«Вот и Кристиан покидает меня…», - с тоской подумала я, сдержав вздох. - «Осталась совсем одна…».

 Я взглянула в его серьезные серые глаза, и, собрав в кулак оставшуюся волю, кивнула. На улыбку уже не хватило сил.

 Серебряные шпили Замка давно скрылись за деревьями, когда я в последний раз обернулась. Неширокая лесная дорога змейкой вилась к Северо-восточному тракту, выползая из-под спасительной тени сосново-лиственного леса. Обернувшись, Кристиан велел нам пришпорить коней – до темноты нужно было догнать конницу Горгота.

 Я чувствовала в душе странное спокойствие и холодность. Предощущения грядущего, возникшее еще в Большом мире, погасило последние искры надежды. В прошедшие годы удавалось заглушить беспокойство, благодаря уверенности брата, которой с лихвой хватало на нас троих. Теперь же, когда Карл находился далеко, иллюзия сказки таяла под гнетом пророчества. Я отчетливо понимала, что уже вряд ли вернусь назад, и это заставляло сердце биться ровнее, чем обычно, наполняя вены решимостью и какой-то отчаянной дерзостью.

 Сквозь редеющие деревья виднелось огромное Васильковое поле, которое сейчас больше напоминало разноцветный ковер из ромашек, маков, редких синих огоньков и ярких лютиков, приютившихся у самой опушки. Мне вспомнился тот последний день в далеком мире, где осталось теплое море и высокие купола… Стало неимоверно жаль, что я побоялась сказать тогда Марку то, что он очень хотел услышать. Конечно, слова бы ничего не изменили, но, возможно, я бы освободилась от мук совести, получив предлог совершить такую же ошибку повторно. 

 По широкой дороге, бесконечной вереницей тянулись силы Горготского гарнизона. Коротко переговорив с генералом, Кристиан сменил коня и, поцеловав меня на прощание, как ветер понесся к берегам Хрустального моря. Ему предстояло переправиться вместе с воинами Элисте на побережье княжества, чтобы затем, уже на вражеской территории, соединиться с силами Бартайоты. Этот был абсолютно безумный и дерзкий план, но в случае удачи, он давал тактический шанс на победу.

 Я осталась одна, и некому было дать совет, поддержать и успокоить… В свои неполные восемнадцать лет, мне пришлось поднять бремя власти, которое до этого держали сильные и уверенные руки. Надо отдать должное Параману - у него оказалось доброе сердце. В эти не простые дни перехода, он терпеливо направлял меня, не давая забыть о долге и чести рода. Герцог Лаусенса, оказавшись единственным человеком, оставшимся рядом в трудную минуту, навсегда перестал быть для меня кузеном и стал просто братом.

 Якир, кандидатуру которого Совет так и не успел рассмотреть за моим отсутствием, тоже был в составе столичного гарнизона, Лафаст доверил молодому человеку одну из стоп, чем несказанно обрадовал многих офицеров. Увы, мы с лордом встречались не чаще, чем требовали обстоятельства: он избегал меня, а я не хотела видеть его, боясь ненужных чувств и воспоминаний. Вспыхнувшая было влюбленность, испарилась как дым. Я не видела никакого будущего для себя, но за то, как никогда научилась чувствовать настоящее. А время летело... Времени было так мало!

 Для простого народа, исключая жителей северного приграничья, война стала полнейшей неожиданностью. В деревнях, через которые мы проходили, висела гнетущая тишина: не бегали дети, скотина была заперта, харчевни пустовали. Многие мужчины, не состоявшие на военной службе, вооружались мечами и самодельными доспехами, и уходили за стягами Горгота. Их близкие провожали меня злобно-отчаянными взглядами, что было вполне справедливо, ибо большинство из тех, кто шел сейчас за нами, могли никогда не вернуться домой.

 Я старалась гнать подальше муки совести, чтобы они не мешали думать, но это не всегда получалось. Как человек, я тоже не могла быть уверена в правильности выбранного пути. Слова Карла вольно невольно грызли душу сомнениями… Что если мы ошибались? Что если Карл действительно не видел иного выхода, кроме как склониться перед севером, чтобы уберечь Королевство? Сотни раз, вспоминая его лицо, я твердила себе: «должна быть какая-то причина, непременно должна быть!» - и это мысли сводили с ума.

