— Это клевета, вымысел, вы оскорбляете память моего отца! — гневно крикнул Роланд.

— Я вполне понимаю ваше волнение: подобную новость трудно выслушать спокойно, — хладнокровно проговорил Сирано. — Звания графа и стригуна овец чрезвычайно не походят друг на друга, по я продолжаю. Пять лет спустя после появления ложного первенца графиня де Лембра, вопреки предсказаниям докторов, действительно забеременела и произвела на свет настоящего первенца, Людовика де Лембра, иначе говоря, Мануэля. Представьте себе теперь затруднение графа, его угрызения совести, упреки, досаду. Но глупость была сделана, надо было терпеть. Дети росли, а граф со временем думал исправить свою ошибку. Продолжение вам известно: Людовик был украден Бен-Жоелем-отцом, а граф сначала пришел в отчаяние, потом немного успокоился, довольный, что вы продлите славный род графов де Лембра. Но так как Людовик все-таки мог отыскаться, то граф на всякий случай написал свою исповедь, которую я только что рассказал вам, и дал мне ее на хранение. Там же, между прочим, указана и его последняя воля.

Роланд с нескрываемым недоумением и любопытством смотрел на рассказчика.

— Не беспокойтесь, в этом документе после подробных указаний о вашем происхождении говорится о том, что вы, в случае появления Людовика, лишаетесь лишь половины своего состояния: граф был очень справедлив и не захотел лишать вас того положения, в которое сам же поставил; он не хотел, чтобы вы отвечали за подлог, в котором были совершенно неповинны.

— О, вы дьявольски играете моей доверчивостью! Нет, это невероятно, отец не мог этого сделать, притом безумно было бы предполагать, что он оставил письменное доказательство своего обмана.

— Даю вам честное слово, что эта рукопись существует.

— Покажите.

— К сожалению, в настоящую минуту ее нет у меня. Сомневаясь в своей безопасности, я ее отдал в верные руки. В случае моей смерти этот человек будет знать, как распорядиться драгоценным документом.

Эти слова, хоть на минуту отдалившие опасность, которой так боялся Роланд, наполнили его душу приятной надеждой.

— Что же вы думаете теперь делать? — спросил он уже с прежним хладнокровием.

— Ничего, если вы признаете права Мануэля; если же вы будете настаивать на своем решении лишить его этих прав, тогда я отправляюсь за завещанием графа де Лембра и предъявлю его куда следует.

— Послушайте, Сирано, ваше остроумие равняется вашей храбрости, и вы, приписывая мне это воображаемое предательство, сострили очень мило. И, если хотите, я дам вам удовлетворение за мое дерзкое недоверие.

Только уж при всем желании я не мог бы поверить вашей сказке про исповедь моего отца.

— Вы не верите?

— Да, не верю этому, так как если бы это была правда, а не вымысел, родившийся в вашей поэтической голове, то вы не пощадили бы меня, а там же, при моих гостях, объявили бы о моем позорном происхождении и таким образом спасли Мануэля от тюрьмы.

— Я в силу необходимости допустил арест Мануэля.

— По какой необходимости? Не понимаю!

— Это было неизбежно для его безопасности.

— Что вы хотите этим сказать?

— Хочу сказать, что я раскусил вас, граф Роланд. Оставить Мануэля на свободе, в то время как я сам должен был бы уехать за завещанием графа, — это ^означало бы обречь его на смерть. Его заключение в тюрьму лишает вас соблазна, а также и лишних укоров совести, но главное — обеспечивает безопасность Мануэля.

— Неужели вы считаете меня способным на убийство?

— После того, что я уже видел, я считаю вас на все способным, — просто ответил Сирано.

— Вы кровью смоете это оскорбление! — крикнул Роланд, краснея.

— Ну, я не имею ни малейшего желания драться с вами, притом у меня есть теперь дело поважнее. Мои слова не должны вас оскорблять: они сама правда. Да, наконец, что там говорить: ведь я убил бы вас, а это слишком рано!

Роланд с досадой стукнул кулаком, хладнокровие Бержерака приводило его в бешенство.

— Хорошо, поезжайте куда хотите, я не боюсь вас и сумею отпарировать все ваши удары.

