– Уважаемые телезрители, сейчас у нас блок рекламы, а затем мы продолжим новости. Оставайтесь с нами.

Петр и Алла Степановна озадаченно переглянулись и одновременно пожали плечами.

– Д-а-а-а…, – хором протянули они.

– Вы там поосторожней, – предупредила Петра Алла Степановна, – судя по тем кадрам, что успела снять камера, эти демонстранты побежали в нашу сторону. А лучше вообще сегодня никуда не ходите – видите, что на улицах творится? Вон и ведущая рекомендует – оставайтесь, говорит, возле телевизоров… Ведущая просто так говорить не станет…

– Рад бы, но дела…

Петр подошел к двери, снял щеколду и выглянул на улицу. Там было очень малолюдно. Основная часть горожан еще работала, а праздношатающихся в городе сегодня не было вообще. Все знали, что в последние сутки на улицах творится нечто несусветное, и предпочитали тихо сидеть по домам. Где-то вдали раздавались крики и какие-то хлопки, подозрительно напоминающие выстрелы.

– Ну, все. Пошел. Закрывайте двери, – подозвал Петр Аллу Степановну.

Как и вчера, он направился к соцслужбе. Быстрым шагом он преодолел почти полпути, когда навстречу ему из-за поворота вдруг вышли взмыленные демонстранты, те самые, которых он только что видел на экране телевизора. Они шли молчаливой и суровой шеренгой в шесть человек. Все шестеро были очень высокими, под два метра, не меньше. Петр похолодел от страха. Не глядя им в глаза, он, все же, продолжил свой путь. Поравнявшись с ним, высокая, как бетонный забор, шеренга вдруг расступилась в самом центре и пропустила его, не обратив на него абсолютно никакого внимания. Через несколько метров Петр быстро оглянулся – шеренга медленно уходила вдоль улицы по направлению к площади.

Оставшуюся половину пути Петр прошагал без приключений. Он снова, как и накануне, встал напротив дверей соцслужбы и дождался того момента, когда из дверей вышла Катя. Поборов нерешительность, он пошел вслед за ней. Шаг за шагом он все сокращал и сокращал расстояние, отдалявшее его от нее. На перекрестке, сразу за Драмтеатром, Катя остановилась на светофоре, и Петр наконец-то поравнялся с ней, очутившись почти рядом. Они посмотрели друг на друга и улыбнулись. Зажегся зеленый свет и Катя пошла по «зебре».

«Догони и познакомься! Пригласи ее в кино!», – приказал себе Петр.

Он ускорил шаг и вдруг увидел, как Катю, которая уже перешла дорогу и ступила на тротуар, на пару секунд закрыла темно-зеленая машина, затормозившая прямо на пешеходном переходе. Он услышал, как Катя вскрикнула, после чего машина резко сорвалась с места и умчалась. Петру открылась странная картина – он увидел, что Катя почему-то сидит прямо на асфальте, а в ее руках нет сумки, которую она только что несла. Он подбежал к ней.

– Ограбили, – растерянно сказала Катя и по ее щекам потекли слезы.

Петр подал ей руку, помог подняться и сунул свой мобильный телефон:

– Звоните пока в полицию. С этого места никуда не уходите. Я скоро…

Он посмотрел влево – в ту сторону, в которую только что уехала машина с грабителями. Она еще виднелась вдали, вынужденно остановившись на следующем светофоре из-за небольшого затора. Петр разглядел, что машина, а это был старенький УАЗ – «буханка», стоит в крайнем правом ряду, над которым висел знак, предписывающий поворот вправо. Предположив, что УАЗ-ик будет поворачивать именно туда, куда указывал знак, Петр сорвался с места и пулей помчался по Центральной улице наискосок вправо, чтобы, сокращая путь, попасть в видневшийся неподалеку переулок. Невзирая на визг тормозов и автомобильные сигналы, Петр, ни разу не остановившись, перебежал проезжую часть, быстро проскочил по тротуару вверх по улице, свернул влево – в переулок, и помчался до следующей улицы, которая располагалась параллельно с Центральной и на которую должна была свернуть «буханка» с грабителями.

Уже через минуту он выскочил на эту улицу и быстро покрутил головой влево-вправо. Слева УАЗ-ика уже не оказалось. Зато справа, совсем недалеко, он заметил знакомый силуэт темно-зеленой «буханки», исчезающей в следующем узком переулке. В этот раз машина свернула влево.

