бы записать всю вашу историю. Дура. Никак не могу купить новые аккумуляторы к диктофону, поэтому и пылится дома вместо того, чтобы лежать в сумочке на подхвате. Ну да ладно. Понадеюсь на свою девичью память, авось не подведет. Как вы смотрите, если я напишу статью о вас и ваших, э-э-э, приключениях?

Смущенная улыбка появилась на лице старика. Рассказать свою историю одному-двум людям - это просто, но вот рассказать ее тысячам, а может даже миллионам, это совсем другое. Тут надо было проявить недюжинную храбрость.

- Не этого ли ты хотел? - подумал Александр Петрович. - Ты хотел познакомить людей с истиной? Так знакомь. Прочь сомнения, прочь страхи. Сердце не ведает страха, ему чужды сомнения.

- Я не против, - сказал Александр Петрович после небольшой заминки.

- Замечательно, - сказала Виктория и достала из сумочки блокнот и ручку. - Видите, я не совсем дура, - девушка улыбнулась.

- А разве кто-то говорит, что вы дура? Кроме вас самих, никто. Не будьте столь самокритичной. Критика убивает любовь. Человек, который не испытывает любовь к себе, не будет испытать ее и к кому-либо другому.

- А, жизнь сердцем. Я уже поняла. Хорошо не буду. Ну или хотя бы постараюсь этого не делать. Я попробую воскресить в памяти вашу историю и перенести ее на бумагу, а вы, если что, поможете мне, окей?

- Окей, - кивнул старик.

Девушка принялась чиркать ручкой по бумаге, время от времени уточняя у старика детали биографии или самой истории. Когда она закончила, то отложила ручку в сторону и принялась перелистывать страницы блокнота, чтобы убедиться все ли записала.

- Кажется все, - Виктория довольно улыбнулась и посмотрела на старика. - Теперь осталось задать вам несколько вопросов. Вы не против?

- Нет, - рассмеялся старик. - Но рядом с вами я себя чувствую, словно нахожусь на допросе.

- О, простите.

- Ничего, ничего. Не беспокойтесь, мне даже приятно, что кто-то интересуется моей жизнью.

- Ну если так, тогда давайте проясним некоторые моменты. Куда вы собираетесь идти дальше? Или вы пока решили остановиться в Черкассах?

- Знаете, мне настолько понравилось путешествовать, что теперь не могу долго сидеть на одном месте. Мое сердце побуждает меня двигаться вперед, поэтому не сегодня, так завтра, снова отправлюсь в путь. Вы знаете, у нас очень красивая страна, поэтому пока я еще жив, хочу увидеть как можно больше мест. А вот куда пойду дальше, этого никто не знает, даже я, пока что иду вперед, хотя умереть я хочу дома, в Киеве.

Виктория вздохнула.

- Вы поразительный человек. Если бы я не видела вас, а только слышала о вас, то подумала бы что вы сумасшедший. Вы очень мужественный и целеустремленный. Я уважаю таких людей. Именно такие люди и творят историю. Тем не менее, мне трудно вас понять, трудно понять, зачем человеку бросать все и следовать, как вы говорите, зову сердца. Сидели бы себе в тепле и уюте дома...

- И доживал бы свой век, - Александр Петрович, казалось, загрустил.

- Ой, простите, - Виктория закусила губу и скривилась.

- Ничего страшного, Виктория. Просто, когда я думаю, что если бы сидел сейчас дома в тепле и уюте, то доживал бы свой век, с ужасом встречал бы каждый новый день, и, - старик вздрогнул, - с ужасом ложился бы спать, думаю, что могу не проснуться или следующий день последний. Нет, Виктория, оглядываясь назад, я могу сказать, что я рад, что ушел из дома. Сегодня я не боюсь умереть, я наслаждаюсь каждым новым днем и стараюсь не думать, что он может быть последним. Я чувствую, что делаю великое дело, и осознание этого наполняет мою жизнь счастьем и удовлетворением. Кроме того, со мной Шарик, - старик улыбнулся и погладил собаку, лежащую у ног. - У меня интересная жизнь, Виктория. Мне не приходится скучать. Каждый день я вижу что-то новое, каждый день я делюсь с людьми истиной. Знаете Виктория, такую жизнь я не променял бы ни на какие уют и тепло, - Александр Петрович почувствовал, как на глаза набежали слезы.