- Да некого пригонять… Все на работе… в городе… Бряцалов полез в карман, вытащил горсть разноцветных купюр и протянул председателю.

- Вот, тебе. Найди каких-нибудь бомжей, устрой субботник. За пару пузырей они всё вылижут. Мне тут надо ещё вопросы порешать. Давай, не расслабляйся, завтра серьёзные люди к тебе в гости приезжают…

***

- Не расслабляйся, дед, ты должен у меня выглядеть на все сто… - Пауль помогал Рихарду Ланге надеть костюм.

Старый солдат медленно выздоравливал. Он ещё не мог самостоятельно ходить, но уже бодро крутил здоровой рукой колесо инвалидной коляски, перемещаясь из палаты в палату. Голос стал твёрже, вернулся аппетит. Среди лежачих больных появились друзья. Рихард в какой-то момент стал в больнице живой легендой. Под занавес жизни обрёл популярность человека, который вспомнил боевое прошлое и самостоятельно разобрался с бандой грабителей.

Весь последний день немец готовился к похоронам, как к собственной свадьбе. С утра его отвезли к парикмахеру. Там побрили, подстригли и вернули в больницу. Сын привёз строгий костюм с галстуком. В обед должен был приехать Мамут и доставить Пауля с Рихардом на сельское кладбище. Дед успокоился, выключил эмоции, стараясь думать не об убитойдевочке, а о предстоящем перелёте во Франкфурт. Николаев в один миг стал для него мёртвым прошлым, в котором не хотелось жить ни минуты.

- Здравствуйте, Роман Захарович.

- Откуда вы знаете моё русское имя? – Ланге было не до смеха, но он не мог не пошутить на эту тему. - Вы из органов?

- Нет, Роман Захарович, - улыбнулся Мамут, - я не из КГБ. Я учился с вашим сыном в одной группе. Мы когда-то приезжали к вам в Пересадовку. Помните, раков варили? Меня зовут Сергей.

- Как же, как же… конечно, помню. Вы дружили… Сергей. Мы уже едем?

- Похороны в четыре, Роман Захарович, - банкир глянул на часы, - можем понемногу выдвигаться.

К посёлку Луч на машине Мамута добрались быстро. Прямо на въезде в село проехали стоявший у обочины милицейский патруль, длинную очередь автобусов и несколько десятков автомобилей.

Пауль пересадил деда из автомобиля в коляску, затем втроём направились к дому Олеси Макароновой.

- Сергей, - старик поднял глаза на банкира, - зачем столько милиции на похоронах?

- Это, Роман Захарович, не столько похороны, - Мамут поморщился, – сколько ритуальный митинг, траурное шествие… гражданская акция…

Приблизились к молчаливой толпе, которая выстраивалась в траурную колонну. Вокруг суетились телеоператоры, священники в облачении встали перед деревянным крестом. Мамут успел зафиксировать присутствие мэра, заместителей губернатора, депутатов… Этот посёлок за полвека не видел столько начальства. Иногородних здесь больше, чем местных…

Олеся Макаронова лежала в подвенечном платье. Загримированное лицо фарфоровым глянцем покоилось в обрамлении кружевной подушки. Рядом с белым гробом под непрерывными вспышками и щелчками фотоаппаратов стояли родственники и соседи. Пауль подвёз поближе коляску с дедом и встал за его спиной. Распорядители из ритуальной службы деловито раздавали венки, выстраивали людей.

Рихард Ланге понурил плечи, уставившись на свои блестящие туфли. Он сделался похожим на старого больного грача в преддверии последнего перелёта.

Господь распоряжается тропами нашей жизни. Мне подарил шанс уцелеть на войне, не дал погибнуть в плену от голода и позволил пережить двух жён. Теперь эта невеста… Нет, нельзя убивать маленьких девочек: вместе с ними уходят нерождённые дети и несостоявшиеся отцы. Сколько будущих жизней оборвалось у этого сожжённого чрева?..