 -Не думай о нем, Лирамель! - во время очередного привала, сказал Параман, заметив слезы на моих щеках.

 Я сидела у костра, обхватив колени руками, и смотрела на огонь. Языки пламени, переливаясь  оранжевым и красным, причудливо извивались на ветру. Чуть прикрыв глаза, представила себя в королевских покоях... Только так удавалось успокоиться и отогнать воспоминания.

 -Я и не думаю…

 -Вот как? - горько усмехнулся мужчина, стряхнув с рукава пушок серого пепла. - Сидишь, как потерявшийся ребенок, смотришь никуда... Не смущай своих подданных! Сейчас всем тяжело, многие оставили семьи и понимают, что навсегда. Никто не должен знать о твоих чувствах, тем более, их причины должны оставаться тайной. Необходимо выказывать уверенность и силу, чтобы люди могли следовать за тобой, – он вдруг замолчал, а затем тихо-тихо шепнул: - Считай, что он умер.

 Словно очнувшись, я покачала головой

 -Нет. Но ты прав, больше такое не повторится. Прости…

 -Вот и умница. А теперь соберись с духом и поешь, времени не так много. Следует беречь себя.

 «Беречь… Зачем?» - я мысленно усмехнулась и покорно взяла протянутую им тарелку.

 Проницательного герцога трудно было провести, он читал по мне как по книге. Параману было чуть больше тридцати и, судя по отрывочным рассказам Карла, в жизни он видел немало горя и испытаний. Будучи сыном Кайла Валлора-Каэла, человека, сосланного в Южные пустыни и там же сгинувшего, кузен считался третьим лицом в Королевстве. При дворе его уважали, а многие и до сих пор не отказались бы видеть на троне. Даже Карл признавал герцога достойным соперником, однако, ему, как и мне, сердце всегда подсказывало, что кузену можно доверять. Я была рада, что не ошиблась хотя бы в этом.

 Погас еще один закат, ночь медленно опускалась на верхушки леса. Времени оставалось все меньше и меньше, а путь еще был долог. Пешие войска не могли быстро передвигаться, люди итак шли на пределе сил, понимая, как ценен сейчас каждый день. Кристиану требовалось пара недель, чтобы переправить гарнизон Элисте к побережью княжества. Вряд ли владыка Дикого народа мог предполагать, что мы дерзнем разделить наши силы, чтобы нанести удар.

 Миэль… От этого имени меня бросало в дрожь. Кем в действительности был этот человек? Имел ли он какое-то отношение к Морло, или то были только домыслы? Последний жрец ордена Дракона, потопивший в крови все Королевство и проклявший мой род, согласно легендам являлся чудовищем… Я не хотела встретиться даже с его далеким потомком. Арматею в той безысходной войне помог созданный Совет. В моем случае, Совет делал все возможное, чтобы помешать. Тарэм, конечно же, знал о ситуации на севере. Знал и предпочитал молчать. Неужели только из-за пророчества? Неужели для них, я была опасней, чем тысячи тысяч варваров?

 Пряное жаркое повернуло мысли в более спокойно русло. Мясо было жестковатым, но вкусным. Ближе к концу лета, природа вспомнила о своих обязанностях – наступили теплые ясные дни. Приободренные погодой, люди и животные воспряли духом, поэтому привалы стали короче, а время полетело еще стремительней. Наступала осень. В этом году она была очень робкой и шла по Королевству с юга на север маленькими, почти не различимыми шажками. Только щебетанье птиц по утрам, да уже не по-летнему длинные ночи, выдавали ее приближение.

 К концу четвертой недели пути, мы достигли ворот Пата. Город был мрачен. Уже много дней гарнизон Тира стоял у белых стен, ожидая нас и истощая кошельки горожан. Карл оказался прав – многие готовы были поступиться честью, лишь бы сохранить собственное благополучие.

 В комнате было немного душно. То ли слуги перестарались с камином, то ли просто забыли проветрить. Скинув дорожный костюм, я первым делом взяла халат и поспешила в душ. Хотелось быстрее стать чистой, расслабиться и хотя бы на полчаса забыть о проблемах. Слава Богу, забывать я умела – этот дар был, похоже, врожденным, и чем дальше, тем больше я начинала его ценить.