Зилла, одетая в белую шелковую тунику, оставлявшую, по восточному обычаю, открытыми ее белую грудь и унизанные браслетами руки, стояла у очага, медленно мешая в кастрюле какую-то жидкость. Ее лицо, освещенное неровным блеском огня, было очень оживленно, и когда она устремила свои бархатные черные глубокие глаза на прибывших, Сюльпис весь вспыхнул, невольно признавшись в душе, что солнце холодно, как лед, в сравнении с этими блестящими звездами.

По-видимому, цыганка нисколько не испугалась и не удивилась этому позднему визиту. Отставив от огня кастрюльку с кипевшей в ней черноватой жидкостью и откинув назад слегка рассыпавшиеся волосы, она спокойно приблизилась к незнакомцам.

Между тем Сирано, тщательно закрыв за собой дверь, сбросил плащ и шляпу и с оттенком иронии отвесил ей глубокий поклон.

— А, господин Бержерак! — вскрикнула девушка, невольно бледнея.

— Вас удивляет мой визит? Странно: вы должны были ждать его! — проговорил Сирано.

— Почему? — спросила Зилла, выдерживая иронический взгляд Бержерака.

— Потому… виноват, я сначала приму необходимые меры, чтобы нас не беспокоили. Кастильян, запри, пожалуйста, дверь, а ключ спрячь в карман, — обратился он к секретарю. Тот быстро исполнил приказание и потом остановился в неподвижной позе в ожидании дальнейших распоряжений.

— Что вам нужно от меня? — спросила красавица, нахмурившись при виде этих предосторожностей.

— О, ничего особенного! — небрежно отвечал Сирано. — А дверь я запер лишь потому, что чувствую отвращение к назойливым людям; ведь у вас, по-видимому, принято входить без доклада. Ну а теперь, моя богиня, позвольте сообщить вам причину моего посещения. Мне нечего пояснять, что дело в Мануэле.

Услышав это имя, с которым было связано так много дорогих воспоминаний, Зилла невольно вздрогнула, но сейчас же овладела собой; лицо ее снова приняло бесстрастное выражение.

— Мануэль в тюрьме. Вы и ваш брат, отказавшись сказать правду, были причиной его заключения. Но я придерживаюсь того мнения, что раз правда ускользает, надо постараться захватить ее, и вот ради этого я здесь, мой ангел!

— Я не понимаю вас, сударь! — холодно сказала цыганка.

— Но ведь это очень ясно! Бен-Жоэль утверждает, что Мануэль никогда не был братом графа Роланда, а раньше мне говорил совершенно противоположное; затем он отрекся от своего признания о существовании письменных документов, подтверждающих знатное происхождение Мануэля. Что мне остается предположить, кроме того, что ваш брат ради своих корыстных целей принес в жертву интересы и даже жизнь Мануэля?!

— Это не касается меня, можете обратиться с вашими укорами к брату, — продолжала по-прежнему равнодушно цыганка.

— Ваш брат — отъявленный негодяй, и я не желаю с ним связываться. Мне известна одна вещь, которая лучше всяких Бен-Жоэлей объяснит мне все, что нужно.

— Что же это за вещь?

— Книга вашего отца, она здесь, продайте мне ее!

— Что за торгашество? Честнее было бы, если бы Капитан Сатана пустил в ход еще и угрозы, — проговорила Зилла, иронически улыбаясь.

— Не будем лучше болтать попусту. Вы говорите, что эта книга у вас?

— Я ничего не говорю.

— В таком случае разрешите поискать ее?

— Искать?!

— Да.

— О, это уже действительно геройский поступок, достойный имени дворянина!

— Э, не советую вам говорить о честности: когда вы своей наглой ложью погубили Мануэля, то ведь отбросили в сторону всякую щепетильность…

— Уходите… уйдите прочь, или я не отвечаю за себя! — крикнула Зилла, вспыхнув от гнева. — Предупреждаю, маленькая царапина этим кинжалом приносит моментальную смерть, так как он пропитан смертельным ядом! — продолжала она, бросаясь с кинжалом в руке к Сирано. — Уходите же, в последний раз говорю!

Сирано улыбнулся и быстрым, как мысль, движением схватил одну руку Зиллы и осторожно вырвал у нее опасное оружие.

