— Добро пожаловать, надеюсь, что вы принесли хорошее известие Что скажете?

Но старик молчал, весь дрожа от страха.

— Ну, говорите же! Что вам угодно? Чего вы боитесь?

Старик молча указал глазами на слугу.

— То, что я имею сообщить, должны услышать только вы! — робко ответил он.

Граф приказал слуге выйти. Едва тот успел выполнить это приказание, как старик вдруг весело проговорил:

— Вероятно, я действительно неузнаваем, раз вы не признали меня, граф?

— Ринальдо? Ты? — удивился граф.

— Да, я. Вы дали мне отпуск па один день, и я не тратил зря времени! — ответил итальянец весело.

— Так неужели это ты действительно? — спросил граф, продолжая сомневаться. — Да, ты очень способный малый и тебя совершенно не узнать!

— Вы находите? Ну так выслушайте, как я действовал в этой роли!

— Ну-ну, рассказывай скорее!

— Во-первых, у меня уже в руках нитка от клубочка! — начал он свой рассказ и потом подробно рассказал о всех событиях, только что рассказанных нами. Когда же наконец он сообщил об отъезде Кастильяна в Пери-гор, граф невольно перебил его:

— Так вот где рукопись отца!

— Да, и находится у друга Бержерака!

— Как его фамилия?

— Не знаю, его прямо называли Жаком.

— Жак… Жак!.. — бормотал Роланд, тщетно стараясь сообразить, кто бы мог быть этот Жак, о существовании которого он совершенно не знал.

— Не беспокойтесь, вам нечего ломать голову! — заметил Ринальдо, — я сказал уже, что у меня есть в руке нитка от этого клубка. К этому Жаку есть письмо!

— У кого оно?

— У Кастильяна, он должен доставить его этому Жаку и… вы понимаете?

— Вполне! Теперь только раздобыть письмо и…

— И мы достанем его! Из адреса мы узнаем, куда едет Кастильян и где находится рукопись покойного графа!

— Нет ли в этом письме чего-нибудь намекающего на содержание этой рукописи? — спросил граф с беспокойством.

— Бержерак очень ясно упомянул о том, что содержимое этой рукописи должно быть тайной и для лица, охраняющего документ, и для Кастильяна.

— Прекрасно! Достать письмо — дело легкое: Кастильян такой слабосильный, что справиться с ним — дело одной минуты.

— Пускай только попробует сопротивляться! Косточек не соберет!

— Когда он едет?

— Завтра на рассвете.

— А ты?

— Я сам последую за ним или поручу это кому-нибудь другому. Ведь вы, граф, вполне предоставили мне это дело?

— Да!

— Так уж позвольте мне действовать по собственному усмотрению. Я достану вам письмо и рукопись, хотя бы для этого пришлось поднять на ноги всех бродяг и жуликов Нового Моста. Но… извините, мне бы маленькое подкрепление в виде звонкого металла!

— На, бери сколько хочешь, в деньгах не будет стеснения, — проговорил граф, открывая ящик комода.

Ринальдо поспешно запустил обе руки в золото, весело блестевшее от свечей.

— Через несколько дней, быть может, завтра же, все благополучно кончится. Вы, граф, получите столь дорогую вам рукопись и избавитесь от своих врагов!

— Но помни, первое дело — осторожность: ни одной неразумно пролитой капли крови!

— Будьте покойны. Если мы укокошим Бержерака, то только тогда, когда он уж будет нам совершенно не нужен. Что же касается Кастильяна…

— Ну, этого вполне предоставляю тебе!

— Это — мелкая птица. До скорого свидания, граф! Ждите добрых вестей!

— До свидания, Ринальдо, я не забуду твоей преданности и сумею отблагодарить за нее!

Была уже глухая полночь, когда достойный слуга вошел в людскую, где была его комнатка. Переодевшись и спрятав часть денег у себя в укромном углу, он снова вышел на улицу.

Ночь была совершенно темна, но Ринальдо, привыкший к подобным таинственным ночным похождениям, уверенно шагал в ночном мраке. Его кошачьи глаза зорко всматривались в каждый подозрительный уголок, откуда можно было ждать появления ночного бродяги, метившего на кошелек запоздавшего прохожего. Спокойно, без всяких неприятных встреч миновав Сену, Ринальдо направился к «Дому Циклопа», мрачно рисовавшемуся на темном фоне неба.