Не теряя ни секунды, Петр бросился вслед.

Одностороннее движение, постоянные заторы и множество светофоров сильно замедляли скорость машины. На пятом повороте сильно запыхавшийся Петр все-таки настиг ее.

Он уже почти полностью выбился из сил и ничего не замечал вокруг, кроме этой темно-зеленой машины. Какое-то время он бежал совсем рядом с ней – на расстоянии вытянутой руки. От быстрого бега Петр начал задыхаться, еще чуть-чуть – и он бы просто упал на землю без сил… Однако «буханка», взвизгнув шинами, вдруг резко свернула влево, проехала еще несколько метров и… остановилась. Тяжело дыша и обливаясь потом, Петр обежал ее по кругу и встал перед капотом, подняв руки вверх.

– Стоять! – хрипло заорал он, – а ну выходи из машины!

Водительская дверь открылась, и на землю спрыгнул рослый человек… которого Петр прекрасно знал. Это был тот самый патлатый детина, который в январском видении вез его и Веронику на кладбище.

От неожиданности Петр так и замер – с поднятыми вверх руками.

– Слышь, ты, мажор! Ну и че ты тут встал? Че то не нравится? – водитель сплюнул в сторону и неприязненным взглядом смерил Петра с головы до ног.

Петр опустил руки и только сейчас огляделся вокруг. В азарте преследования он и не заметил, как вместе с УАЗ-иком, миновав жилой сектор, пересек окружную дорогу и выбрался на территорию заброшенного завода. Кроме Петра и патлатого, вокруг больше никого не было.

– Отдай сумку и езжай. Я ничего тебе не сделаю, – сказал Петр.

– Слышь, мужики, – обернувшись, с издевкой в голосе крикнул кому-то детина, – этот хлюпик нам ничего не сделает!

Задние двери УАЗ-ика распахнулись и на землю спрыгнули еще два здоровенных лба, так же, как и водитель, облаченных в одинаковые черные кожаные куртки и сильно потертые джинсы.

– Это очень благородно с его стороны, – хохотнул один из них.

Ухмыляясь, они подошли к Петру и встали справа и слева от него.

Петр снова быстро огляделся вокруг. Позади него стояли полуразрушенные заводские цеха, а всю территорию окружал высокий бетонный забор. Чтобы покинуть это место, Петру нужно было каким-то образом добраться до ворот, через которые он сюда только что попал. Ворота находились прямо перед ним, и он их прекрасно видел, но их загораживал водитель и УАЗ-ик.

«Убежать не смогу. Догонят, собьют с ног, а там… в запале могут и до смерти забить… Познакомился, называется, с Катей… Спас, называется, Н-бург… И что теперь делать? Думай!», – приказал себе Петр, поняв, что по собственной глупости попал в очень неприятную и опасную ситуацию.

– Ну, мы-то, вроде, не такие благородные? – обратился патлатый к своим друзьям, пристально глядя Петру в глаза.

– Н-е-е. Мы не таки-и-е… Мы други-и-е, – расслабленно протянул тот, кто стоял справа.

– Тогда, парни, подержите-ка его под белы рученьки…

«Парни» крепко схватили Петра за руки, а патлатый изо всех сил ударил его в солнечное сплетение. Петр согнулся вперед, повиснув на крепких руках «парней», и застонал от резкой боли.

Потряхивая рукой, патлатый отошел на несколько шагов назад:

– Ты же не из наших мест будешь? Одет больно мажорно…

– Не твое дело, – морщась от боли, зло выкрикнул Петр и попытался вырваться. Железные руки «парней» не позволили сделать ему ни одного движения.

– Стоять! – патлатый с ненавистью сплюнул в сторону, – ну а денежки у тебя имеются, буратино?

– С собой не ношу.

– Ну конечно, откуда у тебя денежки? – осклабился водитель и вдруг заорал, подскочив вплотную к Петру, – да у тебя, гнида, один шарф как наша машина стоит!

Он снова ударил Петра в живот и отскочил назад. В этот раз Петр успел сгруппироваться, напрячь пресс и поэтому он почти ничего не почувствовал. Зато его обидчик, похоже, прилично ушиб свою руку о стальные кубики его пресса.

– Спортсмен, да? – морщась и тряся кистью, прошипел он.