- Вполне вероятно, что твои мозги, Оскар, правильно обработали информацию из Николаева. Но я себе не представляю, как можно сформулировать эту мысль для Нестора.

- А зачем ему об этом говорить? Нам нужно продолжать информировать акционеров о том, что мы ведём работу в нужном им направлении. И только благодаря нам и нашим агентам черноморские стапеля не составляют конкуренцию родной корпорации. В конце концов, именно это и делает нас столь нужной деталью их дорогой машины.

- Я всегда говорил, что наши дети будут умнее нас. Плесни мне на два пальца, пожалуйста. Твою мысль я должен развести алкоголем.

***

Мамут пробыл в Лондоне три дня. За это время он успел внести аванс за дом в Южном Кенсингтоне инавестить давних партнеров из России, которые уже успели здесь прочно обосноваться. Банкир твёрдо решил увезти семью в Англию, дабы прожить остаток дней в спокойной и уютной стране.

В Николаев Мамут возвращался чартерным рейсом. Он поднялся на борт самолёта вовремя и абсолютно трезвым.

- Простите, но наш вылет ненадолго задерживается, - с поклоном сообщил мужчина в форменной фуражке.

Мамут собрался было обидеться, но предусмотрительная стюардесса задобрила пассажира бутылкой отличного коньяка.

Через двадцать минут в дверях самолёта показался юный блондин с рюкзаком. Знакомый парень, - подумал Мамут. – Я уже с ним летал. Всё время опаздывает, засранец. Чей это сынок?

Молодой человек быстро шёл по проходу.

- Привет, - улыбнулся банкир. – Ты из Николаева?

- В Николаев, - огрызнулся мальчик.

- А ты чей? В смысле – папа кто?

- Дед пихто!

- Не понял, - Мамут не ожидал такой реакции. – Я в Николаеве всех знаю. Как твоя фамилия?

- Дядя, - наглый парень открыл рюкзак и достал iPad, - идите в жопу!

Стюардесса принесла кофр свежих газет. Банкир наугад вытащил «Le Figaro». Раскрученное дело Олеси Макароновой переместилось с первой полосы на третью. Французский журналист в пространной статье писал: «Украинские власти пообещали, что виновным будет вынесен бескомпромиссный вердикт. Хочется верить, что дело жертвы – простой девушки из Николаева – сможет что-то изменить в менталитете украинцев».

В подвальном развороте «The New York Timеs» Мамут прочёл большой материал под заголовком«Вчера вечером умерла жертва николаевских насильников». Газета по-американски обстоятельно сообщала: «Сердце девушки, за состоянием которой в течение двух с половиной недель следил весь мир, утром в четверг остановилось. Теперь главное – какие выводы будут сделаны из этой трагедии.

Тело покойной доставлено на родину – в маленький посёлок Луч. Похороны пройдут в субботу на сельском кладбище. Мать убитой заявила, что она не падает духом и пообещала отомстить насильникам. Кроме того, она сказала, что начала писать книгу о дочери и обязательно родит ещё одну девочку, чтобы назвать её в честь убитой Олеси. Некоторые винят в трагедии мать. Соседи говорят, что воспитанием девушки никто не занимался и она с третьего класса воспитывалась в интернате.

Главный вопрос, оставшийся после смерти девушки, – изменит ли эта трагедия Украину. Напомним, это преступление вызвало большой резонанс: в стране проходили акции протеста, а сторонники жёстких мер активизировались с требованиями вернуть смертную казнь. Теперь, скорее всего, внимание граждан будет приковано к процессу над преступниками. Возможно, решение суда станет переломным для украинской судебной системы».

Ага, прямо сейчас возьмут и изменят! Банкир отодвинул газету. Даже смерть трёх миллионов девчонок не изменит украинского правосудия. Кто его будет менять? Те, кто впитал с молоком матери, что свобода – это ничем не ограниченная воля? Чем ты влиятельней, тем больше её в твоих поступках. У британцев свобода каждого заканчивается там, где начинается свобода другого, независимо от социального статуса. А в моей стране? Неограниченная воля всегда порождает насилие. Дочь и жену надо срочно отправить... Сам приеду позже...