К гробу протиснулись двое. Молодой мужчина и видавший виды мужик. Руки их соединяли стальные браслеты. Мужик наклонился к покойнице, прикоснулся губами ко лбу. Потом немного постоял, глядя на умершую девочку. «Папаша» - зашептали в толпе. «Хрен там – отчим. Из тюряги выпустили на пару часов проститься». - «А что папаша? Где? Его не привезли посмотреть на доцю?». - «Далеко чалится. Крепко засел…».

Похоронная процессия наконец тронулась. Чиновники с венками и депутаты со скорбными лицами шли в толпе гостей, которая велосипедным пелетоном растянулась за гробом. Телевизионщики с камерами убежали далеко вперёд, чтобы встретить колонну у ворот кладбища. Корреспонденты добивали обессилевшие батареи фотоаппаратов последними вспышками.

Прощальный парад невесты – маленькой подавальщицы патронов. Мамут с надеждой посмотрел в сторону своего автомобиля. Что изменит эта смерть? Ровным счётом ничего. У сильного не отберут, слабому не добавят. Пошумят и разойдутся. Всё будет двигаться своим чередом. Одна маленькая смерть способна породить только новые виды борьбы с экзотическими форс-мажорами, которые в медицинской политологии обзовут «синдром Олеси Макароновой».

Сколько Николаеву ещё предстоит пережить таких синдромов? Десять? Двадцать? Сто? Впрочем, какая разница. Город излечится тогда, когда люди перестанут грезить об умершем прошлом и займутся реальным делом.

- Роман Захарович, - банкир наклонился к старику, - кладбище далеко, километра три. Поедем на машине?

- Нет. Давайте домой, Сергей, я уже попрощался.

Действительно, - Мамут посмотрел вслед удаляющейся процессии, - мы не депутаты, чтоб лицами на похоронах торговать. В машине банкир немного помолчал, затем обернулся к Ланге.

- Сейчас не время для развлечений, но у меня есть идея. Хочу вас познакомить со своим новым другом. Замечательное создание, он один способен развеять нашу печаль.

- Сергей, это будет этично, если мы поедем сегодня?

- Конечно, Пауль, этично. Именно это слово применимо к нашему визиту. Заедем на пять минут к Борею.

- Кто это?

- Это белый медведь из Вены. Я уже успел с ним подружиться.

- Андрей Сергеевич, - в кабинет директора зоопарка заглянула секретарша, - к вам посетитель просится. Наш «клиент»… тот самый.

- Ах, не зарастёт народная тропа? Зови!

Денис Краснокутский остановился на пороге. В руках мальчик нервно теребил старую бейсболку.

- Заходите, молодой человек, присаживайтесь, – Веремеев указал на стул. – Что привело вас к нам?

- Я… я…

- Вы любите животных. Правильно я угадал? И хотите стать юннатом?

Пацан вдруг расплакался. Громко, в голос. Директор испугался такой неожиданной реакции. Секретарша принесла стакан воды, пыталась влить мальчику сквозь зубы, потом прижала к груди и успокоила. Веремеев долго не мог добиться от мальчишки, в чём, собственно, дело.

Через некоторое время Денис успокоился и сквозь слезы и всхлипывания рассказал директору всё. Он признался, что любит животных, часто ходит в зоопарк, но из вредности несколько раз бросал бананы со слабительным в клетку обезьянам, стрелял шариками из детского пистолета по бегемотам, скормил несколько сигарет страусам, украл четыре пера из павлиньей клетки. Не утаил историю с котятами, рассказал про собаку Линду.

Но всё это в прошлом. Сейчас у мальчика большие личные проблемы. Одним из участников нашумевшего убийства Олеси Макароновой оказался его отец. Все отвернулись от Дениса. Остался только один друг – собака. Мать уехала в другой город. Бабушка оформила над мальчиком полное опекунство, дала свою фамилию и перевела в другую школу. Но и там друзей нет. История про отца-убийцу настигает всюду…