Очевидно, жизнь еще не совсем замерла в этом таинственном доме, так как на стук Ринальдо за дверями скоро послышались шаги.

— Это ты, Ринальдо? — послышался хриплый голос Бен-Жоеля.

— А то кто же? Какой дьявол потащится к тебе в эту пору? Или, может быть, ты ждешь к себе его величество Людовика XIV?

— Ты сегодня весел, стало быть, дело идет?

— Ты не ошибся, ангел мой! Свети же, черт тебя дери!

При свете тусклой лампы Бен-Жоэль и Ринальдо, осторожно пробравшись между спящими на полу фигурами, тихо вошли по грязной липкой лестнице в комнату цыгана.

— Ну-с, товарищ, меньше слов — больше дела. Мне надо к утру, то есть сейчас же, так как ночь близится к концу, какого-нибудь удальца, отпетую голову, одним словом, человека, хорошо умеющего владеть оружием.

— Кого, рыцаря шпаги или ножа?

— Уж лучше шпаги, а головорезы нам еще пригодятся потом. Но только помни: делай дело тише и скорее!

— Хорошо, жди! — проговорил Бен-Жоэль, выходя из комнаты.

Минуты две спустя он возвратился в сопровождении какого-то странного субьекта.

Он был худ до невероятности, хотя это была нервная, сильная худоба. В нем сразу можно было угадать чрезвычайно сильного человека; его костлявые ноги словно приросли к полу, а худой, мускулистый корпус с выпяченной могучей грудью был задрапирован в потертый старый плащ, обшитый истрепанными тесьмами и позументами. Огромная тяжелая рапира поднимала обтрепанную полу плаща, из-под которой виднелись зеленоватые бархатные засаленные дырявые штаны, заткнутые в высокие огромные сапоги с порванными подошвами. Голова его имела птичью форму. Лицо же было буквально безобразно: представьте себе огромный искривленный нос, старательно напомаженные рыжие усы, глубоко сидящие острые глаза, огненно-красные волосы, покатый морщинистый лоб, испещренный рубцами. Зато странный незнакомец имел прекрасные аристократические манеры, которые как-то не вязались с покрывавшими его лохмотьями.

— Позвольте вам представить сеньора Эстабана Пояструка, отпрыска старинного дворянского рода! — проговорил торжественно-иронически Бен-Жоэль. — Людская несправедливость, превратности судьбы и прочие неблагоприятные обстоятельства заставили его искать защиты и покоя под нашим кровом. Я уже вкратце рассказал о нашем деле. Теперь соблаговоли дать подробные объяснения.

Сеньор Эстабан, весь изогнувшись в вопросительной позе, ждал объяснений Ринальдо.

— Бен-Жоэль уже рассказал суть дела, так что мне нечего повторять вам это! — начал Ринальдо без церемоний. — Теперь же, любезный, скажите, можете ли вы найти повод к какой-нибудь ссоре с одним молокососом и затем спровадить его куда следует, конечно, без всякой огласки?

— Во-первых, я для вас не «любезный», а господин Эстабан Пояструк! — хрипло проговорил «отпрыск древнего дворянского рода».

— Будь по-вашему, — уступчиво произнес Ринальдо, в душе смеясь над щепетильностью рыцаря в лохмотьях, — итак, господин Эстабан, позвольте узнать, способны ли вы, за приличный гонорар конечно, избавить нас как можно скорее от одного субъекта…

— Если он может защищаться, согласен, в противном случае — нет, я — не разбойник и не нападаю из-за угла, я нападаю и убиваю только по правилам военного искусства! — грубо прервал его Эстабан.

— Мне это безразлично, лишь бы дело было сделано!

— Где он? — спросил дворянин, хватаясь за рукоятку своей огромной рапиры.

— Не так порывисто, вы его завтра увидите!

— Деньги! — отрывисто проговорил Эстабан, протягивая свою жилистую, волосатую, словно у гориллы, руку.

— Еще! — крикнул он, беря десять золотых, поданных ему слугой.

— О, черт возьми, вы уж больно дорожитесь! — проговорил Ринальдо с досадой, добавляя еще пять золотых монет.

— Хорошо, пока довольно, потом добавите еще три раза столько. Ни одного су меньше, как вам угодно! — проговорил дворянин, видя ошеломленное выражение лица Ринальдо.