Из аэропорта Мамут перезвонил Паулю Ланге.

- Здравствуйте, мой друг.

- Здравствуйте, Сергей.

- Я уже почти дома. Какие планы на завтра?

В трубке пауза и вздох.

- Идём на похороны с дедом.

- Тогда я с вами…

***

- Понимаете, это не городской некрополь, а всего лишь сельское кладбище, и тут сильно не развернёшься…

- Ничего страшного, кому-то придется потесниться. Или вы не понимаете, кого мы тут у вас хороним?!

Уже сорок минут голова сельсовета отбивает атаку напористого общественника. Игорь Бряцалов приехал на дорогой машине в сопровождении чиновника горисполкома и сразу взялся руководить. Началось с того, что он разложил на столе чертёж проекта мемориального комплекса, который в будущем возведут на могиле Олеси Макароновой.

Конструктивистские формы погребального сооружения подозрительно смахивали на всемирно известный прототип. Городской архитектор расстарался на весь аванс: по четырем сторонам многоступенчатого мраморного куба стояли пропорциональные минареты Тадж-Махала, связанные тяжелой якорной цепью. Общую композицию дополняла бронзовая фигура девушки в свадебном платье, которая обнимала котёнка.

Целое здание! Где я возьму землю в центре кладбища под него? – мелькнуло у председателя. - И какого беса делает эта дурацкая кошка на людском погосте?

- Куда потесниться? – сельский голова заранее проигрывал битву. Он устал бороться, но не мог пустить дело на самотек. – Тесниться там некуда…

- Да вы понимаете, что на похоронах будут первые лица города и области?! Приедет весь цвет украинской журналистики, иностранные консулы,– Бряцалов махал руками и раскраснелся. – Вы хотите, чтобы весь мир узнал о том, что бедную девочку похоронили на мусорнике?

- Это не мусорник, простите...

- А что вы нам показали?

- Это территория нового кладбища, которая будет со временем благоустроена, и ваш памятник впишется…

- Не надо мне это «со временем», – Бряцалов разошёлся. – Нет этого времени у нас! Сейчас всё решать надо… и срочно! Ты понимаешь, дедуля, я хочу тебя спасти, а ты сопротивляешься. Думаешь, губернатор тебя по головке погладит, если мероприятие пройдёт на помойке? С тебя мы даже денег не берём, а ты артачишься. Пойми, такие похороны стоят как годовой бюджет твоего грёбаного села! Понятно?!

- Ладно, - вздохнул старик, - пойдёмте что-нибудь поищем.

- Давно бы так, – Бряцалов свернул рулон ватмана с погребальным проектом. – Поедем на нашей машине.

Всё равно сделают, как хотят, - председатель набросил куртку, - упираться бессмысленно. Люди потом сами разберутся…

Чёрный внедорожник с номерами горисполкома заехал прямо в ворота кладбища. Бряцалов по-хозяйски огляделся по сторонам.

- Так. Вот здесь будет, – показал пальцем на центральную аллею.

Палец попал в небольшое асфальтированное пространство рядом с мемориалом погибшему герою афганцу, именем которого названа улица в селе.

- Здесь нельзя, - председатель отвернулся, - люди не поймут…

- Поймут! Объясните.

- Здесь нет места. Мы не можем переносить прах погибшего воина. Нужно специальное разрешение, общественные слушания… Это займёт время…

- Какие слушания? – Бряцалов стал красным. – Спилим дерево и в аккурат поместим нашу девочку. Она ведь наша, правильно? Или по этому пункту у вас тоже будут возражения?

- Нельзя дерево. Эту тую посадили родители солдата…

- Ничего страшного, мы пригласим ландшафтного дизайнера и потом грамотно озеленим территорию. Слушай, дед, пригони сюда народ, пусть весь этот зимний триппер поубирают… Бордюры побелят, листья вывезут…