— Это ваше последнее слово?

— Да, последнее!

— Тем хуже для вас. Книга Бен-Жоеля и завещание графа помогут мне одержать над вами блестящую победу.

— Что касается книги, будьте покойны, вы не получите ее!

— Та-та-та, прекрасно, великолепно, наконец-то вы сознались, что эта книга существует! — торжествуя, проговорил Сирано.

Роланд до крови закусил губы, но было уже поздно; он хотел что-то возразить, но Сирано, не слушая его, добавил веселым тоном:

— С меня довольно. Я знаю столько, сколько мне надо; а теперь к делу. Первым долгом Бен-Жоеля за бока, а потом уж и до вас доберемся! — проговорил Сирано, выходя из комнаты.

После ухода Сирано Роланд долго еще стоял посреди комнаты, погрузившись в невеселые размышления о своем безвыходном положении. Он уже прекрасно изучил Сирано и теперь не сомневался в его словах. Это оскорбительное известие, сообщенное Бержераком, возмутило его гордость, и он с ужасом думал о той минуте, когда Сирано одним своим словом ввергнет его в бездну унижения, оскорбления и бесчестия. Теперь гордый граф уже не думал о Мануэле, его поглощала лишь одна мысль о своей собственной безопасности.

Необходимо какой бы то ни было ценой избежать огласки, затем приостановить действия Сирано и, наконец, сделать его безвредным. Приняв это решение, Роланд, не особенно щепетильный в выборе средств к достижению своих целей, быстро позвонил.

— Вам нездоровится, граф? — спросил Ринальдо, входя на зов своего господина и замечая перемену в его лице.

— Не в этом дело! Скажи, можешь ли ты располагать Бен-Жоелем и еще двумя-тремя подобными же франтами?

— Конечно! Мы так хорошо заплатили цыгану, что он весь к нашим услугам. Ну а остальных — сколько угодно!

— В таком случае, нечего терять дорогие минуты.

— Что надо сделать?

— Мне необходимо ради соображений, которых тебе нельзя знать, отыскать один важный документ, рукопись моего отца.

— Где же этот документ?

— Я не знаю, где он находится. Вначале он был поручен Сирано, а тот от себя передал его другому лицу.

— О, черт возьми, это довольно запутанная история!

— Нет таких запутанных историй, которых нельзя было бы распутать, конечно, при желании.

— И при деньгах! — добавил догадливый слуга.

— Деньги у тебя будут. Так слушай же. Дело, поручаемое тебе, имеет четыре главных пункта для исполнения: во-первых, тщательно следить за Сирано; в случае если он поедет куда-нибудь — узнать, куда именно; помешать ему прибыть к цели своего путешествия; приобрести рукопись отца, конечно, заранее узнать имя и адрес того лица, у которого хранится документ, и наконец, если Бержерак, несмотря на все твои хитрости и уловки, достанет эту рукопись, — вырвать у него ее коварством, силой, как знаешь! Надеюсь, ты понял меня?

— Отлично, но только на этот раз вы поручаете мне очень трудное дело: Капитана Сатану голыми руками, сами знаете, не возьмешь, притом он знается со всякой чертовщиной, так что связываться с ним — дело опасное.

— Жалкий трусишка! Неужели ты боишься его?

— Не сердитесь, граф! Конечно, мне немного жутко связываться с этим дьяволом, но я уже человек привычный и легче устрою это дело посредством хитрости, чем какой-нибудь забияка со всеми своими шпагами, рапирами и саблями.

— Ну, у тебя будут помощники, — добавил граф, успокаиваясь.

— Да, знаю. А когда приниматься за дело?

— Сейчас!

— Вы хотите сказать, завтра утром: ведь Бержерак, какой бы он ни был бешеный, ночью будет спать как сурок!

— Хорошо, завтра рано утром вы принимаетесь за работу, а я тем временем похлопочу, чтобы ускорить суд над Мануэлем. В случае же если они будут мешкать, тогда… — мрачная улыбка скривила губы графа и он замолчал.

— Так, стало быть, история этого красавца Мануэля еще не совсем кончена? — спросил Ринальдо фамильярным тоном.