— Видите, как опасен ваш гнев? — проговорил он насмешливо и передал кинжал слуге. — Ступайте, садитесь смирно в уголок и предоставьте нам делать свое дело. Если же вы будете сопротивляться, я, к величайшему сожалению, принужден буду связать вас, а ваши крики доставят нам лишнее неудовольствие, так как тогда мне придется зажать вам рот!

Зилла в отчаянии опустилась на стул.

— Ищите же, когда так! — проговорила она еле слышно, словно покоряясь своей участи, и, облокотившись о стол обеими руками, она положила на них свою классическую головку, казалось, ничего не видя, что творилось вокруг нее.

То и дело поглядывая на неподвижно сидящую цыганку, Сирано и Сюльпис принялись шарить во всех углах комнаты, заглядывая в ящики комодов, сундуки, шкатулки. Вскоре занятие это всецело поглотило их внимание. Сирано каждую минуту ждал конца своим поискам, и новое разочарование срывало с его губ крепкое словцо, произносимое вполголоса.

Между тем цыганка, заметив, что непрошеные гости всецело поглощены своим занятием, тихо отняла руку от лба, протянула ее к бумажонке, валявшейся на столе, и, так же незаметно обмакнув перо, написала на ней несколько слов. Затем, взяв со стола стеклянную трубочку и вложив в нее свернутую записку, девушка встала из-за стола, чтобы дать место подошедшему Сирано.

Заметив движение и опасаясь новой попытки к сопротивлению, Бержерак пытливо взглянул на цыганку.

— Продолжайте; чтобы не мешать вам, я займусь своей работой, — спокойно проговорила она и, не ожидая разрешения Сирано, подошла к очагу, помещавшемуся в углу комнаты, где принялась за свою работу, прерванную приходом незваных гостей.

— Ну, то-то же, вы, как видно, рассудительная девушка, — наставительно проговорил Бержерак.

Зилла улыбнулась в ответ и незаметно открыла задвижку, прикрывавшую отверстие, которое было проделано в дымовой трубе. Бросив туда трубочку и сейчас же, так же незаметно, закрыв задвижку, девушка прислушалась; до нее донесся слабый звук стекла, разбившегося о камни печи нижней комнаты.

Этот звон привлек внимание какого-то оборванца, спавшего внизу. Подняв свою всклокоченную огромную голову с тряпья, заменявшего ему подушку, он взглянул в, сторону очага и, заметив на нем стеклянные осколки и бумажку, осторожно встал, быстро взял бумажку и прочел ее при свете тусклой лампы. Вдруг лицо его нахмурилось, он быстро накинул на себя какие-то грязные, вонючие лохмотья и в одну минуту очутился на улице.

— Тысяча чертей, надо спешить! — бормотал он, мчась к Новому Мосту.

Прибежав сюда, оборванец свистнул. Такой же протяжный свист раздался на другом берегу Сены, затем ближе, ближе — и скоро около него собралась целая группа таких же оборванцев.

— Бен-Жоэль, знаешь, что случилось? — обратился он к одной из этих мрачных личностей.

_ Ну?! — послышался из мрака жесткий голос цыгана.

— В комнату Зиллы забрались какие-то два нахала и чего-то ищут там; они заперли ее и перевернули все вверх дном в твоей квартире!

— Что? У меня в квартире? Кто бы это мог осмелиться?

— Твоя сестра упомянула имя Сирано!

— Капитан Сатана? Ну наконец-то удастся мне отплатить ему за его побои! — пробормотал Бен-Жоэль и, нащупав рукоятку кинжала, со всех ног бросился к дому. Молчаливые спутники, ни минуты не медля, бросились за своим вожаком.

Все это произошло в какие-нибудь четверть часа.

Между тем Сирано и Сюльпис энергично продолжали спои поиски. Тщетно пересмотрев все ящики, распоров и перетряхнув подушки, ощупав все стены, они приходили уже в отчаяние.

— Нигде нет! — с досадой бормотал Сирано. — Пойдем в другую комнату, авось там найдется! — обратился он к секретарю, бросив пытливый взгляд на цыганку.

Та неподвижно стояла у очага, устремив на Сюльписа загадочно-пристальный взгляд, наполнявший юную душу Кастильяна каким-то непонятным чувством.

— Ну, иди помогать! — крикнул Сирано слуге, снова принимаясь за поиски.

Вдруг радостный крик вырвался у него из груди: совершенно нечаянно он наткнулся на деревянный, обитый железом сундук, прикрытый старым ковром.